Здесь вам не Диканька. Мифология земель КУБа

Старик и впрямь непростой

На том и расстались. Пошёл Иван к старику. Постучал в дверь, но никто не ответил, не вышел навстречу. «Старый совсем, видать, глуховат уже», – подумал Иван и подошёл к окошку, постучал ещё раз. Так никто его и не услышал. «Куда на ночь глядя ушёл, – размышлял Ваня, – может, рядом где, позову-ка его. Эй! Славомир… я ж даже отчества не знаю, чтобы повежливее сказать…». Старик не откликнулся. Сел Ваня на крыльцо, решил, что не уйдёт, пока не переговорит со Славомиром и не добьётся от него обещания помочь. Сидит, и всё время от времени повторяет: «Славомир, где бы ты ни был, приди».

Много ли мало ли времени просидел так Иван, вдруг слышит, кто-то скрипнул дверью, подошёл к нему сзади и руку на плечо положил. Рука та тяжёлая да холодная, но ничего плохого Иван не почувствовал, только удивился слегка, что старик из дома вышел, хотя до этого никаких признаком своего присутствия там не показывал. Обернулся, а Славомир пригласил его войти, там, мол, и поговорим.

Рассказал Иван о своей беде, старик ему в отчет:

– Точно пока не знаю, как тебе помочь Татьяну вернуть. Одно скажу, кто бы тебе ни сказал, что мертва она, не верь. Заметь, ведь и доктор мёртвой её не считает. А я попробую узнать, где искать причину несчастья. Утро вечера мудренее. Ты с рассветом приходи. Я тебя встречу и всё, что узнал, расскажу.

Иван послушал старика, ушёл домой. А только светать стало, он уже снова на крыльце у Славомира стоит. На сей раз и стучать не пришлось. Тот сам к нему вышел и вновь в дом пригласил.

– Коли пришёл ко мне, значит, веришь, что помогу. Тогда не удивляйся ничему, что услышишь. Татьяна твоя сейчас одновременно в двух мирах пребывает. Тело её здесь, а душу по чьему-то наущению лиходей похитил. В детстве слышал сказки про Кощея бессмертного? Так вот лиходей ему служит и души живые ему поставляет.

– Подожди, в сказках Кощей всегда проигрывает. Какой-нибудь богатырь или мой тёзка Иван смерть его находит, иглу ломает, и нет Кощея…

– Так, да не так, – ответил Славомир. – Кощей ведь только в сказках одинок, потому иглу найти и сломать кажется легко. А на самом деле он управляет всем тёмным миром, и служат ему лиходеи и навьи. Только ты догадаешься, где смерть Кощея искать, как они тебя морочить станут, запугают до смерти, силы из тебя высосут, и ту иглу ты не только сломать, поднять не сможешь. Да и добраться туда непросто. Здесь Бабы-Яги нет, через чью избушку в другие миры проходят.

– Вот загадал ты, дед Славомир, загадку! Сам про сказки говоришь и тут же в совсем не сказочные трудности меня с головой окунаешь… И как туда проникнуть?

– Не кипятись, Ваня. Простому человеку к Кощею не попасть, но я смогу. Мне навьи с лиходеями нестрашны.

– Не, дед, так не пойдёт. Бери меня с собой – моя невеста, мне и выручать.

– Тогда придётся тебе измениться. Видишь ли, потусторонний мир не всех принимает. Вспомни, как твой тёзка в сказках у Бабы-Яги обязательно в баньке парился – менял свою природу.

– Это что значит, «природу менял»?

– А то и значит. Ты сейчас всем хорош, да слишком земной для мира нави. Чтобы в Кощеево царство проникнуть, тебе придётся умереть и воскреснуть. Так что, если не готов на это, лучше дома дожидайся.

– Ничего я дожидаться не стану. Сказал, вместе пойдём!

– Тогда запомни, что бы ни случилось, держись рядом со мной, иначе сам навечно там застрянешь и не только невесту, себя самого забудешь. А сейчас я тебя и без баньки попарю.

Сказал так Славомир, потом исчез в сенях, вернувшись со свежим берёзовым веником, ударил им несколько раз Ивана по спине и по груди, приговаривая «живое древо, душу живую сбереги». После этого тихо произнёс «пойдём», и вместе с Иваном вышел в дверь, которая возникла в противоположной стене от порога.

В кощеевом царстве

С удивлением Иван заметил, что вокруг места незнакомые, сумрачные. Вроде как лес, только неприветливый, не наш. Идут они со Славомиром по этому лесу, видят, сидит под ёлкой женщина. Вся какая-то скрюченная, кожа серая, будто от грязи. Но, самое удивительное, что держит она в руках холст, по которому то ли вышивает, то ли просто, без смысла какие-то стежки иглой делает. Грубую нитку то запутает узлом, то прямой большой шаг сделает. Заметила людей, холстину в комок свернула, в дупло дерева бросила, а сама тут же выпрямилась, руки в стороны развела, затем соединила, в ладоши хлопнула, и вокруг полный мрак наступил.

– Берегись, Иван. В этом мороке только навьи хорошо видят. Даже мне сложно разобраться. Так что от меня ни на шаг не отходи. Если удастся морок разогнать, слушай меня. Как скажу, быстро беги к дереву с дуплом и хватай навью холстину, – сказал так Славомир и, повернувшись назад, принялся что-то приговаривать.

В этот миг серая навья что-то прошипела и хищной птицей накинулась на Славомира, впилась в него когтями, да Иван оказался ловчее. Хоть ничего и не видел в мороке, но уловил движение навьи и схватил её за хвост (видать, не зря природу менял). Та, не ожидая такого освободила Славомира. Старик договорил заклинание и вмиг пространство озарилось светом. Навья снова стала серой скрюченной бабой, с силой рванулась прочь, оставив в руке Ивана обрывок грязного подола вместо птичьего хвоста. «Беги!» – крикнул Славомир Ивану. Тот, вспомнив уговор, бросился к дереву, добрался до дупла, наощупь нашёл холст, достал его и спустился на землю. Навья вскрикнула, но в свете она оказалась беспомощной. Иван увидел иголку в холстине, взял её в руку. «Уж не та ли это иголочка? – спросил он, обращаясь одновременно и к навьи, и к Славомиру. Навья заскрежетала зубами, а старик подошёл к Ивану и тихо сказал: «Свет здесь не навсегда. Он сейчас исчезнет, так что, пока навья бессильна, уходим. Холстину бери с собой. Дорогой всё объясню».

К счастью, свет исчез лишь когда Иван со стариком были на почтительном расстоянии от навьи, так, что, оглянувшись, её уже не видели. Тогда Славомир объяснил, что навья та ещё дрянь, умудрилась похитить нить судьбы Татьяны, вдев её в Кощееву иглу. Так она связала Кощея с Татьяной, почему та и не могла проснуться. Если бы Иван поторопился и оборвал нить, Татьяна бы умерла. Просто взял иглу и оставил холстину с нитью навьи, та имела бы власть над Татьяной, и невеста забыла бы настоящего жениха.

За разговором вскоре они добрались до пространства, окружённого с корнями вывороченными деревьями, рвами. Сумрак здесь сгущался сильнее, так, что в нём еле различим был высокий дом с острой крышей, навершием которой служило чёрное солнце – знак Кощеев, как пояснил Славомир. Старик попросил Ивана развернуть холст и взять иглу. Иван, не трогая нити, вытащил иглу из холстины. В этот момент высокий дом будто задрожал от страха, в стороны от него полетели, словно комья грязи, злые лиходеи и навьи, которые ни за что не подпустили бы живого человека к дому хозяина, не держи он в руках смерть последнего. Выглянул Кощей из дома, попробовал торговаться, обещая Ивану и Славомиру несметные богатства и власть в мире живых, но Славомир остановил его: «Ты нас не покупай, не на базаре, чай. Невесту парню верни, тогда и о твоих подарках побеседуем. Иголочку переломить ему ничего не стоит. Иван, поняв смысл, тут же взял иглу так, будто на самом деле хочет сломать её. Кощей умолк, выставил вперёд худую руку ладонью вверх, дунул на неё. С руки слетела белая голубка и, поравнявшись с Иваном, стала девицей. Славомир осторожно взял холст, вынул нить из Кощеевой иглы и накинул холстину на видимую душу Татьяны. Та преобразилась, будто тело своё вернула. Увидев это, Иван обрадовался, разломил иглу, и Кощей рухнул наземь, постепенно растворяясь в полумраке. Иван с Татьяной отправились восвояси по лучу света, который вновь появился по заклинанию Славомира, и вскоре оказались в доме старика. Перешагнули знакомый порог и тут заметили, что Славомира нет рядом.

Иван позвал его раз, другой. колдун оказался перед ними, будто и не исчезал. Пожелал Ивану с невестой счастья. Затем добавил: «Если что-то случится, зовите, а сейчас мне пора. Я здесь надолго не задерживаюсь».

– Как так, ведь это твой дом?

– Дом-то мой, да только здесь меня давно уже нет. Здесь я и сам неживой. Когда стареть стал и понял, что не так много мне на земле жить осталось, я нашёл способ жизнь продлить. Вот только одна беда: в этом времени я могу находиться краткое время. Оттого и редко меня видят здесь, и дом мой обветшал. Зато в моём прошлом надо мной смерть не властна. Главное – нигде себя молодого не встретить. А сюда прихожу, когда кому-то моя помощь нужна, – сказал колдун и исчез.

Со временем Иван понял, что после истории с навью он и сам на мир по-другому смотреть начал, замечать стал то, чего другие не видят. Люди поговаривают, что он даже в ученики к Славомиру просился, да никто не знает, что на это старый колдун ответил.

Тайна губахинской Лысой горы

Губаха – город хоть и небольшой, но по многим факторам мало чем отличается от остальных. Не буду перечислять все его достоинства здесь, скажу только, что в Губахе имеется даже своя Лысая гора, а раз так, не пора ли узнать, есть ли здесь связь с другими горами, такими же лысыми?

Откуда название

В начале моих изысканий из всех слагаемых было известно одно: Лысая – название народное, значит и корни его искать стоит в народе. Вот тут пришлось потратить массу времени. Да, название многие слышали, но кто-то не знает никаких фактов, кроме того, что вершина горы, начинающейся у железной дороги, действительно лысая – растительности там мало, вот гору так и зовут. Были собеседники с более богатым жизненным опытом. Они говорили примерно следующее: неизвестно, что там было ещё, но вот в советские времена маёвки мы там точно устраивали. На шабаш это, конечно, не похоже – так, песни у костра, игры, в общем, романтика.

Ответ нашёлся неожиданно. Привёл к отгадке человек, который ни о какой мистике и думать не хочет. Однако, услышав, что я интересуюсь этой горой, как бы ненароком заметил: «Тебе надо к моей соседке. Она всему подъезду, если не всему двору, уши прожужжала, что гора та непростая». Спрашиваю, как соседку зовут и где её искать.

– Да чего тут заморачиваться, сейчас погода хорошая, она всегда во дворе на скамейке сидит, то голубей кормит, то соседей баснями потчует.

Отправилась искать эту разговорчивую женщину, предварительно узнав, что зовут её Евдокия Павловна. Подхожу к нужному двору, точно, на лавке сидит солидная не слишком поворотливая дама, вокруг которой стая голубей ходит, собирая с асфальта пшено.

– Вы случайно не Евдокия Павловна? – спрашиваю.

– Она самая, а ты, голубушка, кто будешь?

Сказала я, кто такая и зачем пожаловала, смотрю, оживилась собеседница, устроилась поудобнее и начала свой рассказ.

Ночь на спор

Слышала я от деда своего, будто гора эта была известна по всей округе ещё до того, как Губаха появилась. И утверждают люди, что тут дело нечисто. А дед-то у меня, Фёдором его звали, отчаянный был в молодости, любил пошутить, попроказничать и на разные авантюры горазд.

Вот однажды, услышав в очередной раз о нехорошем месте, поспорил с товарищами, что в ночь на первое мая поднимется на гору и пробудет там до самого утра. «А что, если страх тебя одолеет?» – спрашивают друзья. «Дак я песни петь буду, чтоб не бояться», – ответил он.

Вот вечером собрался Пётр на гору, чтобы засветло дойти до вершины. Товарищи его, чтобы убедиться, что тот не соврал, решили тихонько за ним идти да посматривать. Так дошли до места. Дед устроился наверху, развёл костерок небольшой, ночи-то у нас в это время холодные. Товарищи его поодаль чуть ниже в кустах притаились. Ждут.

Вот уже и совсем стемнело, только огромная луна на небе, оттого видно вокруг довольно хорошо было, к тому же снег ещё не весь сошёл – свет отражает. Думает Фёдор: «Чего тут бояться!» Вдруг над горой из стороны в сторону стали летать какие-то огненные сущности – по очертаниям вроде как человека напоминают, только все будто из языков пламени состоят, и пламя такое красное, необычное. Друзья-то у Фёдора в кусты всё дальше отступать стали, а тому куда деваться – слово держать надо. Спрятаться наверху некуда, тот и давай на самом деле песни петь.

Жизнь в зеркале

Смотрит Фёдор, эти черти огненные как по команде в воздухе застыли и будто фигуру какую изображают. Пригляделся, а это пятиконечная звезда, только вниз головой перевёрнутая. И в тот миг тьма кромешная наступила, луны невидно, и шум какой-то непонятный, режущий слух, да земля как будто под ногами зашаталась. От такого даже все песни забыл, смолк, костерок свой притушил – кто знает, что ещё за гости пожалуют. К земле прижался, ждёт.

В это время с разных сторон появились люди (с виду обычные мужчины и женщины), по-разному одетые: кто в современных костюмах, кто в старинных, как на картинках, кто – вообще в лохмотьях. У некоторых даже, показалось деду, вместо человеческих ног – копытца. Собрались они все, покружили в странном танце, остановились, и видит Фёдор, что в центре уже будто трон какай-то стоит, а на нём восседает старуха с седыми всклокоченными волосами. Ну, точь-в-точь Баба-Яга из сказки.

Не успел дед повнимательнее разглядеть эту жутковатую компанию, как чувствует, кто-то холодными пальцами с длинными ногтями вцепился в его ухо и поднял с земли. Тут все собравшиеся повернулись в его сторону с криками, шипением и даже рычанием. Старуха на троне взмахнула костлявой рукой, и тот, кто держал за ухо, вмиг поставил его перед троном.

– Ну, Федя, зачем припёрся? – проскрипела старуха.

– А ты откуда меня знаешь, яга старая? – попытался как можно независимее произнести дед.

– А мне по должности полагается. Только вот вашей Яге до меня далеко. Она у вас то слишком добрая, то глупая бывает – вы что хотите, то про неё и насочиняете… А тебя как не знать, ты столько напроказил за свою короткую жизнь, точно о встрече со мной мечтал.