Тихоня

Вася убеждённо говорил, что она ему надоела, и такая серая мышь никому не нужна, он хочет живую и яркую даму. Вася считал себя красавчиком, уверенности в своей неотразимости ему было не занимать. План был прост, нужно всего лишь заверить эту тихоню бесхребетную, что такую как она никто бы замуж не взял. Только он сделал милость, уделив ей своё внимание и благосклонно взяв замуж. Так пусть благодарить всю оставшуюся жизнь и продолжает сидеть дома, а он ещё молод и полно сил, ему гулять нужно.

Для пущей верности, он схватил её за руку, подводя к зеркалу и крича под ухо: «Посмотри на себя. Да кому ты нужна? Кто на тебя позариться? Да ты же мышь серая: ни фигуры, ни причёски, ни нарядов нормальных. Да тебя хоть и наряди во что-то стоящее. Тебе ничего не поможет, ты всё равно уродина!» На этих словах Аня не выдержала, закрыв лицо руками, разрыдалась, а скандалист довольный отправился спать.

Васин отец и сейчас отличался своими похождениями. Правда не так уж бурно, как в молодости, сердце уж прихватывало, и печень давала о себе знать. А свекровь Ани всю жизнь терпела, всё ждала, когда муженёк нагуляется. Вот и невестке своей она внушала истину, что если мужчина погуливает, то в этом ничего страшного нет, он же потом домой приходит, к жене.

***

Утром, когда Василий отправился на работу, Аня уже была у бабушки. Нужно было ей с кем-то посоветоваться по поводу своего решения. Она не понимала, правильно ли то, что она задумала, можно ли так делать. С матерью Аня посоветоваться не могла, та стала бы ругаться.

Мать, конечно, любила своего ребёнка и от того старалась ей втолковать, что нужно посмелее быть, не разрешать себя обижать. Нужно и прикрикнуть, и ударить, если придётся. Только всё это не подходило Ане. Не хотела она так именно поступать. Мечталось ей, что мир в семье должен быть, покой и любовь.

В доме Ани ругалась только мать, отец же был довольно спокойным и покладистым человеком, считая, что слово супруги закон. Он никогда не спорил, а при угрозе надвигающегося скандала тотчас же выходил из дома на улицу колоть дрова или заниматься любым другим делом. Дочь в отца пошла. Тоже всегда была спокойной, уравновешенной и выдержанной. Аня даже плакала в детстве очень редко, была послушным ребёнком, матери не перечила.

Бабушка хлопотала на кухне, она сердцем чуяла, что с внучкой что-то не то твориться. Поняла она это, когда Аня только переступила порог её дома с задумчивым видом, прикусывая губу верхними зубами. Девочка всегда так делала, когда что-то в голове происходило у неё. С виду Аня была спокойна, но глазки бегали из стороны в сторону, да и ладони она потирала, будто замёрзли пальцы.

Аня присела за стол, пока бабушка суетливо разводила тесто для оладушек, чтобы порадовать свою девочку вкусненьким. Степанида Матвеевна была уверенна, что опять этот Васька нашкодил, но спрашивать не спешила, боялась спугнуть Аню, знала она её характер. Девочка, хоть и тихоня была, но, если что не так могла просто замкнуться и никому ничего не говорить.

Внучка начала сама рассказывать: про Зойку, которая рассказывала о её любви с Василием, про увиденное в сарае, да про то, что ей супруг говорил вечером. Аню словно прорвало, ей не хотелось больше молчать, она знала, что бабушке можно доверять, никому она не станет рассказывать услышанное.

Мудрая женщина слушала молча, не лезла со своими советами, не осуждала никого из тех, о ком шла речь, она дала возможность Анюте высказать всё, что у той было на душе. Когда девушка замолчала, бабушка присела рядом и с надеждой на то, что наконец-то внучка поняла свою ошибку, выходя замуж за этого охламона, смотрела на неё вопрошающими глазами.

«Бабушка, я решила уйти от него. Не любит он меня. Ему просто удобно жить с такой тихоней, как я. Не могу с ним ругаться, не хочу».

Аня хлебнула глоток чая, поворачивая голову к окну, где Тузик бегал на цепи, ругаясь на лазающих по ограде кошек. У животных забот мало, им не нужно принимать решения, которые сейчас роились в голове у молодой особы за столом.

«Как же мне ребёнка оставлять без отца, ведь не гоже поступать так», ? в глазах у Ани была неопределённость, которая не давала покоя девушке всю последнюю ночь. Аня всё думала, что она оставит Васю, но ребёнок не виноват, что у них вот так всё выходит. Может Василий был бы хорошим отцом, а она ему шанса никакого не даёт.

Степанида Матвеевна решила, что именно сейчас нужно поведать внучке свою боль от того, что произошло много лет назад. Поэтому она пошла за альбомом, где лежали их старые фотографии.

***

Бабуля раскрыла свой старый альбом, который местами уже пожелтел от времени. Фотографии некоторые были вклеены на страницы, другие же просто лежали вложенные внутрь альбома, словно когда-то их собирались также прикрепить, но дело не дошло.

Женщина медленно листала страницы альбома, сама вглядываясь в лица людей, которых уже давно и нет в живых. Она вспоминала, становясь грустнее с каждой минутой, а потом дошла до фото маленького ребёнка и остановилась.

Открепив снимок от картонной страницы, она подала его в руки Ане, чтобы та тоже посмотрела на этого мальчугана. Ребёнок на фото держался одной рукой за маму, которая руками обхватила его за талию, держа на коленях. Он улыбался, был бодр и весел, показывая в свободной руке игрушку. На вид малышу было чуть меньше годика.

Аня посмотрела на бабушку, предполагая, что этим ребёнком может быть мама девушки, по совместительству дочь Степаниды Матвеевны, но Аня видела её фото в младенчестве, и не похожи они на этот снимок. У бабушки была всего одна дочь, других детей она как-то так и не решилась завести, так мама рассказывала.

Бабушка начала свой рассказ: «Молодая я была, как ты, наверное, тоже лет 17 мне было в ту пору. У нас на деревне парень был, весёлый, балагуристый, все девчонки за ним увивались. Мы с ним стали встречаться ещё после окончания школы, он мне предложение сделал, и я вышла замуж.

Его звали Павлом. Если сказать, что я его любила, то ничего не сказать. Я с ума по нему сходила, в рот заглядывала, что он скажет, то и правда. Это не любовь была, сейчас я это понимаю, это было наваждение какое-то. Ничего я не замечала вокруг, никого слушать не хотела. По женщинам Павел не шастал, но вот беленькую любил, как и его родители.

Семья пьющая была и мне мать говорила, чтобы я не вздумала за него идти, но я не послушала, влюбилась и матери перечила. Даже поругалась на какое-то время с ней, но после рождения сынишки мы с мамой вновь помирились, как и не было ссоры.

Муженёк мой был не буйным, но выпивать стал всё больше и сколько я бы его не уговаривала, сколько не говорила о том, что у нас семья, сынок подрастает, он ни в какую не хотел оставлять алкогольные напитки и своих дружков в покое.