Космолетчики. Близкие звезды

Джою показалось, что капитан говорит с издевкой. И неуместная ирония вызвала в нем горячую волну обиды. Джой вдруг разозлился на весь свет: на себя, на Гардона, на проклятое Нечто на дне пропасти, из-за которого он выглядел сейчас полным идиотом. Хорошо, если Рэд поверил, что Эдвард Гетт свихнулся первым. Бластер в итоге оказался в руках стажера! Ему хотелось кричать о том, что здесь, всего в нескольких километрах, притаился неведомый враг, а Гардон, рассевшийся в кресле первого пилота, даже не пытается что-либо предпринять!

– Возвращаемся, Джой, – сказал Рэд. – Ты как? Готов?

– Д-да, господин капитан.

– Хорошо. Пристегнись. «Моника»! Это Гардон. Мы стартуем, идем в стыковке. К шлюзу Блохина с носилками! Заложите в систему оповещения запрет на вход в район западных полукольцевых гор. Код красный. «Неустановленное воздействие».

Рэд взялся за штурвал, капитанский катер приподнялся над поверхностью планеты, все выше задирая нос пристыкованного планетолета, оторвал от поверхности пострадавшую машину и потащил над холмистой равниной, дымящейся испарениями вулканических газов.

На десяти тысячах метров у Гардона заломило в висках с такой силой, что к горлу подкатила тошнота.

– Капитан, вы ничего не чувствуете?

Рэд расстегнул кобуру. Сквозь опущенное забрало гермошлема он не мог видеть, как расширились зрачки его юного напарника.

– Джой, – через силу сказал Рэд, протягивая оружие рукоятью вперед, – возьми-ка пока себе. «Моника»! Слышите меня? Кейт?

Связь опять пропала. Стажер тихо охнул. Рэд поднял голову. Над ними, затмевая местное светило, красовался необъятный огненный шар. Даже не шар, а какая-то безобразная кочковатая голова, вся в оранжевых сполохах. Посредине имелась неправильной формы щель. Вместо шеи торчал внушительный букет щупальцев, различных по длине и диаметру, тоже ослепительно полыхающих. Вдобавок шар имел ободок серого цвета, пронизанный красным и розовым свечением, точно ослепительный нимб. Воздух вокруг дрожал.

– О черт… – выдохнул Рэд, глядя, как это что-то или кто-то размером с астероид заполняет собой весь экран.

Стажер закрыл глаза и отвернулся.

Первым очнулся Гардон.

– Джой, черт возьми! – заорал он, стряхивая с себя ощущение липкой скованности, – Разворот с учетом сцепки! Наведение на цель. Не спать!

Окрик капитана вернул парня к действительности. Он схватился за штурвал, Гардон за систему наведения. И началось… Тварь, оказавшаяся потрясающе маневренной, металась по небу, не выпуская из атмосферы. Плазменные носовые пушки капитанского катера причиняли ей массу неудобств – и только! После очередного попадания щупальца нервно вздрагивали, извивались, скручиваясь в огненные кольца, и снова тянулись к кораблям.

– А еще говорят, что в космосе нет чудес, – пробормотал Рэд. – Только физико-химические реакции и биологические объекты… Вас так учили?

– Примерно.

– Не вались на прицеп! И что это, по-твоему, реакция или объект?

– Не знаю, сэр!

– Джой, – вдруг сказал Рэд, озаренный внезапной идеей, – держи штурвал! Удирай от нее. Не давай опутать стабилизаторы. Подставляй планетолет, пусть за него цепляется! Рули, не бойся, я сейчас вернусь.

Гардон скатился по стыковочному тамбуру. Раз не имело смысла стрелять по огню огнем, следовало включить систему наружного пожаротушения, которой все малые транспортные средства на Файре были снабжены по личному приказу командора Вейса. Тогда Рэд страшно злился, считая такое переоборудование излишней предосторожностью, задержавшей несколько рейсов исследовательских групп. Сейчас вся надежда была на то, что система сработает, потому что они стремительно теряли высоту. Рэд добился от разбитого бортового компьютера планетолета готовности к запуску программы наружного пожаротушения и бросился обратно.

– Качественно маневрируешь, малыш! Ничего не скажешь, – еле выговорил он, повалившись на свое место. – Так без командира останешься. Разреши!

На трех тысячах Рэд взял управление и позволил закрутиться за двигательный отсек планетолета целой своре извивавшихся отростков.

– Внимание, Джой! Расстыковка… Разгон!

Взревели двигатели катера. Планетолет, оставленный в клубке щупалец, облился холодными пенообразователями. Озадаченная тварь на несколько мгновений забыла о погоне и раздулась, словно пылающий аэростат. Рэд развернул катер и безжалостно всадил в дюзы брошенной машины плазменный разряд. В атмосферу полетели обрывки щупалец и обломки малого бортового звездолета. Обгоняя взрывную волну, Рэд понесся в зенит с таким ускорением, что компенсаторы нагрузок опоздали на несколько g. Раненая тварь беспорядочно заметалась. Уши порвал пронзительный высокочастотный вой. Джой обмяк в кресле второго пилота и промычал что-то нечленораздельное, когда капитан его окликнул. Рэд вырвался на первый орбитальный уровень, воткнул автопилотируемый возврат и закрыл глаза.

* * *

Учеба в школе Рэджинальду давалась легко. Он частенько витал в облаках, грезил региональным чемпионатом по плаванию, параорбитальными гонками и космическими рейдами. Одновременно. На выпускном вечере наставник сказал ему: «Если вы хотите попасть в Космос, милорд, вам придется стать реалистом. Мне бы очень хотелось посмотреть, существует ли для вас такая возможность». И Рэд впервые решил серьезно поговорить с отцом и матерью о собственных перспективах. Родители должны были вернуться еще два дня назад, но рейс задержала Служба безопасности.

Он пришел домой, от нечего делать включил новости, увидел списки погибших во время теракта на пассажирском лайнере «Радуга» – и заглянул в бездну. Он снова и снова переключал каналы, затаив дыхание, боясь спугнуть надежду, пока не прослушал сообщение от начала до конца. Но даже тогда – не поверил.

Позвонила двоюродная сестра отца.

– Боже мой, какая трагедия! – защебетала она. – Какая ужасная трагедия. Я все еще не могу прийти в себя. Бедный мальчик! Через два дня я, наверное, буду в районе Южного мыса и обязательно к тебе загляну… Ах, как это все ужасно.

Рэд разорвал соединение.

– Здравствуйте, – проникновенно сказал темный дисплей, – с вами говорит региональный центр психологической поддержки подростков.

Рэд выскочил из дома на берегу и, всхлипывая, побежал к морю. Но море не горевало вместе с ним. В блеске раннего утра лазурные волны ласково лизали берег частного пляжа. У причала призывно покачивался дорогущий отцовский катер…

Если бы Рэд побродил по пляжу немного дольше, возможно, его судьба сложилась бы совсем по-другому. Но он вернулся, проскользнул мимо громадного зеркала в гостиной, пугающего бездонной пустотой, собрал вещи и ушел, как ему тогда казалось, – восстанавливать справедливость. И довольно долго верил, что у него получается. Пока не понял, что оказался одной из пешек в чужой игре без правил.

Рэджинальд не сжигал мосты, вступив в действующую наемную армию. Они сами загорелись, стоило ему появиться в рекрутском пункте, взяв девичью фамилию матери – Гардон – и накинув недостающий год. Войны Второй волны были в разгаре, и к добровольцам особенно не придирались, вбрасывая их, почти необученных, в эпицентр боевых действий. К возрасту и документам рекрутеры ожидаемо придираться не стали и даже определили парня в десант. В последующих месяцах непрерывных боев среди новобранцев части он выжил один вовсе не потому, что умел выживать лучше других. Откуда ему тогда было взяться, этому умению? Будущего капитана спасло увлечение параорбитальными гонками. После двухнедельной переподготовки его поставили пилотом на десантный модуль. Рэд освоился очень быстро. Сквозь заградительный огонь планетных оборонных комплексов и боевых кораблей он раз за разом проскакивал практически без повреждений. И командир взвода берег его в бою как залог возвращения на несущий звездолет. Стать реалистом оказалось труднее: после того, как их часть сожгла мирное поселение на Эвионе, Рэд дал командиру по зубам прикладом своего «Карата-41». То есть у него почти получилось это сделать…

* * *

Катер стоял на платформе. Блохин открыл его снаружи ангарным паролем и сунул в проем люка лохматую голову.

– Ого… Вот это вы слетали! Все живы?

Капитан отстегнулся и поднялся ему навстречу.

– Да. У одного глюки, второй вырубился… Займись обоими. Эдди первым забери!

– А ты как? Почему молчал, капитан?

Рэд посторонился, пропуская Виктора, разгерметизировал скаф и побрел к выходу.

– Эй, Рэд!

– А я… в порядке. Связи не было.

Он выбрался наружу и прислонился спиной к опоре. После ухода орбитальников на свою базу ангар казался слишком просторным. Мимо проплыли носилки с Эдвардом, следом двое техников под руки провели Джоя.

– Господин капитан? – оглянулся Сэнди, замыкавший процессию.

Рэд показал ему большой палец.

На соседней платформе около готового к старту пилотируемого модуля стоял Стрэйк. Он был в полной экипировке, только гермошлем полужесткого скафандра гармошкой сброшен назад. Старший техник Белтс проверял вновь приведенные в действие стопорные элементы платформы. Стрэйк бросил на капитана неодобрительный взгляд, развернулся, блеснув светоотражателями скафандра, и пошел обратно в раздевалку.

«Тебя Вейс обыскался, – не оборачиваясь, процедил он в коммуникатор, – свяжись с ним».

Гардон вспомнил, что перед вылетом сгоряча нахамил Блохину и Стрэйку – теперь неделю будут дуться. Насобирал приключений на свою голову, что и говорить. В инком орал командор Вейс. Обычно он себе такого не позволял, несмотря на все разногласия. Рэд успокоил начальство словами «без потерь», выждал минут пять, чтобы не встречаться со Стрэйком в раздевалке, похлопал катер по опоре и побрел прочь из ангара.