Знак ангела

– Я слушаю.

– Мне нужно покончить с красноглазым.

– А второе дело?

– Тьёдвальд оставил мне ещё одно задание. Через Учелли. Я думаю, здесь мы найдём и последний фрагмент манускрипта.

Этот разговор состоялся в тот вечер, когда я вернулся к друзьям после годового путешествия в прошлое. Учелли отправился на поиски затерянного ритуального камня и спрятанного под ним золотого диска.

После приезда из Франции Тибальд с семьёй поселился в штате Джорджия, где у него было обширное поместье на берегу реки, близ города Саванна.

Мы собрались в небольшой уютной комнате, которую все называли малой гостиной. Перед пылающим камином сидели Софи и Эмили. Тибо с Тьери устроились за столиком со спиртным. Арман, которому недавно исполнилось восемнадцать, стоял у окна и с любопытством посматривал меня. Высокий и красивый, с длинными вьющимися волосами, чёрными глазами, смуглый, как все индийцы, Арман был безупречно воспитан своими приёмными родителями.

Теперь, когда он уже знал, что был приготовлен в жертву индийским богам, но был спасён мною в океане, не отходил от меня ни на шаг и всё время ждал, что я поручу ему какое-нибудь дело. Он считал, что это будет справедливо, ведь мы с ним оба были непосредственными участниками всей этой истории.

Мне было трудно справляться с тягой к крови, когда он был рядом. Влечение к человеческой крови, после моего путешествия в прошлое не только не прошло, но стало настоящим наваждением. Я мучился непроходящей жаждой с той самой минуты, как очнулся на полу пещеры во владениях Иды.

Вернувшись к Тибальду, я нашел там Ишу. Арс оставил его здесь, и я был благодарен ему за это. Сам он ушел на поиски Орианны и О'Байла.

Я закончил рассказ о наших с Неро приключениях и замолчал.

– Выходит, всё, через что тебе пришлось пройти в этой жизни, ты пережил из-за просьбы матери? – спросил Тьери. – Не думал, что ангелы так жестоки.

– Это не жестокость, это любовь, Тьёри, – ответила за меня Софи. – Она хотела сделать его сильным, чтобы он научился контролировать себя, научился пользоваться той силой, которая в будущем будет подвластна ему.

– Поясни, пожалуйста.

– Если верно, что их четыре брата и все они части одной души, то первая – это знания. Вторая – сила и мужество. Но они ничего не значат без чувств. Можно быть сколь угодно храбрым и быть при этом бездушным убийцей. Можно знать все тайны вселенных, но при этом быть равнодушным к боли других людей. Мишель – третья и, пожалуй, самая важная часть этой души. Он несёт в себе человечность, способность к сопереживанию. Научившись чувствовать, он научит этому и другие части души.

– Но он убивал людей! – отозвался со своего места Арман.

– Да, и это научило его милосердию. Тебя же он не съел, – ответил на это Тибальд. – Хотя ему очень хочется. Поверь мне. Ты своим постоянным присутствием учишь его выдержке. – Добавил он, улыбаясь.

– А четвёртая часть души? – спросила Эмили. – Что значит этот ларец.

– Я думаю, что это тот аватар, в котором мы все вместе соберёмся. Каждый из нас привнесёт своё умение и сделает его несокрушимым. Поэтому он и ларец.

– Значит, вы не главный? – разочарованно протянул Арман.

Я улыбнулся:

– Здесь нет главного. Каждый из нас очень важен. А последний и будет тем воином, который спасёт не только этот мир, эту планету, эту вселенную, он навсегда уничтожит смерть и даст людям, самым любимым детям Бога, великий дар – бессмертие, чтобы они несли любовь всем обитателям его бесконечного мира. Одному человеку было бы невозможно собрать все необходимые знания, научиться воинскому искусству и пройти через множество испытаний, чтобы постичь в полной мере все оттенки чувств, присущих людям. Поэтому душа и была разделена, чтобы потом, собравшись в единое целое, приобрести все эти качества одновременно.

– А ты уже догадался, что значат эти знаки на папирусе из шкатулки, которую тебе отдал Учелли?

Я развернул папирус. Он был настолько древним, что его края обламывались при каждом прикосновении. В его верхнем углу потускневшими от времени чернилами были нарисованы ущербная луна, ларец и капля крови.

– Мне кажется, что открыть его можно при соответствующей фазе луны и капельке моей крови, – проговорил я, рассматривая знаки. – Но вот с ларцом не всё понятно. Что это за ларец? Тот, который мне передал мистер Хейз или вот эта шкатулка.

– Проверим и то, и другое, – предложил Тьери.

– Придётся.

– А когда наступит нужная фаза? – нетерпеливо спросил Амар.

– Я думаю, дня через два, – ответила Эмили. – Сейчас она ещё недостаточно тонка.

– Ну, что ж, вот тогда и проверим. А сейчас прошу меня извинить, хочу пройтись немного. Никак не могу привыкнуть к весу своего тела. Прогулка для этого будет то, что нужно, – сказал я, направляясь к двери. – Иша, тебе придётся остаться дома, я пойду в город.

– Позвольте мне сопровождать вас, мистер Мишель, – неожиданно попросил Амар.

Я взглянул на Тибальда. Тот едва заметно пожал плечами, позволяя мне самому принять решение.

В мыслях Амара я ничего не смог прочесть. Долгие годы тренировок сделали своё дело – он научился контролировать мысли. Этому научил его Тьери, чтобы никто из вампиров не мог прочесть те мысли, которые он хотел скрыть.

– Мне будет приятно, – ответил я.

На Саванну опустилась тень ночи. Той ночи, что дарила людям покой. Закончив хлопотливый день, уставший за день город, погружался в сон.

Мы шли по аллее небольшого парка. Амар, вопреки моим ожиданиям, молчал всю дорогу. Я не торопил его. Возможно, он никак не мог решиться начать разговор, ради которого напросился на эту прогулку.

– Я хочу стать вампиром, – наконец произнёс он и остановился, резко повернувшись ко мне лицом.

Я предполагал, что услышу нечто в этом роде, поэтому собрался негрубо отказать ему, но Амар не дал мне заговорить.

– Дело не в том, что вампиры живут бесконечно долго. Не в том, что они безмерно сильны и быстры, как ветер. Я не хочу быть сверхчеловеком!

– Тогда в чём же дело? Почему ты просишь меня об этом. Ты же знаешь, что для меня это почти невыполнимая задача. Надеюсь, твои родители знают о твоём желании? Не проще ли Тибальда или Тьери попросить об этом одолжении?

– Они полувампиры. Не такие, как вы. Я даже не говорил с ними на эту тему, но я нашёл того, кто разъяснил мне, как это бывает. Я знаю, что у настоящих вампиров есть особая железа, в которой вырабатывается яд. Она находится на нёбе, и когда они хотят кого-нибудь превратить в себе подобного, то нажимают на неё языком и выпускают яд через полые клыки, которые у вас есть, а у них нет. Ни у кого из моих приёмных родителей нет и такой железы. Она появилась только у вас, когда вы закончили превращение. Потом человека нужно напоить своей кровью, чтобы запустить процесс выздоровления и сразу же убить. Только тогда человек станет ни жив, ни мёртв.

– Признаться, я даже не знал об этом, – я озадаченно посмотрел на Амара. – Это кто же тебе рассказал? Что это за человек, который так много знает о нас?

– Вы не знали потому, что до сих пор не хотели никого превращать. А знает об этом местный пастырь. В молодости он был охотником на вампиров.

– Но я и сейчас не собираюсь никого превращать, так что пускай мой яд и остаётся там, где был.

Амар недовольно наморщил лоб.

– Но объясни мне, пожалуйста, почему ты хочешь стать вампиром? Неужели возможности человеческой жизни тебе не в радость? Иметь семью, детей. Продолжить свой род. Разве это не долг мужчины?

– Долг. Но мне не с кем продолжить свой род. Та, с которой я хотел бы это сделать, навсегда потеряна для меня. Вы как никто другой должны меня понимать.

– Давай-ка, расскажи мне всё по порядку, – я опустился на скамейку, стоявшую среди пальметто и бурно разросшихся кустов магнолий. – Садись. – Я хлопнул ладонью по скамье, приглашая его присесть рядом.

– Она дочь местного миллионера. Мы познакомились в прошлом году на предновогоднем балу дебютанток, – начал рассказывать Амар. Его контроль над мыслями ослаб, и я видел своим внутренним видением всё, что он говорил.

Великолепная музыка. Кружащиеся в вальсе пары. Женщины в красивых нарядах и среди них одна, от которой не мог оторвать взгляд Амар. Он следил за ней глазами, выискивая её розовое платье среди порхающих местных красавиц.