Элласхида

На листе было написано:

Когда заря, припав к земле,
Ее кровавым молоком накормит,
Иль день, весельем напоен,
В красе невесты молодой,
Пир свадебный играть затеет,
Или когда старушка ночь
Укроет мир печальным вдовьим платом,
Ты помни обо мне, о том, что я приду
И черной краской смерти все покрою.
Лишь шанс один могу тебе я дать:
Продумай все, старайся все понять.
Учись, борись, не дай себя поймать;
Ищи причину, не уставая, день и ночь,
Гони сомненья и усталость прочь;
И может быть, когда ты силу обретешь,
И ненависти тьму ты с глаз своих сотрешь,
Наукой мудрецов заполнишь сердца пустоту,
К тебе тогда, как равный, я приду.
И пусть судьба решит наш вечный спор
И огласит свой мудрый приговор.

– Поэт, черт его дери, – проворчал Тибальд.

– Ничего не понимаю! Он издевается, смеется надо мной. Ну, вот что это? Ни дать ни взять отеческое наставление, – я схватился за голову. – Уничтожил мою семью, меня отправил в изгнание на сотню лет! Теперь вот это: подкрался, растерзал наши тела, разбросал кусками на сотни футов и после всего этого такая забота: учись, борись! Это черт знает что такое!

– Все верно. Но не будем забывать, что при всем этом он не сжег нас, а оставил в живых. Он также не тронул Ишу, а ведь, бьюсь об заклад, мог убить его, – сказал Тьери.

– И что из всего этого следует? – спросил Тибо.

– Нужно спешить в Грецию, – бросил я раздраженно и ушел в каюту.

Я лежал на койке, вновь и вновь перечитывая послание. Что Красноглазый хотел мне сказать? Почему он так поступил с нами? Пока я знал только то, что нужен ему живой. Было ли ему просто скучно, и он играл, заставляя меня чувствовать свою беспомощность, или он преследует какую-то другую цель? Не знаю, но я должен это узнать! Должен!

Глава 3

Греция встретила нас весенним цветением оливковых рощ. Ласковое солнце пригревало землю, птицы пели, люди радовались жизни.

Не имея возможности выйти в Афины днем, мы сошли на берег с наступлением сумерек. Ночной бриз был полон ароматов весенних цветов. Запоздалые прохожие неспешно покидали улицы. Мы направились к Акрополю. Поднявшись к Пропилеям, я сел на ступени под мраморной колонной.

– Какой смысл бродить по городу или музеям? – спросил я недовольно. – Мы не знаем, где искать этот храм Деметры. Их в Греции тысячи.

– Наденьте перстень, – Тьери присел рядом, – он пропуск, как сказано в манускрипте. Для этого он и предназначен. Я думаю, настало время носить его не снимая. Помните изречение на ларце: «Свой талисман открыто носи – помощь придет и укажет пути»?

Почти всю ночь мы бродили по развалинам Акрополя и только к утру вернулись на корабль.

Каждый вечер мы кружили по темным улицам Афин. Прошла неделя, а мы никого не нашли.

– Сегодня последний вечер, который мы проведем здесь. Завтра отправляемся на острова, сами будем разыскивать заброшенные храмы.

Гуляя по улицам, мы забрели на древнее кладбище. От него почти ничего не осталось. Только несколько гробниц и памятников указывали на то, что здесь находится последнее пристанище горожан. Дома, расположенные рядом, и высокий кустарник скрывали его от невнимательного взгляда.

Я остановился у небольшого каменного постамента, когда почувствовал, что рядом находится человек. Оглянувшись вокруг, я заметил странную фигуру. Незнакомец склонился в низком поклоне и, прижав руки к груди, шептал защитные молитвы.

– Что тебе нужно? – спросил его Тьери.

– Господин, не убивайте меня. Я пришел, чтобы проводить вас к жрице храма Деметры, – высокий звонкий голос выдавал его юный возраст.

– Тебя никто не тронет, не волнуйся. Веди нас в своей жрице, – сказал я.

Мы шли по пустынным, заснувшим улицам Афин, утопавшим в аромате цветущих апельсиновых деревьев и лавровых кустов. Человеческий запах доставлял мучения, накатывая минутными приступами злобы. Я видел, как судорожно сжимают кулаки Тьери и Тибальд, остановив дыхание. Я тоже не дышал, но это мало помогало: идущий впереди мальчик, вызывал приливы жажды одним своим видом. К счастью, вскоре в одном из проулков мы увидели ждущего нас вампира. Быстрые движения и особый вид выдали его сущность.

Он поклонился:

– Меня зовут Фидий, жрица ждет вас, – он повел рукой, указывая направление.

Дальше мы двигались с привычной для нас скоростью. Иша бежал рядом со мной и наш провожатый то и дело удивленно поглядывал в его сторону.

Мы вышли к окраинам Афин.

– Куда ты ведешь нас? – спросил я.

– На запад, в Фессалию, к Олимпу.

– Тибальд, возвращайтесь с Ишей на «Санта Диану». Если мы не вернемся через два дня, пойдешь на наши поиски.

– Будет сделано. Иша, пошли, дружище. Удачи вам, будьте осторожны, – Тибо помахал рукой и повернул назад.

Но Иша подбежал и ткнулся мордой в мои руки.

– Ничего, малыш, ступай. Я скоро вернусь.

Иша сел у моих ног и не двинулся с места.

– Иша, ты должен идти с Тибальдом, давай, дружок, не упрямься, – я подтолкнул его к Тибо, но Иша только оскалился.

– Ничего, пусть идет с вами. Кто знает, на какой срок вы уходите? Ему будет удобней на свободе, чем на судне, – проговорил Тибо и исчез в ночной темноте.

Отроги гор осветились первыми лучами солнца, когда мы вошли темное узкое ущелье между двух отвесных скал.

– Смотрите! – воскликнул Тьери и показал на одну из них.

– А,… да… это один из христианских монастырей, – сказал Фидий, – здесь несколько таких старинных обителей. Монахи построили их на неприступных скалах по древнему обычаю эллинов.

– Эллинов?

– Первые тайные храмы были построены еще древними эллинами, в честь своих богов. В них служили настоящие жрецы. Они не желали превращать мистерии в театральные зрелища, потому что знали истину.

– Какую истину, Фидий?