Узоры

– Как думаешь, чего это он мне поклонился? Издевался над моим невежеством? – глядя на уезжающую машину, спросил Михаил.

– Скажешь тоже! По-видимому, ты нечаянно тронул какие-то чувствительные струны господина Тосихоро, – успокоила его Мэген. – К сожалению, мы плохо знаем японский эпос. Вполне вероятно, ты по-своему описал историю, знакомую и близкую каждому японцу. Ты увидел, предугадал и рассказал ее так, как никто прежде. Тецуо сразу почувствовал твою правду.

– Поразительно. Невольно приходят на ум буддийские заморочки, – почесал нос Михаил.

– О которых ты тоже знаешь только понаслышке, – не преминула съехидничать Наташа.

Волнующую тему Михаил продолжил уже за столом. После благополучного завершения авторского дебюта у него снова появился аппетит.

– Нет, ребята, правда. Как это все странно выходит. Выходит, и в буддизме есть много того, что разъясняет необъяснимое.

– Чего ты так волнуешься? – с улыбкой поглядывал на него Даниил. – Вспомни притчу о слепцах, утверждавших, что они знают, как выглядит слон. Тот, что стоял впереди и ощупывал хобот, говорил, что это большая труба…

– Ну да, тот, что исследовал хвост, утверждал, что слон – это длинная веревка, – подхватил Михаил.

– Всё так. Великая мудрость заключена в буддизме, великие знания. Но для меня вся Истина мира, вся красота мироздания заключены в одном имени – Иисус Христос, – с мягкой улыбкой сказал Даниил. – Здесь всё: альфа и омега, начало и конец. Между ними – полная великих загадок, откровений, открытий бесконечность. И все это доступно каждому из нас.

– «Стучитесь, и вам откроется»? – уточнила Наталья.

– Да, каждому в свой срок, по мере духовного возрастания, – ответил Дэн.

– Отец Владимир часто говорит: «Мы не знаем многого не потому, что Бог не хочет поделиться своими знаниями, а потому, что еще не способны вместить радость этого знания в себе».

– «Есть многое на свете, друг Горацио, что неизвестно нашим мудрецам…», – печально произнес Михаил и взял последний пирожок с блюда. – Маш, а у тебя не осталось чего-нибудь посущественней этого? Может, забацаем пиццу?

Утром всех разбудил ранний звонок: Тецуо счел нужным сообщить, что уже договорился с токийской студией. Кроме того, ему удалось привлечь к работе известного режиссера.

Не успели друзья порадоваться удачному началу предприятия, как вслед за Тецуо позвонила Светлана Александровна. Она сообщила печальную весть: Александра Ивановича положили в больницу.

– В какую клинику его поместили? Может, стоит поехать и проверить, как его устроили? – встревожилась Мэген.

– Клиника хорошая: госпиталь для ветеранов войны, – успокоила Светлана Александровна. – Только врачи просили сегодня его не беспокоить, завтра навестите.

Александр Иванович встретил посетителей улыбкой и нарочитым ворчанием:

– Чего вы зря хлопочете? Операция пустяшная, через неделю дома буду. Ну, раз пришли, присаживайтесь, угощайтесь, вон Светлана сколько всего принесла. А свои сумки и не выгружайте, вашими гостинцами роту солдат можно накормить.

Лечащий врач был менее оптимистичен:

– Хирурги у нас замечательные, да и операция, действительно, несложная. Но возраст, сами понимаете. Плюс больное сердце – как оно отреагирует на общий наркоз?

– А нельзя обойтись без операции? – спросил Даня.

– Нет! – твердо сказал врач. – Оперировать надо было еще вчера. Интоксикация организма приняла угрожающей характер, так что… Сделаем все возможное, но нужно быть готовыми ко всему.

Во время операции у больного на несколько минут останавливалось сердце, была зафиксирована клиническая смерть, но бригада реаниматоров отлично сделала свое дело: Александра Ивановича вернули к жизни. Так что операция, можно сказать, прошла успешно. Вскоре Александра Ивановича перевели в обычную палату. Дед приходил в себя медленно, будто с неохотой. Мэген и Светлана дежурили у постели больного с утра до ночи.

Светлана Александровна открыла глаза и прищурилась:

– Батюшки! Уже утро! Когда же я уснула?

Первым делом посмотрела на больного – отец встретил ее ласковой улыбкой, помахал рукой. Светлана едва сдержала слезы – таким маленьким, сухоньким показался отец.

– Пап, может, поешь чего-нибудь? Посмотри, что я тебе принесла.

– Потом, потом, дочка. Посплю немного, может, и поем. И ты посиди, отдохни.

Вздохнув, положил руку на грудь и задремал. Светлана отвернулась к окну, долго смотрела на тихо колышущиеся ветви с сухой желтой листвой. Легкое прикосновение к руке почувствовала не сразу, обернулась на отца. Лицо его было светлым и радостным.

– Пора прощаться, дочка.

– Ты что, я сейчас позову врача, – метнулась к двери Светлана.

– Сядь, не мельтешись, – голос отца был по-прежнему тихим, но твердым. – Я сейчас виделся с Марусенькой. Если бы ты знала, как там хорошо!

– Пап, не уходи. Пожалуйста, – прижалась Светлана к руке отца и заплакала.

– Отпусти, дочка, устал я. Здесь я все сделал, можно и отдохнуть. И по Марусеньке сильно соскучился. У нас там дом хороший, светлый, рядом Петр с Варварой. А чуть подальше…

– Отец, ты что?! – отшатнулась Светлана от отца. – Они же еще молодые, им рано!

– У каждого свой срок. Даня здесь за троих наработался.

– Не говори так! – Светлана Александровна умоляюще посмотрела на отца. Он не отвернул лица – смотрел так же светло и торжественно.

– Тогда и меня с собой забирай! – заплакала Светлана. – Что мне делать здесь без вас с Данечкой?!

– Всему свое время. Потерпи, хоть бы тебе сто лет жить осталось. И не плачь, Данечка с Машей здесь еще долго будут, их младшенькая успеет в совершеннолетие войти. Да и Ольге ты тоже нужна, деткам ее… Исполнишь свой долг до конца, поможешь внукам, мы и встретимся. Если бы ты знала, как там хорошо, не печалилась – радовалась бы за меня. Счастливые мы, православные! А Даньке передай мой завет: живите в России все вместе, большой семьей. Настанут трудности там, на американской земле, пусть поедет, поможет чем сможет… Живите в радости!

Светлана отвернулась на минуту, чтобы вытереть слезы, а когда обернулась… Отец смотрел куда-то поверх ее головы, на щеке крупная слеза, и улыбка, будто на полуслове…

Светлана прикрыла отцу глаза и прошептала:

– Трудная была твоя жизнь, папочка, да легкая смерть.

Светлана вышла из палаты со спокойным лицом, мужу о смерти отца сказала просто:

– Папа ушел.

– Куда? – спросил Сергей, но тут же осекся и сник.

– Сережа, бросай-ка ты свою работу, поедем к детям, им трудно без нас, а нам без них.

Сергей Андреевич хотел что-то возразить, но, увидев лицо жены, спросил:

– Ты видела, как он ушел?

Светлана кивнула головой, а потом добавила: