Сивилла – волшебница Кумского грота

Не обдумывая теперь своих поступков, Ютурна побежала к морю.

Вдали виднелся дымок от костра, разведенного, как Ютурне подумалось, рыбаками, потому что у берега находились лодки.

Ютурна прыгнула в одну из них и понеслась по морю.

Ветер быстро погнал челнок, управляемый сильной, но неумелой рукой.

Скоро берег скрылся от глаз бесстрашной искательницы приключений, началась качка. Ютурна не испугалась и тут. Ей думалось, что боги и тень отца непременно видят ее и хранят, а если она погибнет, это будет все-таки лучше, нежели возвратиться в Рим, в неволю.

Ее стало подташнивать. Она утомилась борьбой с волнами, бросила весла и неслась с волны на волну по прихоти ветра. Голова ее закружилась, она села на дно лодки и склонилась головой на сиденье.

Вдруг Ютурна почувствовала сильный толчок, потом другой, третий… В глазах ее потемнело, и она лишилась чувств.

День склонялся уже к вечеру, когда Ютурна очнулась. Под головой у нее была мягкая подушка, тело было плотно завернуто, а над нею…

Что это такое? Отчего так темно и душно?

Она подняла руку и ощупала доски.

Ютурна в гробу? Ее схоронили живую?

Нет, это не гроб.

Она стала припоминать все, происшедшее с нею. Тогда в щель ее «гроба» проник красный луч заходящего солнца, и при его помощи молодая девушка с трудом увидела перекладину. Это лодочное сиденье, она лежит под лодкой, опрокинувшейся на нее, когда волны выкинули ее через подводные камни на этот безлюдный, необитаемый берег.

Намокший плащ плотно спеленал тело Ютурны, как погребальная холстина, а узел, привязанный через плечо, попал ей под голову.

Сообразив все это, Ютурна вылезла из-под лодки и пошла по берегу.

Место было гористое и безлесное. Голые скалы, озаренные ярким пурпуром заката, грозно глядели на непрошеную посетительницу пустыни. Чайки и орлы вились над ее головой с пронзительным криком.

Ютурна пошла прочь от негостеприимного берега в горное ущелье. Ее мучил голод, но ничего съедобного она тут не нашла.

Наследовав смелый характер своего доблестного отца, дочь Турна Гердония не смутилась ни на миг и в дебрях незнакомой местности, куда занесли ее прихотливые волны. Решив, что утром боги непременно пошлют ей пищу, она откинула назад за плечи свои распустившиеся волосы, бросила смелый взор на неприветные, грозные скалы, как бы вызывая их на состязание с твердостью ее духа, и громко запела импровизацию:

Покинув жилище
Жестоких людей,
Я сбросила тяжесть
Несносных цепей.
Свободна, как легкий
Зефир полевой,
Бреду одиноко
Пустынной тропой.
Я юная дева,
Но девичий страх
Ютурне неведом…
Горят в небесах
Вечерние звезды,
Как очи богов.
Мне боги доставят
И пищу и кров.

В ответ на песню Ютурна услышала звуки, показавшиеся ей, как это было утром, отголоском ее собственного пения, но, прислушавшись, она убедилась, что это такая же импровизация, только голос незримого существа, отвечающего ей, слаб и неблагозвучен.

Из небольшого отверстия в горе, служащего входом в пещеру, заросшего или, вернее, нарочно закрытого посаженным тут диким кустарником орешины, выходил слабый свет. Оттуда неслась импровизация в ответ Ютурне?.

Бесстрашную деву
Привел Аполлон.
Входи, не пугайся —
Твой жребий решен.
Здесь Феб светлокудрый
Незримо царит;
Здесь жить на свободе
Тебе он велит.

Ютурна увидела в пещере столетнюю старуху, которая, сидя у огня перед котлом, варила ужин.

Не размышляя о том, что это за особа, Ютурна смело раздвинула кусты и скрылась в пещере.

Осмотревшись в подземной зале, она с невыразимым удивлением стала узнавать одного за другим всех, кто там находился.

Прежде всего ей показался знакомым голос певшей сивиллы, знакомыми были и черты ее лица, вполне годные, чтобы эту женщину наивные простаки могли счесть за тысячелетнюю, неумирающую вещую подругу Аполлона, забывшую при прошении о долгожительстве выпросить себе неувядающую молодость.

Где Ютурна слышала эти дребезжащие, гнусавые завывания? Где видела этот крючковатый нос, провалившиеся глаза, сверкающие злостью из глубоких впадин, точно блуждающие огни из бездонных пропастей? Где видела это бледное, бескровное, восковое лицо, изрытое морщинами, точно огородными грядами?

Слышала и видела все это Ютурна в далекие, блаженные дни своего невозвратного детства, когда жила с родителями на вилле, где ей было так хорошо, привольно… Видала в лице тамошней деревенской колдуньи, служившей одному из римских жрецов, давно умершему.

– Стерилла! – тихо проговорила девушка.

Но старуха услышала возглас и ответила:

– Я давно ждала тебя, дочь Турна! Я знала, что ты придешь! Все обстоятельства твоей жизни говорили мне это: «придешь для мести за погибших родителей».

– Для мести, – повторила Ютурна, еще не вполне понимавшая подобные отношения людей.

– Это твой рок!..

– Мой рок?!..

– Гляди, дочь Турна, – эти люди все собрались сюда ко мне тоже для мести, только для одной мести. Они ею живут, ею дышат; их единственная отрада – надежда отомстить.

Мимолетно скользнув взором по лицам особ, бывших около котла с похлебкой, Ютурна смутно припоминала в них современников своего детства, еще не успевших сильно измениться за протекшие годы.

– Одной тебя у нас недоставало, – продолжала сивилла, помешивая похлебку, – мы ждали тебя, мы следили за тобой, и вот… Мы дождались… твой рок привел тебя. Мы живем и тут, и в Палатинской пещере Рима, и в Немусе у озера при жертвеннике Вирбия… везде или мы, или наши. Вот, дочь моя…

– Диркея! – договорила Ютурна, узнав когда-то любимую ею гадалку-сказочницу, ставшую полоумной от горя.

– Ей Туллия испортила жизнь, отняла ее счастье. Вот…