Разгул страстей, или Дорога к счастью

Незадолго до звонка, Артур услышал шутку, над которой смеялись все в офисе, кроме него: «До пяти лет я был уверен, что мое имя «Пошел вон»». Артур не мог сказать точной фразы, но что-то подобное было и в его жизни, а потому шутка прозвучала для него уже не шуткой.

«О мертвых не вспоминают плохого» – вспомнил Артур поговорку.

– Может быть, плохого и не вспоминают, но что я могу вспомнить хорошего? – невольно спросил себя мужчина.

Он вновь глубоко задумался, затем улыбнулся, вспомнив мать, пришедшую домой, ранней осенью в пять часов утра. Минувшим вечером она ушла за выпивкой, прямо в ночной сорочке, ей не хватило бутылки дешевого вина, что принес Артур из магазина, и пропала. Когда мать не вернулась через четыре часа, Артур встревожился и пошел искать. Он бегал по ближайшим улицам, по соседям и магазинам, в поисках матери до трех часов ночи, затем обессилев от страха и слез, вернулся домой, упал на постель и уснул.

На рассвете мать вошла в дом и громко выругалась.

– Вставай, соня, ты что, не видишь, мать пришла! Сегодня ты мне должен три «флакона» поставить, я сегодня девчонку спасла! Твоя мать сегодня герой!

– Мам, что случилось? Где ты была? – еще не до конца проснувшись, пробормотал Артур, поднимаясь с кровати и протирая глаза.

– Пока ты здесь бока отлеживаешь, я человека спасла! – горделиво подняла голову мать.

– Мам, что ты говоришь, проспись… – вздохнул мальчик.

– Ты что, не веришь своей матери?! – возмутилась женщина, – а я на самом деле девчонку спасла.

Женщина, стоя посередине комнатки, размахивая почти пустой бутылкой водки, явно жаждала рассказать о своем «подвиге» и Артур понял, что ему придется выслушать ее. Окончательно проснувшись, он поблагодарил судьбу за то, что мать жива и что она нашлась, и приготовился слушать.

– Вечером я не смогла найти выпивки у соседей, от этих гадов ничего уже не дождешься, и я пошла к своей школьной подружке, мы с ней уже давно – давно не виделись. Сонька живет около кладбища, так что пришлось телепаться через пол города…

Артур взглянул на грязную ночную рубашку матери и представил, как она идет по ночному городу пьяная, и ему стало мучительно стыдно, а мать продолжала:

– Сонька не стала пить со мной за встречу, она теперь крутая стала, «цивильная», но на выпивку дала и не пожадничала, сказала, чтобы я за нас двоих за встречу выпила. Я, естес-с-с-твенно выпила за двоих, не пропадать же водочке. А потом я пошла домой через кладбище, да споткнулась и упала в недокопанную могилу. Сначала старалась вылезти, но не получалось никак. А потом я решила поспать немного, а то я так устала, пока дошла туда… там на кладбище так тихо и в этой ямке было листьев сухих много, тепло и сухо. Так вот, сплю я, никого не трогаю, а тут какие-то мужики девчонку на кладбище притащили, не знаю, насиловать хотели или убить… Она так орала, будто бы всех мертвецов разбудить хотела: «Помогите! Помогите!» Ну, мертвецы, естес-с-ственно, не проснулись, а я проснулась. Я встала, смотрю, а они ее уже почти раздели, порвали на ней все. Могила оказалась с другой стороны еще только начатая, ночью я не заметила, а когда начало рассветать тут я и увидела, как выйти из ямы, ну и я легко вышла. Я постояла, посмотрела, а потом говорю: «Оставьте девушку!». Они тут давай тоже орать как ненормальные и бегом оттуда. А эта неблагодарная девка, вместо «спасибо» как заорет: «Привидение!» и деру тоже. Я даже выругаться не успела. Убежала, бесовка, нет чтобы бутылочку дать за спасение ее шкуры… неблагодарная! Но ты же мой сыночек, ты достанешь мамочке выпить! – наклонилась женщина к сыну.

– Мам, у тебя же есть еще, – Артур невольно отшатнулся от сильного перегара, которым дохнула на него мать, – ты закуси лучше, а то живот болеть будет.

– Ты заботливый мой! – потрепала женщина сына по голове, – затем грубо оттолкнула, – весь в папашу, тоже воспитывать берется. Без тебя знаю, закусывать мне или нет!

Она прошла мимо, вливая в себя остатки горячительной жидкости. Допив до дна, она крякнула, вытерла рукой рот, и упала на постель. Пробормотав что-то о сильной усталости и о том, что с утра пораньше проделала длинный путь, женщина уснула.

Вспомнив сейчас этот случай, Артур невольно улыбнулся, представив, как насильники и жертва в ужасе убегают с кладбища, напуганные ночью лохматой женщиной в развевающейся ночной рубашке, поднявшейся из могилы. Но коварная память быстро стерла следы улыбки с лица, подбросив воспоминание о том страхе и слезах, когда он бегал по городу, искал и звал ее, боясь, что мать сбила машина или еще что-нибудь случилось, и он остался один на всей земле в свои девять лет. Весь кошмар попоек и нередких поисков матери по городу продолжался до тех пор, пока ему не исполнилось двенадцать лет.

Спустя годы, нередко, просыпаясь ночью от очередного кошмара, Артур думал: «Лучше бы я раньше не искал ее по городу, может быть, замерзла бы, и не случилось бы того, что было?». Но даже в детстве, пока еще свежи были воспоминания, Артур понимал, что не мог ожидать от матери того, что она сделала позже, и поэтому его мучила бы совесть, если бы он дал ей замерзнуть.

Хотелось не думать, не помнить, но память неумолимо подбрасывала картинки. Вот он, зажавшись в углу комнаты, дрожит всем телом, а пьяный «клиент» матери, расплатившись за ее тело, берет причитающееся здесь же, в единственной комнате их запущенного домика. Не выдержав, мальчик выбегает, в чем есть, на мороз и ветер. Затем, продрогнув до костей, возвращается назад, в крохотную кухню, разделенную с комнатой пустым проемом, так как идти поздней ночью ему все равно некуда. Он надеется всей душой, что все уже закончилось. Застает мать, допивающую очередную бутылку со своим «клиентом». Мальчик уже за это благодарен судьбе, значит, скоро «клиент» уйдет.

И вдруг даже сейчас, через много лет, мурашки пробежали по телу, и тошнота подступила к горлу, память вновь подбросила последний день в доме матери. Очередной клиент, увидев почти невменяемую мать, выругался и сказал, что за такое платить не будет, но согласен на сына. И мать просто и легко соглашается, требуя деньги вперед.

Артур на мгновение замер от шока, от предательства матери, от невозможности поверить, что такое может быть! Этого мгновения промедления хватило, чтобы «клиент» понял намерение мальчика сбежать. Мальчик рванул в крошечную кухоньку, выходящую во двор, но мужчина догнал его, грубо схватил… и взял причитающееся, здесь же, в кухне. Он помнил боль, стыд, тошноту отвращения. И самые страшные слова в жизни ребенка он услышал из комнаты:

«Это его папаше за то, что он бросил меня одну! Пусть теперь его выродок зарабатывает мне на выпивку, мне уже на «пенсию» пора».

Сейчас через много лет, мужчина понимал – то, что пережил он, в жизни бывает очень редко. По крайней мере, никогда подобного он не слышал: «А кто такое будет рассказывать? – невольно задавал он себе вопрос – я же молчу… и вряд ли кто-то подобный мне, будет рассказывать об этом». Нередко он слышал о любви и преданности матерей,… но поверить не мог. Трудно было верить в то, чего не видел, о чем только в книжках читал или слышал от знакомых.

В ту ночь Артур больше не увидел лицо матери – он ушел из дома и больше никогда не был даже в городе, в котором родился. Он помнил только ночь поздней весны, когда влажный ветерок раскачивал ветки деревьев с молодыми листочками… и слезы, горькие слезы попранного человеческого достоинства, боль предательства единственного родного человека на земле…

Сексуальную ориентацию он не поменял, но остался страх перед мужчинами, теперь уже смешной и глупый, так как он много тренировался в спорт зале, и теперь мало было мужчин, рискнувших даже сказать ему лишнее, угадывая гору стальных мышц под одеждой. Но все же Артур старался никогда не оставаться с мужчинами наедине, если рядом не было людей.

По странному совпадению, сейчас тоже поздняя весна и он должен вернуться в город, который не оставил светлых воспоминаний в его жизни. Позже, в других городах, он видел и знал добрых людей, но город, где он родился не оставил доброго следа в душе мужчины.

Отец Сергея, заменил Артуру отца, которого он никогда не знал, а домработница заботилась о нем, как о родном сыне все восемь лет, которые она убирала у него в квартире, сначала в арендованной, затем в его собственной. Жизнь практически восстановилась, если не считать того, что Артур боялся жениться. Иногда он встречался с женщинами, но долгих отношений остерегался. Но после каждой встречи с женщиной ненавидел себя, так как понимал, что случайные встречи толкают молодую женщину в ту пропасть, в которой была его мать. Когда-то она тоже была молодой, невинной девушкой (хотя ему так трудно было в это поверить!). И кто-то, такой как он, был с ней некоторое время, затем уходил… толкая ее дальше в пропасть…

После таких случайных встреч, хотелось напиться и забыться, но останавливал новый страх – самому оказаться там, где он вырос – на дне человеческих судеб. Поэтому Артур старался глушить в себе все сексуальные потребности, засиживаясь до позднего вечера на работе или в спорт зале, доводя себя до полного изнеможения.

Сейчас, в зале ожидания, вся жизнь проносилась каруселью вокруг, высвечивая то одно событие, то другое. «Зачем я еду туда? – невольно задавал себе вопрос Артур. – Столько лет я не видел ее, может быть лучше и не видеть?» Но рука не поднималась сдать билет обратно в кассу. «Пришло время разобраться и с этим страхом» – наконец твердо решил молодой мужчина.

Глава 3

Родной город показался Артуру совершенно чужим, хотя мало изменился за восемнадцать лет, в которые он не был здесь. Но молодой мужчина сильно изменился сам, привыкнув к столичной жизни, поэтому видел этот маленький, захолустный городок иными глазами. Увидев запыленные, разбитые улицы, Артур вдруг улыбнулся, вспомнив, как три раза сбегал из интерната соседнего города и уезжал в столицу, пока его не перевели в лучший интернат в столице, узнав, наконец, причину побегов. Стремление получить хорошее образование у мальчика с улицы – редкое явление. Поэтому комиссия из преподавателей интернатов, на которую был вынесен вопрос его побегов, приняла решение отправить его в интернат, где он мог получить это образование. Интернат отличался очень строгими правилами, но Артуру это было на руку, так как преподаватели строго следили за каждым движением подопечных в стенах интерната, а это давало ему чувство защищенности от разгула «старшаков» (детей из старших классов). А за стены школы он старался почти не выходить, проводя все свободное время в спорт зале, посещая три различные секции единоборств.

Только потом, в студенческие годы на спорт не оставалось ни времени, ни сил, а когда вышел на работу в ту фирму, где и по сей день работает, перешел на тренажеры – так легче было сохранить независимость и остаться наедине с собой, все же не давая себе возможности думать и вспоминать.

– Молодой человек, может быть, угостишь? – вывел его из задумчивости пропитый голос.

Артур вздрогнул и отшатнулся! Ему вдруг показалось, что мать, пьяная до невменяемости как всегда, стоит рядом и клянчит у прохожих еще пойла. Резко обернувшись на голос, он увидел пропитое лицо с синяками и ссадинами. Возраст женщины трудно было угадать, хотя она была еще не старой. Молодой мужчина, резко отвернувшись, прибавил шаг, услышав вслед проклятья.

«Вот я и вернулся в «родные пенаты» – содрогнулся он – но неужели здесь нет нормальных людей! Должны же они быть! Ведь и у нас в городе немало алкоголиков, но там я могу их не замечать! – вдруг подумал Артур – так… следующий этап… ищем нормальные лица в этом городе…». – Закончил мысль молодой мужчина, и понял, что продолжает сам с собой сеанс психотерапии, на которые ходил как-то, когда частые депрессии чуть не довели его до самоубийства. Но сеансы эти оказались не долгими, так как психолог настаивала на том, чтобы знать причину его детских страхов, отказываясь работать с обычным словом «детский страх», как предложил Артур, – подвело чисто женское, непрофессиональное любопытство. Психолог, прежде всего, простой человек и не каждый может «держаться в стороне» от своих пороков и привычек ради профессиональной необходимости. Психотерапевт всеми силами старалась продлить время консультаций, так как они хорошо оплачивались, и не рассказывала об источниках информации, которая могла бы помочь ее клиенту. И все же кое-что Артур понял для себя, но не из консультаций, а из тех книг, названия которых его психотерапевт случайно упомянула во время их разговоров.

Приблизившись к дому, он увидел людей, группками стоявших рядом с раскрытыми воротами. Когда смерть приходит в дом, люди вынуждены отрывать даже не калитку, а ворота. Входить в дом не хотелось, и он был рад, что гроб уже вынесли во двор, готовясь везти на кладбище.

– Ну, здравствуй, – к нему направился пожилой незнакомый мужчина.

– Здравствуйте, – немного удивился Артур.

– Не узнаешь соседей? – усмехнулся сосед, – я так и думал, наверное, хорошо живешь… если не появлялся столько времени.

Сосед придирчиво осмотрел его фигуру. От его внимания не ускользнула ни одна деталь. Артур был рад, что позаботился обо всем и что сумку со своей одеждой оставил в камере хранения.

– Здоровый ты стал, – с огорчением протянул он, – а где работаешь? Я твой телефон едва откопал через интернат.

– А как они узнали мой телефон?

Начал было Артур и вдруг вспомнил, что оставлял свой номер сотового директору, когда выделял спонсорскую помощь наличными, чтобы не объявлять место своей работы. Как все-таки предусмотрительно он тогда сделал, иначе сейчас все соседи и остатки родственников знали бы как его найти и где он работает.

– На фабрике, – соврал Артур, затем усмехнулся, и добавил, – конечно, теперь меня так просто не ударишь…

– Сын приехал! – пронесся шепот между соседями.

– Конечно, как наследство делить, так все вдруг находятся, – съязвил голос за спиной.

Молодой человек даже не оглянулся на голос, он знал свои намерения и впервые в жизни едкая реплика, ударившись о перепонки, не оставила следа в душе. Немало едких слов услышал Артур в свой адрес, но они пролетали мимо, как пустой звук, за исключением одного, когда к нему подошел двоюродный брат его матери.

– Ну что, явился – не запылился?

– А тебе-то что? – «рыкнул» Артур.