Дороги джунглей. Великий Индийский путь

– Что такое селани-динго?

– Любовь, – отвечает он. – Ты видела вчера парней из Онд раила? Ведь только любовь может заставить человека пройти долгий путь по ночным джунглям. Разве не так?

– Так-то так. Но что же все-таки селани-динго?

Будамудули опять смеется.

– Это дом, где ночью собираются девушки. А парни шли к ним в гости. Они провели там всю ночь и утром снова вернулись в свою деревню.

Потом я узнала, что у бондо существуют не только женские дома селани-динго, но и мужские – ингерсин. Оба этих дома являются центрами жизни неженатой молодежи. Ингерсин, по-видимому, только своеобразный организационный центр для юношей. Сюда они приходят, чтобы организовать очередной ночной поход в селани-динго. Зато в селани-динго юноши и девушки проводят ночь вместе. Членами ингерсин мальчики становятся с двенадцати лет. Существует строгое правило: можно посещать селани-динго только в деревне, не принадлежащей собственному куда. Девушки и женщины своей деревни – это табу. Бондо говорят: «Женщины нашей деревни – наши матери и сестры». Правда, это не соответствует фактическому положению дел. Ведь женщина, выходя замуж, приходит жить в деревню мужа, и, следовательно, она не является кровным родственником мужчин этой деревни. Но правило распространяется и на нее. Вероятно, здесь сохраняются традиции древнего материнского рода, когда мужчины и женщины одного и того же рода жили в родовом поселении и действительно были кровными родственниками.

Селани-динго – это своеобразный брачный институт. Здесь девушки выбирают себе возлюбленных и проводят с ними ночи. Однако в помещении самого селани-динго супружеские отношения не допускаются. Юноши и девушки садятся вокруг очага, иногда поют и танцуют. Девушки угощают своих возлюбленных жареными крысами и салапом. Если юноша бывает слишком настойчив и несдержан, он может получить увесистый удар рукой, украшенной множеством металлических браслетов. Таким «оружием» девушка легко сбивает с ног мужчину. Однажды за деревней Мудулипада я встретила шестнадцатилетнего парня Сукрамудули. Он сидел на камне печальный и задумчивый. Через лоб Сукрамудули тянулась внушительная ссадина.

– Где это тебя так разукрасили? – спросила я.

– Моя невеста, – буркнул парень. – Я хожу к ней в селанидинго. Но она очень строгая, ничего мне не позволяет.

Отношения в селани-динго, видимо, очень сложные. Там зарождается любовь, которая всегда требует ответа. И ответы бывают разные. Иногда это сокрушительный удар, нанесенный безжалостной рукой в металлических браслетах, а иногда согласие пройтись со своим возлюбленным на прогулку в джунгли. Но тогда возникает трудная проблема. Надо уйти так, чтобы никто не видел, иначе остальные обитатели селани-динго пойдут за возлюбленными следом – им тоже интересно все видеть. В таком случае придется вернуться назад. Супружеские отношения до свадьбы у бондо не являются позором. В селани-динго мужчины проходят своеобразный испытательный срок на супружескую жизнь. Но не каждый испытание выдерживает.

Родители к выбору жениха или невесты отношения не имеют. Это дело самой молодежи. Патриархат еще полностью не установил здесь своих традиций. В такого рода отношениях больше полагаются на древние законы материнского рода.

В Мудулипаде есть только дом для юношей – ингерсин, а селани-динго нет. Когда-то был и такой, но незамужних девушек на данный момент в деревне не оказалось, и селани-динго временно закрыли. А вот ингерсин действует. Это обычная, ничем не отличающаяся от других бамбуковая хижина с верандой, очагом и глинобитной суфой. Когда я пришла взглянуть на ингерсин, около него вертелись три холостяка. Это были мальчишки от двенадцати до четырнадцати лет. Двойные бамбуковые ленты перехватывали их лбы у самых корней волос.

– Здравствуйте, холостяки! – сказала я им.

Мальчишки засмущались, но не ушли. Старший из них, Сонья Мудули – ему было не больше четырнадцати лет, – тонким, мальчишеским голосом ответил:

– Здравствуйте.

– Это ваш ингерсин?

– Да.

И тут я в шутку спросила:

– Ну, а невесты у вас есть?

И к моему удивлению, тонкий голосок Сонья Мудули ответил:

– У меня есть девушка. Она из Ондраила. Я подарил ей свой браслет.

Я знала, что подношение браслета равносильно помолвке.

– И когда же ты женишься? – поинтересовалась я.

– В следующем году.

«В следующем году, – подумала я, – Сонье будет пятнадцать от силы. Сколько же лет невесте?»

Как выяснилось, невесте было двадцать два. Мне объяснили, что такое соотношение у бондо нормально. Как правило, девушки выбирают себе возлюбленных на шесть-семь лет моложе их самих. И поэтому брачный возраст юношей намного ниже, чем у девушек. У бондо часто можно видеть такие пары: мужу четырнадцать-пятнадцать лет, а жене двадцать один – двадцать два года, а иногда и больше. Супружескую пару Сомабоднаика и Шонкитоки я сначала приняла за старшую сестру и младшего брата. Потом мне сказали, что это муж и жена. Сомабоднаику только пятнадцать, а Шонкитоки – двадцать один. У них в этом году родился сын. Женщины бондо супружеской верностью, особенно в первые годы своей семейной жизни, не отличаются. Они все же предпочитают мужчин постарше.

Ну, а в чем же причина такого несоответствия?

Шонкитоки довольно толково объяснила мне, что на этот счет думают женщины бондо.

– Слушай, – сказала она мне доверительно. – Это правда, что Сомабоднаик моложе меня. Ну, а если бы я взяла себе мужа такого, как я, или старше? Знаешь, что было бы?

– Нет.

Шонкитоки бросила на меня удивленный взгляд и продолжала:

– Мужа старше я должна сама слушаться. В нашем племени все слушаются старших. А Сомабоднаик моложе меня, и он слушается меня. Что скажу, то и делает. А потом я ведь состарюсь, кто будет работать для меня, кто будет кормить меня, если мой муж будет такой же старый и слабый, как я? Скажи мне, кто? А Сомабоднаик накормит меня в старости. Он будет еще молодым и сильным. – Шонкитоки снисходительно посмотрела на меня. – Поняла?

– Поняла.

В рассуждениях Шонкитоки была своя разумная логика. Многие женщины бондо, которых я расспрашивала потом, отвечали мне так же, как и Шонкитоки. О мужчинах они не беспокоились. Но те позаботились о себе сами. Они придумали многоженство. Молодому мужчине со старой женой трудно. Поэтому он берет себе вторую, помоложе. Обе жены прекрасно уживаются. В таких семьях скандалы очень редки. Правда, мужчине приходится содержать уже двух жен.

Если девушка и юноша сговорились о свадьбе, то родители начинают принимать деятельное участие в готовящихся торжествах. Жених должен дать выкуп за невесту. Размеры выкупа строго не установлены и зависят от благосостояния семьи жениха. Выкуп называется «пири». Это могут быть деньги, иногда больше ста рупий. За невесту также можно платить землей, быками, коровами, свиньями, зерном. Если жених несостоятелен, он отрабатывает положенный срок на родителей невесты. До сих пор у бондо практикуется похищение невесты. Это называется «губаи годо-рунгоне». Юноша собирает родственников-мужчин и друзей. Группой в двадцать – тридцать человек вооруженные луками и стрелами похитители нападают на дом невесты. Защищать в таком случае девушку может только мать невесты. Если же в это ввязываются мужчины, то нередко похищение кончается кровавой схваткой.

Развод не считается в племени чем-то необычным. Если на разводе настаивает муж, то ему не возвращают выкуп, уплаченный за жену, если жена, то ее отец должен вернуть «пири» бывшему мужу дочери.

Как и в большинстве племен с пережитками ранней родовой организации, разведенная женщина или вдова может вновь выйти замуж. Но для этого она должна вернуться в селани-динго и снова выбрать там возлюбленного. А ее бывший муж опять пойдет ночью с факелом через джунгли в тот селани-динго, который ему больше по вкусу.

Деревни – грабители. Кровь за кровь

В этот день жители деревни Бодопада мирно работали на полях. Они даже не подозревали, что с ними случится через несколько часов. В деревне остались дети и несколько древних, согнутых годами и работой старух. Полуденный зной застыл над Бодопадой. Манговые деревья не давали достаточной тени. По деревне бродили изнуренные жарой облезлые собаки. Две старухи сидели под навесом и, с трудом поднимая тяжелые деревянные пестики, рушили падди. Время сбора урожая еще не наступило, и в деревне осталось совсем немного зерна. Его запасы уменьшались с каждым днем, и поэтому мужчины все чаще уходили в джунгли на охоту, а женщины собирали съедобные коренья. В других деревнях тоже было мало еды, и мужчины, заглушая голод, пили опьяняющий салап. Салап делал их счастливыми и воинственными. Горе тому, кто попадал им в это время под руку.

Неожиданно со стороны зарослей раздался резкий, пронзительный свист. Ему отозвался другой. Старухи, сидевшие под навесом, насторожились. Что-то недоброе и тревожное надвигалось из джунглей. Внезапно они наполнились множеством голосов. И из зарослей пьяной походкой вышло несколько мужчин. Их глаза возбужденно блестели, они были вооружены луками и стрелами. Увидев только старух, они закричали, и из кустов вынырнуло еще несколько десятков вооруженных воинов. Женщины замерли, они поняли, что сейчас произойдет неотвратимое, но сделать ничего не могли. Не обращая внимания на вопли старух, мужчины рассыпались по деревне и стали взламывать двери хижин. Они врывались в них, наскоро осматривали кладовые и забирали остатки съестного. Вся военная операция заняла не более получаса. Нагруженные добычей грабители, распевая победные песни, исчезли в джунглях. Снова, казалось, мирная тишина, наполненная зноем, водворилась в деревне. И только две старые женщины, в отчаянии причитая, метались по ней. Так Димрипада ограбила Бодопаду. Люди Кобры оставили без еды своих братьев по бонсо. Вечером на окраине Димрипады появились вооруженные бодопадцы. Но вся Димрипада уже доела на веселом пиру остатки награбленного. Воины вернулись в свою деревню мрачные и обещали при случае рассчитаться с грабителями.

То, что произошло в Бодопаде, не редкость в стране бондо. Примитивный грабеж – традиционное занятие некоторых деревень племени. Димрипада – одна из них. Грабительские экспедиции бондо предпринимают и против деревень других племен. Чаще всего страдают соседи – гадаба.

Так, однажды юноши из Катамгуда отправились в нижнюю деревню гадаба. Они вторглись в нее средь бела дня. Удар был молниеносен и неотразим. Жертвой налета были глиняные горшки, наполненные салапом. Захватчики опустошили их на глазах удивленных и возмущенных жителей. Но помешать бондо никто не посмел. Гадаба знали, что с воинами племени лучше не связываться. Расправившись с салапом, победители, сохраняя достоинство и присущую воинам бондо грацию, с невозмутимым видом прошествовали через деревню. Все девушки гадаба выскочили из хижин и проводили интервентов восхищенными взорами и криками. Но когда бондо скрылись в джунглях, жители набросились на девушек и обвинили их в открытом и бесстыдном сочувствии противнику.

Местный рынок – это тоже объект воинственных набегов бондо. Логика таких набегов проста и убедительна. Если у бондо кончились съестные припасы и нет денег, чтобы купить еду на рынке, то ее надо добыть в бою. На то в племени и есть мужчины-воины. В военных походах на рынки участвуют и деревни-грабители, и более мирные поселки. Когда на рынок вторгается толпа бондо, вооруженная луками, стрелами и топорами, торговцы в панике спасают мешки с рисом, волокут туши мяса, набивают за пазуху овощи и фрукты, отступают в беспорядке с лотками сладостей, тканей и украшений. Вопли торговцев о помощи сливаются с победным кличем воинов бондо. Но задерживаться в таких случаях опасно. Успех набега – в его молниеносности. Полиция может нагрянуть с минуты на минуту, и тогда воинам несдобровать.

С полицией бондо знакомы хорошо. Полицейские не понимают бондо: добычу они считают грабежом, а кровную месть – убийством. И за все это по законам правительства, которое живет где-то далеко в долине, полагается наказание. Откуда взялись полиция и правительство, понять трудно. Но ведь не зря Великий бог Махапрабху имеет касательство ко всему, что связано с племенем. Если есть правительство, полиция и белые сахибы, то это явно дело рук Великого бога. Вот что бондо об этом рассказывают.

Махапрабху прислал на землю правительство, раджей, полицию и сахибов. Люди жили мирно, потому что они боялись полиции. Но звери никого не боялись, они убивали и ели друг друга. Увидя такое безобразие, Махапрабху задумался. А потом решил, что все это происходит оттого, что у зверей нет чиновников и некому поддерживать порядок. Бог посмот рел на свои руки, они были грязны. Он взял грязь с правой руки и сделал красную обезьяну. Он назначил ее сахибом-раджой – ведь у сахибов всегда красные лица. Из грязи с левой руки он сделал большую черную обезьяну. «Ты будешь полицией», – сказал он ей. Из пыли, что покрывала ноги бога, Махапрабху сделал дикую собаку. Он велел ей быть резервной полицией. Затем Великий бог собрал всех зверей и сказал: «Вот вам ваш сахиб-раджа, ваша полиция и ваша резервная полиция. Если вы будете озорничать и безобразничать, они вас накажут и резервная полиция будет в вас стрелять». Вот почему звери боятся дикую собаку. А обезьяны, когда увидят тигра, начинают болтать, как будто докладывают полиции.

С полицией бондо приходится иметь дело часто. Характер у них вспыльчивый и непримиримый, и ссора нередко кончается убийством. Поэтому в Мудулипаде и был учрежден полицейский участок. Но ссоры и убийства – дела чисто мужские. Убить женщину – значит навлечь несмываемый позор на свою голову. Это грозит изгнанием из племени. Вот почему женщины бондо обычно выступают в качестве миротворцев. Они разгоняют ссорящихся, растаскивают драчунов, снабжая их увесистыми тумаками. Hо не всегда эта мирная миссия приводит к успешному результату. Подчас сами женщины бывают причиной раздоров и убийств.

Вот что недавно случилось в деревне Бондогуда.

Несколько лет назад Лачми Джангара-Манджи женился на Будаи-токи из деревни Барбел. Они жили довольно мирно, но Будаи-токи отличалась весьма своенравным характером. Когда наступил в этом году сезон сбора урожая, Будаи-токи захотелось пойти в свою деревню проведать родителей.

– Жена, – сказал Лачми, – мы сейчас собираем урожай, и каждый день дорог. Если ты уйдешь, я один не справлюсь.

– Но я давно не видела своих родителей, – возразила Будаи-токи. – Я пойду к ним.