Пепел

С наступлением осени обстановка еще больше накалилась и начали закрываться предприятия, торговые и развлекательные центры. Работали только продовольственные магазины и аптеки. Большинство людей продолжало сидеть дома, боясь выйти на улицу. Хотя, дом давно перестал считаться безопасным местом. По окнам мирного населения в любую минуту могла начаться стрельба. Из-за нехватки продуктов питания участились ограбления.

На все уговоры родителей вернуться в родной город Марина отвечала отказом. Она верила, что в скором времени все наладится. Люди должны образумиться, хоть гордость мешает им этого сделать. Никто не хотел отступать назад, признавая поражение. Русские граждане столицы отчаянно хотели искоренить всех людей другой национальности из своего города и запретить дальнейшее пересечение границ с Россией. На подобные заявления власти лишь разводили руками. Представители Москвы категорически отказывались закрывать город, выступая противниками расизма. Полиция продолжала арестовывать всех, кто нарушал порядок на городских улицах. Только, если по началу людей задерживали на одни сутки, сейчас задержание увеличили до двух недель. Из людей, попадавших под гнет полиции выбивали душу, настолько потерянными они покидали тюрьмы. Синяки на теле вскоре заживали, но потухшие глаза не зарождали в себе новый блеск. Столько ярости в них было. Казалось, после пережитых мук, они становились сильнее, решительнее. Безжалостные удары дубинками закаляли людей, заставляли надеяться лишь на себя. От властей помощи ожидать не приходилось. Полиция гоняла всех без разбора.

Осенью 2020 года в Москву ввели военное положение, назначили комендантский час. Отныне по дорогам столицы начали величественно разъезжать танки. Вооруженные автоматами военные курсировали по улицам, заглядывая в каждый темный уголок. Обеим враждующим сторонам держать позиции становилось все тяжелее. Люди боялись просто выйти на улицу, чтобы дойти до ближайшего магазина за продуктами. Даже, если ты ни в чем не виновен, тебя могли схватить и подвергать пыткам целых две недели.

Однажды вечером, Марина с маминой подругой сидели дома и смотрели по телевизору новости, поскольку больше ничего не показывали. Вдруг их входную дверь выбили и несколько военных забежали в квартиру. Встав около окна, они начали перестрелку по окнам соседнего дома, вернее, по той части, оставшейся после взрыва бомбой. На продолжении десяти минут гильзы от патронов, не переставая, стучали об напольное покрытие. Перестрелка закончилась также резко, как и началась. После завершения военные, молча, поднялись и вышли из квартиры, не потрудившись извиниться.

Обе женщины неподвижно сидели еще некоторое время, обдумывая происходящее. Затем тетя Света поднялась и направилась на кухню. От ее шагов гильзы перекатывались по полу, издавая звенящий звук. Следы после тяжелых военных ботинок добавляли напольному покрытию новые узоры. Осень в Москве всегда была грязной, и этот год не стал исключением.

Звук закипающего чайника вывел Марину из оцепенения. За последние минуты вся жизнь пронеслась у нее перед глазами, заставляя многое обдумать. Бесполезно отсиживаться, прячась за хрупкими стенами. Неужели подобный кошмар может продолжаться вечно. Внезапно ее охватил гнев, поскольку сами люди вселили этот ужас в сердца каждого. Добиваясь справедливости, приходится проливать кровь не виновных. Сколько еще должно погибнуть людей, чтобы все остались довольны?

– Я заварила свежий чай. – Марина услышала доносившийся из кухни голос, успевший стать родным, окинула последним взглядом некогда уютную комнату, теперь больше похожую на поле боя, и вышла, прикрыв за собой дверь.

– Что будем делать с входной дверью? Нужно найти кого-то, кто поставит нам ее на место. – Сказала девушка, отчетливо понимая, что дверь больше не служит защитой.

– Попрошу соседей, надеюсь, они не откажут. – Тетя Света тяжело вздохнула. – Марина, я постараюсь как-нибудь отправить тебя домой. На Севере спокойнее, по крайней мере, в настоящий момент.

– Я не уеду отсюда, только не сейчас. Мы столько всего пережили.

– Вернешься, когда все образумятся. Люди устали от бессмысленной войны, которую сами и учинили. Теперь не знают, как положить конец бесконечным страданиям. – Тетя Света пыталась уговорить девушку на отъезд из Москвы. А Марина, тем временем, рассматривала подругу своей матери и только сейчас заметила, что та постарела, лицо осунулось, появились новые морщинки, уголки рта все время направлялись к низу, забыв об улыбке. – Родители беспокоятся за тебя, мама постоянно звонит в слезах.

– Не пытайтесь меня уговорить, я не готова уезжать. Если решусь, пойму, что меня здесь ничего не держит, то уеду при первой возможности. Но только не сейчас, уехать, значит принять сложившуюся ситуацию и смириться с ней. Я приехала в Москву получить образование и верю, что все получится. Не сейчас, немного позже, но обязательно все наладится. – На одном дыхании, с надеждой в голосе, произнесла девушка.

– Надеюсь, ты права. – Тетя Света ополоснула чашку и убрала ее в шкаф. – Пойду, приберу в гостиной, не дай бог, кто пронюхает, что к нам приходили военные.

– И что? Мы же их не приглашали. – Не понимая, проговорила Марина.

– Обвинят нас в сотрудничестве. Это уже давно не только расовая дискриминация. Как только вмешались военные, события приняла совсем другие обороты, еще более масштабные и беспощадные. Началась настоящая война. Создается впечатление, что все хотят только одного.

– Чего же?

– Переубивать друг друга, искоренив, тем самым, все живое. – Глаза тети Светы заблестели, их переполняли слезы, готовые в любую секунду пролиться ручьями. В этот момент Марина поняла, что мамина подруга абсолютно права.

Сидеть в квартире еще дольше оказалось невозможным. Продукты питания заканчивались и, несмотря на леденящий душу страх, поход в магазин избежать не удастся. В этот раз девушка собралась идти сама, невзирая на упреки маминой подруги.

– Я лучше тебя знаю город, к тому же, я за тебя несу ответственность. Как ни как, мы с твоей мамой подруги и она доверилась мне, отправляя тебя в этот город. Что ни говори, я не смогу выпустить тебя в лапы этих живодеров и убийц. – Тетя Света встала в проеме входной двери, которую им с легкостью установил вчера один из соседей, и отказывалась отойти в сторону.

– Не хочу вас обидеть, но в случае опасности, мне легче будет убежать или затаиться где-нибудь. У меня больше шансов вернуться домой с полным пакетом продуктов. – Уверенным голосом произнесла девушка, хотя внутри каждая клеточка ее организма сжималась от одной мысли о предстоящей прогулке.

Несколько минут препираний и Марина уже шагала вдоль дома. Несмотря на столь раннее время, улица казалась пустынной. Вид разрушенных зданий и горы мусора вселяли тревогу и уныние. Еще недавно, прекрасные Патриаршие пруды привлекали на свои улочки местных жителей и многочисленных туристов. Многие мечтали жить здесь, а кто-то просто пройтись по бульвару, насладиться чашечкой кофе в одном из живописных кафе прямиком на площади. Для мечтателей они всегда являлись местом силы и комфорта. Этот район собрал в себя все клише о современной светской Москве. И почему все так изменилось? Отныне, все хотят отсюда бежать, и не только отсюда, прямиком из этого города, насквозь пропитанного кровью и слезами.

Минут через десять Марина заходила в магазин, все еще удивленная тем, что никого не встретила по пути. Полупустые полки, отсутствие овощей, фруктов и любой зелени. В магазине можно было приобрести только консервы и крупы и то, явно по очень завышенной цене. Покидав все в корзину, девушка направилась на кассу. Там сидела крупная женщина средних лет, с короткими черными волосами и мелкими глазами цвета кофе с молоком. Возможно, в молодости она и была симпатичной, но с годами былая красота померкла, оставив после себя усталость и понурость. Хмурый взгляд открывал в ней человека необщительного и сурового. Марина решила поторопиться, мечтая быстрее оказаться дома. Сложив все в пакет, девушка направилась к выходу. В это время, дверь распахнулась, и внутрь магазина зашел молодой человек. Ничем не примечательный с виду юноша, таких как он, в толпе не замечаешь, всегда проходишь мимо. Но улыбка, с которой он встретился с Мариной лицом к лицу, пролила в ее душу свет.

– Привет. – Тихо произнес он.

– Привет. – Поздоровалась Марина, изучая черты лица юноши.

– Я узнал тебя. Мы учимся на одном факультете университета. Если сказать точнее, учились несколько месяцев назад. – Молодой человек протянул девушке руку и та, с осторожностью ответила на рукопожатие. – Меня зовут Егор.

– Меня Марина, приятно познакомиться. К сожалению, я тебя совсем не припоминаю. – Скромно призналась девушка.

– Не переживай по этому поводу, как в такой суматохе, нам еще удавалось посещать университет. – Улыбаясь, ответил Егор и, не смотря на улыбку, его синие глаза оставались серьезными.

– Может быть, тебе известны какие-либо обнадеживающие новости. – В предвкушении спросила девушка. – По телевизору говорят одно и тоже, появилось чувство, что новости поставили на повтор.

– Удивительно, что телевидение до сих пор работает. Интересно, когда нас лишат и этого? – Его вопрос не нуждался в ответе, но пауза, последовавшая за ним, затянулась довольно надолго.

– Долго вы собираетесь трепаться в моем магазине? – Спросила продавщица, явно разозлившаяся, что ее спокойствие нарушили.

– Извините, я уже ухожу. – Ответила Марина и виновато протиснулась в дверь.

– До встречи. – Донеслось ей вслед от нового знакомого.

На улице по-прежнему стояла тишина, и девушка спокойно пошла в сторону дома по знакомым улицам. Она пыталась вспомнить, не кажется ли ей лицо Егора, хоть смутно знакомым. Но нет, все старания оказались напрасны, она его совсем не помнила. Наедине со своими мыслями, девушка не заметила, как к ней тихо подъехал военный УАЗ. Он был подобен хищному зверю, выслеживающему для себя новую жертву. Когда Марина осознала, что за ее спиной машина, оказалось уже поздно. Не успела она полностью повернуться, как удар рукоятки автомата по молодому лицу, выбил из нее душу. Издав сдавленный вздох, девушка без сознания упала на асфальт. Пакеты с продуктами с грохотом попадали, а банки с консервами покатились из них прямиком под колеса военной машины. Военный, стоявший рядом, поднял ее с такой легкостью и взвалил на плечо, словно она не живой человек, а какая-то вещь.