Позови меня в ночи, и я останусь

– Да, даже когда была беременной, и меня мучил токсикоз, я всегда вставала в 5.00, чтобы приготовить мужу завтрак, – гордо проговорила Ксения. –

У нас была с ним договоренность, если женимся, то я выполняю все его правила, то есть, живу по его правилам, по его заведенному распорядку, который он выработал еще, когда ездил на сборы по самбо.

– Но ведь это очень тяжело, когда токсикоз или после рождения ребенка, который часто не спит ночами. Неужели он никогда не делал Вам никаких послаблений? – удивленно спросил Аркатов.

– Честно говоря, мне было очень тяжело в первое время, но потом я привыкла, единственно, что когда была беременной, то иногда пересаливала еду, – удрученно сказала супруга ныне покойного Переверзева.

– И что? – аккуратно спросил капитан. – Что тогда делал Ваш муж?

– Он, он…выбрасывал все в ведро и пил только кофе. Нет, конечно, он меня не бил, но он мне выговаривал, что вкусный завтрак – это залог его активной деятельности на работе, это залог нашей с ним будущей обеспеченной жизни. Пообедать он может и в кафе и в ресторане, на ужин может поесть только фрукты, но завтрак должен быть полноценным. Ну, он меня правильно воспитывал, – вздохнув, ответила женщина.

– Понятно, – тоже вздохнув, проговорил Аркатов. А сам подумал: чистейшей воды садист был ее муж, такое «воспитание», вернее «перевоспитание», иногда хуже удара в глаз. Наверное, женились «по залету», познакомился с блондинкой, решил гульнуть, а она молодая, по неопытности забеременела и тогда, чтобы хоть немного ей отомстить начал учить жить ее по своим «правилам». Аркатов не терпел насилия над женщиной, ни в какой форме.

– Да, – словно подтвердила его мысли Ксения Игоревна, – он был такой, поэтому и держался так долго в этом бизнесе.

– Кстати, о бизнесе, а враги, конкуренты у него были? – спросил капитан.

– Были, много. Фамилии назвать не могу, он никогда не называл мне никаких фамилий, но иногда приходил с работы злой, я в это время старалась не выходить из комнаты Сонечки, это наша дочка, или возилась на кухне. Он очень любил здоровое питание, считал, что так дольше проживет, хотел прожить до ста лет, – Ксения Игоревна всхлипнула.

Аркатов подготовил протокол, попросил его подписать, попросил написать на листе бумаги фамилии и телефоны друзей, номер начальника охраны, с которым связывалась Ксения.

– Да, а кому достанется имущество покойного? – спросил вдруг капитан.

– Не знаю, но он сказал, что если я ему изменю или уйду, то дочку он у меня отберет, а меня оставит нищей, – сказала Ксения. – Я думаю, что его родителям, может что-то перепадет и Сонечке, но точно не мне.

– Хорошо, а что было на нем в момент его ухода на пробежку? – поинтересовался капитан.

– Золотые часы «Роллекс», их он снимал только перед сном, перстень с печаткой, обручальное кольцо он не носил, цепочка золотая с крестиком, сотовый телефон какой-то очень известной фирмы, безумно дорогой, и водительские права, на случай если срочно придется ехать на машине. Можно мне идти, – попросилась Ксения, – мне дочку надо кормить.

– Можно, я подпишу Вам пропуск, и никуда не уезжайте из города, – сказал Аркатов.

–А с кем осталась дочка? – спросил капитан.

Ответ его ошеломил.

– С няней, конечно, – смутилась Ксения. – Ну, у нее куча дипломов по воспитанию, она прекрасно знает английский язык, еще программу по развитию двухлетних детей хорошо знает. А я же приезжая, что с меня взять? Я хорошо готовить еду и то не сразу научилась.

– Все понятно, можете быть свободными, – проговорил дежурную фразу Аркатов.

***

Следующими по очереди на допрос у него были родители Переверзева отец Николай Антонович и мать Анфиса Ильинична. С матерью поговорить капитан не смог, так как она сидела и рыдала навзрыд. Ни стакан воды, ни валериановые капли не могли успокоить ее. Старший сын Константин Николаевича приехал на своей машине и забрал ее с собой, пообещав позже вернуться для допроса. Остался один отец убитого.

Николай Антонович на вид был серьезным и мрачным. Это был 65-летний мужчина, который, видно, повидал многого в своей жизни, седовласый, со спортивной выправкой.

«Наверное, из бывших военных», – подумал Аркатов, и не ошибся.

– Полковник запаса Переверзев Николай Антонович, – представился он.

– Капитан полиции Аркатов Данила Андреевич, – в ответ представился второй. – Я понимаю, что сейчас Вам и Вашей жене очень тяжело, но мы надеемся найти преступника по «горячим» следам.

– Я прекрасно это понимаю. Вы, скорее всего, спросите, кому это могло выгодно, я думаю, что это какой-то отморозок, который носит с собой оружие и караулит богатых бегунов, – хмуро сообщил Николай Антонович.

– Я не говорил Вам, что что-то сняли с Вашего сына, – удивленно сказал Данила Андреевич.

– Неужели, капитан, Вы думаете, что у меня нет связей в полиции? – спросил Переверзев-старший. – Перед тем как к Вам зайти, я позвонил своему другу, и он сказал, что сына моего после убийства ограбили.

– Ну, есть предположение, что убийство – это одно, а кража с убитого – другое, – осторожно высказался Аркатов.

– Я думаю, что убийство было с целью грабежа, так как в этом парке бомжи не задерживаются, – строго отчеканил Николай Антонович.

– А как Вы думаете, могло ли это убийство быть заказным? А часы и телефон украли с целью, чтобы мы искали не в том направлении? Что Вы можете сказать о Вашей невестке? Была ли причина у нее нанять киллера? И что с конкурентами? Ведь на рынке услуг полно фирм, желающих установить пластиковые окна? – продолжал допрос Аркадьев.

– Ксения точно не могла. Она очень забитая, и это вина моего сына. Я ему говорил, что если уж ты вынужден жениться на матери своего ребенка, но не любишь ее, то хотя бы уважай. Мы с женой прожили 45 лет в любви и согласии. Да, ей было нелегко со мной. Мы проездили весь Советский Союз, часто жили в тесных закутках общей казармы, но я старался не обижать ее словом, занимался с детьми в свободное время, читал им, играл с ними, поэтому мои сыновья смогли рано выбиться в люди. Но он меня не слушал, он использовал Ксению, как прислугу, домработницу, но никак как жену и мать своей дочери, – подробно рассказал Николай Антонович.

– Он постоянно укорял ее за то, что она без образования, хотя у него была возможность отправить Ксюшу учиться, хотя бы заочно. Няню он принял специально, чтобы показать, что Ксения не сможет даже воспитывать Сонечку. Он часто был не уверен в себе, но чтобы этого не показывать, демонстрировал перед всеми себя как покровитель. Я говорил Ксении, чтобы она хоть раз дала ему отпор, но она боялась моего сына. Изменить ему у нее не было возможности, я в этом уверен. Он строго контролировал ее походы в магазин, финансы, а маникюршу и парикмахершу приглашал на дом, – вздохнул Николай Антонович.

– Ну а с конкурентами как у него обстояли дела? – спросил Аркатов, что-то записав себе в блокнот.

– Вы знаете, здесь я могу сомневаться. В последнее время сын стал мрачным, хоть и не подавал виду. Может и правда, кто-то на него «наехал». Фирма раскрученная, клиентская база обширная, главный офис находится в центре города. Я про рейдерство читаю в газетах. Но никогда не верил, что можно вот так, не прилагая усилий, без особых финансов забрать у владельца его фирму, – задумчиво проговорил Николай Антонович.

– Спасибо, подпишите, пожалуйста, здесь и здесь. Вы можете быть свободными, – сказал Аркатов.

Николай Антонович тяжело поднялся с жесткого стула и вышел из кабинета.

III

Светлана Борисовна Красова взяла на работе 5 дней без содержания и стала судорожно ждать истечения трех суток. Александр Валерьевич не мог не присутствовать на работе, но он приезжал на обед и постоянно кому-то звонил. Всех одноклассников и однокурсников, с которыми общался его сын, он обзвонил, кого-то объехал. В старом телефоне Никиты, который оставался дома, были телефоны некоторых девушек, с которыми встречался Красов-младший в течение последних трех лет. Но, увы, девушки не знали, где находится Никита и очень просили сообщить им, когда он найдется. Никита Александрович Красов пропал без вести.

На третьи сутки где-то в 20.00 часов на телефон Светланы Борисовны пришло смс-сообщение с неопознанного телефона следующего содержания: «Мама, папа, не волнуйтесь, пожалуйста, за меня, я вынужден был уехать, так как вскрылись подробности одного правонарушения, и я не могу оставаться в стороне. Как будет возможность, еще напишу».

Светлана Борисовна схватилась за сердце:

– Я так и знала, что что-то нечисто с этими программами по безопасности, которыми он занимается, но ведь тогда Никите угрожает опасность.

– Да, я нисколько не сомневался в порядочности Никиты, но это уже слишком. Необходимо передать было информацию в полицию, пусть бы они занимались этим делом. Но он так не может. Ему самому надо разобраться. Я знаю своего сына. Он пока не разберется, не наберет доказательств, не будет человека чернить. Все, сегодня истекают третьи сутки, завтра я обращусь в полицию, – успокоил жену Александр Валерьевич.

***

На следующий день начальник отдела по розыску пропавших людей майор полиции Застрогин Иван Дмитриевич принял заявление Красова. Вздохнув, он сказал, что парень взрослый, он может и погулять с девушкой, а, чтобы дома не думали о Никите плохо, написал такое смс-сообщение.

Но Александр Валерьевич уверил его, что Никита очень честный, если бы загулял с девушкой, то и написал бы так.

– Я думаю, что Никита что-то узнал и захотел проверить свою версию. Оклеветать человека легко, но вот потом сложно вернуть все на круги своя,– сказал Красов-старший.

– Напишите мне, пожалуйста, контакты всех людей, с которыми общался Ваш сын, мы сделаем все возможное. Когда появятся результаты, я Вам сообщу.

Застрогин проводил Красова из кабинета.