Кошачий бог. Антиутопия

Не было смысла перебираться за каменные стены Академгородка, да и не было там свободного места с домом и газоном для питомцев, а раздавать их по чужим рукам она опасалась. Ей очень не хотелось жить под контролем сетки генетиков. Конечно, программа нужная и своевременная, на экране вспыхивали точки нахождения, перемещения и угасания ДНК-материала, а по-старому – человека. Кого-то это помогло сохранить для общества, но чаще по информационной сетке работали утилизаторы. Далеко не все хотели работать за питательные капсулы, не все хотели жить вечно.

Первое столетие по новому стилю после внедрения долгожительства вызывало эйфорию. Власть имущие администраторы академии перестали быть таковыми без лишнего шума. Она ничуть не сомневалась, что лучшие умы негласно провели селекцию, подбирая индивидуально дозы. Не было никакой другой еды в Академгородке, только питательные капсулы. Сначала было приятно чувствовать себя молодой, работоспособной и влюбленной. Но повзрослевшие внуки-правнуки становились на одну ступень с предками, продвигая свои идеи, в которых совершенно не учитывался исторический опыт.

Необходимые технические совершенства возводились технократами выше человека живого, чувствующего. Интеллектуальная война продолжалась более двух веков, но Академик не позволил внедрять искусственный разум людям. Хватит и роботов. Рациональность в чистом виде отрицала душу, порождала черствость, беспамятность. Бессовестность (устаревший термин первого поколения старожилов) породит желание обладать превосходством над себе подобными, только работающими в других, менее наглядных, направлениях. В итоге – предпосылка к войне роботов, а разрушений на планете сверх всякой меры.

Противостояния такого рода истребили потребность в семейном чувстве. Тысячелетние долгожители сопротивлялись новым поколениям. Молодежь не знала о старом мире, о природе, об общей пище, они отвергали моральные принципы. Материнство и отцовство заканчивалось сразу после становления личности, получавшей распределение и номер поколения. Простой вопрос ставил отцыфрованных потомков, избегавших лишней информации, в полное недоумение. Этим пользовались экзаменаторы, чтобы подальше направить особо рьяных умников, получивших статус исследователя в Академии.

– Так чем же отличается кошка от собаки? Проза от белого стиха? Любовь от соития?

Ее хутор находился под высочайшим покровительством друга, громко назывался опытным поселением, с агрокафедры НИИ лаборанты прилетали возделывать сад-огород. Чума крысиная так всех опустошила, что даже не пытались проложить дорогу по земле вокруг мегаполиса, проще было открыть воздушную трассу со стоянкой над крышей теплиц. Надо же было случиться еще одной катастрофе, чтобы обнаружить, что земля явно жива и продолжает плодоносить. Собранные вчера ягоды произвели сок, а сверху начинает заводиться плесень. Очень не хватает мини-лаборатории.

– Где же мы всё-таки застряли? И, видимо, надолго! – спросила она кошек, они слушали, внимательно глядя ей в глаза. Они всё знали, как телепаты утешали ее.

За четыре года она могла это выяснить, но спутник-навигатор был только в машине. Она прилегла к царь-кошке. Миляуси ругалась, воспринимая ее за свою дочку-переростка, нескладную и вдобавок неуклюжую. Что тут непонятного, время подремать и не пихаться. Женщина закрыла компьютер на запястье, примагнитила экран часов к полотну палатки для зарядки, сложила подушку пополам – раскрылся старый подголовный ноутбук.

Головоломка: как мы смогли выжить в эти четыре года? Загадка. Запас питания и воды в аварийном режиме гарантировал около трех месяцев существования. В пакете еще оставались капсулы эликсира, пару горстей на черный день. Она до мелочей помнила тысячелетнее существование после крысиной чумы, но не знала, что было вчера. Это наводило на размышления. Неужели в производстве порошков завелись новаторы-селекционеры, решившие стереть память старожилам. И Академику? Почему он не слышит ее? Почему возлюбленный не слышит отчаяния столько лет?

14 глава Дневник

Ненаглядная, чтобы восстановить память, открыла старую записную книжку, вспомнила – с чего всё начиналось, как они – городские жители стали фермерами. Геолокация старого складного ноутбука-подушки определила местоположение: они так далеки от цивилизации, что надеяться на возвращение не приходится. Если все фляги находятся здесь, и она смогла перетащить их, значит, машина недалеко – в радиусе не более пяти километров, что утешает. Все кошки приюта стерилизованы, кроме пары родных сиамцев – Миляуси и Макса, тоже слишком домашних для больших переходов. Все выкормлены искусственным кормом долгожительства, которого не могло хватить на эти годы-переходы. С волнением она открыла папку с текстовыми файлами.

***

23 марта 2013 года умер сосед Паша Лазарь. Позвонили мужу, хотели схоронить – как неопознанный труп, даже не потрудились проверить рюкзак, где был паспорт, просто нажали на последний вызов. Урну подхоронили в могилу его матери. Съездил мальчик к доктору, талонов не оказалось, ингалятор кончился, в аптеке без очереди не пустили. Бред. Из стечения нелепостей складываются трагедии. А если бы он не поехал в город? Здесь у него приступов астмы не случалось.

***

Пришлось сдать его квартиру, остаться в деревне, скупленной дачниками. Ждали, что после оповещения по всем контактам кто-то из родни откликнется, но тишина. Пробовали забрать его кошку Масяню к себе, но она крайне агрессивна с моей парочкой, и не ест. Срочно стерилизовали. Муж вынужден дежурить при ней, его она воспринимает спокойнее, чем меня. Пашкин дом за высоким забором, с глубоким сводчатым подвалом для хранения запасов. Погреб не менее капитально устроен – на века. Если бы не трагедия, то места всем нам понравились. По совету деревенских мы распахали и проборонили оба участка трактором к весеннему посеву. Делать это необходимо, чтобы самосев с полей не задушил участки.

***

Уже год поминаем Пашу добрым словом – фрилансер на удаленном доступе апгрейдил нам оргтехнику так, что мы совершенно не страдаем без прелестей цивилизации.

***

Осенью, оказывается, идет борьба с урожаем, не хватает большой семьи – молодых рабочих рук. Сиротка Масяня пообвыкла, но на свой участок сиамцев не пускает. После закрытия дачного сезона наше кошачье семейство резко увеличилось. По этой причине оставили у себя старый забор из сетки рабицы, чтобы брошенные дачниками бедолаги видели путь к спасению.

***

Изучаю ветеринарию по интернету, скоро начну оперировать. Есть такая потребность – постигать, убеждаться, что и это под силу. Если допустить весенний окот, то мы их просто не прокормим. Удивляюсь, что за нехристи бросают подростков котят на лютую смерть от холода. По выходным они сбегают к своим дачам. Нас, конечно, уважают, но ждут своих хозяев, всё еще верят им. Какими милыми соседями они были в сезон. Жуть!

Макс, конечно, гусарит по молоденьким барышням. А верная Миляуси бойкотирует покаянные мурр-мурр, выставляя вперед лапу, не принимая ласковых боданий гуляки, не пуская его на кровать. Замечаю, что она устанавливает правила поведения для вновь прибывших в дом. Выстраивает иерархию. Вот тебе и домашняя кошечка! Бойцовская девочка бьет нещадно и Макса, и приблудившихся котиков, и кошечек.

– Уж очень ты сурова, матушка царица, – говорю ей.

А она с таким укором в ответ посмотрела, что я ее поняла: «Сама натащила в дом сирот, сама и вылизывай». Муж долго смеялся, что я понимаю живность лучше, чем родных. Наверное, о себе говорил.

Хорошо, что утеплили веранду, в доме уже тесновато. Благо, что перевезли мебель, у квартирантов своя. Если и дальше так пойдет, надо утеплять хоздвор, учиться сено сушить, проводить и туда отопление. Местные смеются над нами, городскими придурками, мол, лучше бы поросят завели.

***

Я пишу сейчас редко. Очень много работы. Дорога в город с каждым годом труднее, никто ее не чинит в нашем тупике. Сын оставил свой экспериментальный внедорожник, обещал прилететь на собственноручно собранном самолетике, если волокита с летными испытаниями закончится, и КБ дадут лицензию на производство авиационной техники, лицензию на испытание, разрешение на серийное производство. Говорит, что он изобрел летающие аппараты, нарушившие привычный закон земного притяжения. С улыбкой слушаю фантазера.

***

Муж привез с рыбалки пятнистого кабанчика, отставшего от мамки. Дикий ест только ночью, наверно, болен, иначе секач вернулся и быстро разобрался с машиной. Охотхозяйство прикормило их картошкой, яблоками – сбрасывали с вертолетов лет пять подряд, пока не лишились лицензии на отстрел. Теперь кабаны перерыли заброшенное поле и леса, пришли в огороды за картошкой, клубникой. У деревенского тракториста две трети поля загубили. Дежурства на засидке холодными ночами напрасны, зверь не приходит, чует засаду. Компенсации не получилось.

***

Ходили слухи на базаре, что рысь сидела на дровах у бани и совершенно не боялась газонокосилки. Бобры настроили запруд из ручейков в лесах. Петляющая река стала мелеть, заиливаться, рыба дохнет без проточной воды и воздуха, зимой мужики ходят чистить проруби. Они здесь хозяева и привыкли беречь добро и жалеть живность. Уже опасно ходить в лес без собаки. Выбрали самую крупную сучку в помете – черную длинношерстную немецкую овчарку. Дорого, но купили.

***

Сын действительно прилетел, приземлился в огороде почти бесшумно, вошел в дом с белой ангорой в пятнах.

– Знакомьтесь, Удача, девочка-летяга, присела вот на крыло на уровне сотого этажа.

– Разве такое бывает? Тебя можно поздравить? Труды были не напрасны?

Сын был хмурым, уставшим, поседевшим и не хотел ничего говорить.

– КБ обанкротил простой бухгалтер, бюрократы лицензию не дали. Кругом дилетанты – во всех сферах! Конструктор с красным дипломом идет пивом торговать! Временщики безграмотные, недоучки, – ругался он за ужином и рано ушел в Пашкин дом, чтобы воспользоваться его линией связи для тайного руководства вывозом оборудования – пока сюда, в деревню.

И еще, он настоятельно попросил прекратить вести дневник. «Он сбежал, искать будут в офшорных зонах». Вот и всё, что мы должны говорить…

***

Лето началось только в июне, июль и август были невыносимо жаркими, почти кончилась вода в колодце. Пока не поздно муж пробурил скважину на максимальную глубину. Вода оказалась чистой. Ведра и бочки для полива цветов окрасились в красный цвет. Если вода отстаивалась, то покрывалась маслянистой пленкой. Видимо, в подземные родники, наполняющие колодцы, стали попадать химические вещества с заброшенных уже полей, горюче-смазочные материалы, смытые дождями с дорог.

***

Осень 2018 года была совсем без дождей – золотая затянувшаяся осень. Забот было немного. Уже ноябрь. Морозно и сухо. Вечером зашел сосед-тракторист, принес бутылку. Выпил и начал разговор о том, что урожай почти выгорел. Оказывается, дожди должны были напоить землю, чтобы корни деревьев зимой имели питание. Он сделал прогноз, что деревья погибнут, вымерзнут. Надо сейчас поливать под ствол по сто литров воды – самое малое. Но у него тоже проблема с водой для полива. Колодец почти пустой, насос останавливается, забивается илом. Питьевая вода стала ржавой даже в скважине. Очень просил помочь сделать новую скважину для дома.

***

Прогноз почти сбылся. Выжили несколько кустов смородины, малины. Поливаю клубнику, капусту, листья становятся ржавого цвета. Наверно, это несъедобно…

Сын быстро нашел работу в закрытом городке, о котором никто даже из местных не знал. Он увидел с парашютной высоты полета широкие древние стены, здания, похожие на кремлевский монастырь. Он приземлился на лужайке, увидел вывеску «НИИ». Академик нанял его в качестве инженера, он был очень удивлен летательным аппаратом, которого охрана не заметила.

***

Осенью началось что-то странное на нашей тупиковой дороге. Поток молчаливых туристов создавал полный трафик. Куда они ехали? В пустующие деревни? Проселочных дорог много в обе стороны от шоссе. Спасает только то, что болота пересохли, но если пройдет ливень, оттуда уже не выбраться.

***

Время идет, а люди из города все едут и едут. Совершенно непонятно куда они деваются. За окнами машин было много животных – кошек, собак. Сначала деревенские жители думали, что семьи вывозят детей на природу, но никаких санаториев дальше не было. Через три километра от нашего дома был поворот налево, через мост через реку можно было уехать в такие дебри и заблудиться. Но мост был деревянный, построенный в советское время колхозом. Доски перестали выдерживать нагрузку, доски лопались под тяжелыми машинами. Местами образовались провалы. Левый берег стал отрезанным от цивилизации…

***