По следам апостола Павла

«Тогда Павел встал и сделал знак рукой», – так сказано в «Деяниях» про первую проповедь апостола в Малой Азии. Его слушатели, иудеи и прозелиты, основывали свою веру на истории и пророках Израиля. Это и послужило апостолу Павлу точкой исхода. Быстро, как бы в триумфальном шествии, развернул он перед ними всю ветхозаветную историю, начиная от освобождения из Египта и до появления Иисуса. Потом он изобразил перед ними великое движение, начавшееся в Палестине 15 лет тому назад, проповедь Иоанна Крестителя, провозвестника нового времени и проповедника покаяния. Ослепленный блеском его пророческого образа, народ принял его за обещанного Христа. Но Иоанн постоянно отрицал это и не переставал повторять народу: «Я не Христос, но Он идет за мною. Я только провозвестник Его пришествия». И, действительно, через несколько месяцев пришел Мессия, которого Израиль ждал уже целые столетия. С красноречием любви и одушевления Павел изобразил Его жизнь, позорную казнь, горестное погребение. Но тут-то и прославил Отец Сына: могила не могла Его удержать. На третий день Он воскрес и многократно являлся ученикам, так что им уже нельзя было сомневаться в Его воскресении. А потом Он послал их проповедовать благую весть об избавлении всех людей от греха и смерти. Вот и они с Варнавой пришли сегодня в Антиохию как посланники Воскресшего возвестить всем прощение грехов. «До сих пор, – продолжал Павел, – вы искали оправдания в законе Моисеевом. Но законом нельзя оправдаться, а только Иисусом Христом». Проповедник закончил увещанием своих слушателей не пренебрегать предлагаемым спасением.

Эта проповедь, которая прозвучала для многих слушателей, как трубный призыв новой эры, основала первую малоазиатскую христианскую общину. Это были новые, дотоле неслыханные звуки, обещавшие блаженство не ценой исполнения бесчисленных мелочных иудейских предписаний, но единственно по милосердию Царя и Господа, призывавшему всех к Себе, как любимых детей. Когда Павел и Варнава пошли домой, то их окружили на улице толпы народа, который с торжеством, как старых друзей, проводил их до гостиницы. Особенно язычники упрашивали их рассказать им еще что-нибудь о Спасителе. Многие иудеи тоже присоединились к их просьбе. И так всю неделю апостолы собирали около себя слушателей и проповедовали; при этом Павел, несомненно, рассказывал им и о том, как он сам из лютого врага Воскресшего Господа сделался Его горячим приверженцем.

Это было добрым началом. Прошло лишь несколько дней со времени прибытия апостолов в Антиохию, а уже около них каждый вечер собирался кружок верующих, который сплачивался все теснее и теснее. Как торжественны были те часы, в которые апостолы крестили первых христиан Галатии в шумных волнах Антия и увещевали их «пребывать в милосердии Божием!»

Весь город пришел в сильное движение. Мессия пришел! Он появился в Палестине уже 10 лет тому назад, а мы этого и не знали! Эта весть проникла в каждую антиохийскую хижину, все рассказывали друг другу о замечательной проповеди двух мужей, пришедших с Востока. Сын Божий жил на земле, был предан смерти и воскрес для спасения иудеев и язычников. И чем больше томился, чем мрачнее смотрел на будущее тогдашний мир, испытавший зверство Калигулы и переживавший эпоху Клавдия и его Мессалин, тем сильнейшее впечатление должна была произвести проповедь, обещавшая такое светлое, золотое будущее. Где не были тронуты сердца и совесть, там возбуждалось по крайней мере любопытство.

Проповедь апостолов, как колокольный звон, привлекла на следующий раз в синагогу множество народа. Все места были заняты. Начальники синагог и их друзья смотрели, однако, на это с неудовольствием: к ним никогда не стекалась такая толпа народа.

Тем не менее, им пришлось еще раз уступить кафедру чужеземцам, и они решились оказать им серьезное сопротивление. Кроме зависти, ими руководили еще и усвоенные ими начала. Иудейское высокомерие, видевшее в остальных людях низшее племя, было оскорблено тем, что новое учение открывало двери Царствия наравне с ними и язычникам.

Поэтому, когда Павел и Варнава продолжали проповедь в таком же духе, присутствующие иудеи стали прерывать их громкими возгласами, перешедшими, наконец, в порицание и брань: апостолам пришлось замолчать. «Вам первым, – сказал тогда Павел иудеям, – было проповедано Евангелие; но так как вы сами отказываетесь от него, показывая себя недостойными вечной жизни, то мы обращаемся к язычникам». И он подтвердил свои слова изречением пророка Исаии, где Бог говорит Мессии: «Я поставил Тебя светильником для язычников, чтоб Ты был спасением до конца земли!»

Противники в смущении замолчали. Пророку Исаии они не смели и не могли возражать. Итак, за апостолами осталось последнее слово и они с торжеством оставили синагогу. А язычники почувствовали, что этими словами Господь еще в Ветхом Завете дал им право на спасение.

С этого дня Павел и Варнава порвали всякую связь с синагогой, да теперь они в ней уже и не нуждались. Весь город и без того стекался слушать их проповедь. Христианское общество все увеличивалось и оба проповедника все больше и больше убеждались в том, что Царствие Божие принадлежит не упорным и жестоковойным иудеям, но тем народам, которые с благоговением принимали Евангелие; а апостолу Павлу становилось все яснее, что его призвание состояло в благовестии язычникам.

Тем радостнее трудились Павел и Варнава над своим делом. Они не ограничивались Антиохией, но проповедовали и в окрестностях. К сожалению, нам неизвестны названия основанных ими здесь маленьких общин, на устройство и утверждение которых потребовалось, вероятно, не менее года.

Вдруг неожиданное событие положило конец этим благословенным трудам. Завистливые иудеи, чувствовавшие себя отстраненными, не хотели забыть своих прав на первенствующее место в Царствии Божием. Они пожелали освободиться от опасных соперников. Обыкновенно им удавалось при помощи денег и природного ума приобрести связи между высокопоставленными людьми того народа, на земле которого они жили. Так было и здесь. Они сумели привлечь на свою сторону некоторых знатных женщин, внушив им, вероятно, что ради Бога и религии надо положить конец успехам обольстителей. Расположив к себе жен, они этим самым приобрели доверие и их мужей, и вот в один прекрасный день разразился в городе настоящий народный мятеж. Павла и Варнаву схватили и повлекли на форум. Правители города приказали изгнать апостолов из города с посмеянием и поруганием. Нужно думать, что дело не обошлось и без грубого обращения, вроде того, о котором упоминает апостол Павел во 2-м послании к Коринфянам (11, 24).

Итак, и здесь, как часто впоследствии, апостолов изгнали из того самого города, где их еще так недавно встречали с таким торжеством; и здесь, как впоследствии, близорукие противники думали одержать победу над Евангелием при помощи городских властей.

Павел и Варнава «отрясли прах от ног своих на них и пошли в Иконию». Но они не были слишком огорчены совершившимися событиями. Пребывание их в Антиохии не прошло даром. Год тому назад в Малой Азии не было ни одного христианина, а теперь взор их с удовольствием останавливался на многочисленных цветущих обществах, приведенных ими к Господу.

В наше время на месте древней Антиохии тихо и пустынно. Прошли времена первых христиан, прошли и времена крестоносцев; но все же нельзя без волнения смотреть на эти бренные остатки великого прошлого: здесь смелые вестники истины говорили первую свою проповедь, основали первое христианское общество и порвали связи с иудеями, сказав им: «Отныне мы обращаемся к язычникам!»

На пути в Иконию

Четыре года тому назад, в праздник святой Троицы, пишущий эти строки ехал по большой иконийской степи в сопровождении нескольких конных черкесов и туркменов, данных турецким правительством в качестве конвоя.

Было чудное праздничное утро. Безмолвно развертывалась передо мною необозримая степь, над которой только что взошло солнце. Первые его лучи золотили гигантскую вершину Карадага. Здесь не было ни души, не с кем было разделить праздничного настроения, но залитая солнцем степь, сверкающие вершины Тавра, Карадага и далекого Караджадага, казалось, славили Творца вместе со мною. Предвечный как бы шествовал во всей Своей славе по созданному Им голубому безоблачному небесному своду, и вся природа как будто взывала тысячью голосов: «Се день Господень!»

Время перед тем стояло дождливое, и так как воды плоскогорья не находили себе стока к югу благодаря Таврским горам, то озеро, лежащее неподалеку от Иконии, разлилось на целые мили и вся местность превратилась в болото. Мои проводники не могли из него выбраться и поэтому сильно отстали. Мне пришлось ехать в Иконию одному, руководствуясь только компасом и инстинктом моей лошади. Благодаря этой двойной помощи, мне удалось без труда напасть на надлежащий путь. Я ехал все время берегом озера, не встречая других живых существ, кроме аистов, летавших здесь целыми стаями.

В этой степи Павел и Варнава должны были чувствовать себя совсем иначе, чем на пути в Антиохию. Там была разнообразная, прекрасная горная местность, со снеговыми вершинами. Здесь – однообразная, безжизненная область, каких много в центре Азии. Летом – это пыльная пустыня, где царит невыносимая жара, зимой здесь целыми месяцами лежит глубокий снег; весной – это сплошь одно большое болото.

После полудня я различил вдали темное пятно, которое все росло. Это был цветущий иконийский оазис. Какое приятное зрелище после пустыни! Опять цветущие сады, свежие зеленые деревья, высокие стройные башни. Вскоре показались голубые фаянсовые купола мечети, и, наконец, я достиг базара, центра жизни малоазиатских городов. Взад и вперед с озабоченным видом сновали люди в живописных восточных костюмах. По обе стороны улицы в лавках сидели купцы с тюрбанами на головах, на коврах и диванах, курили кальян и нахваливали свой товар. В лавках было особенно много прекрасных ковров, вышитой упряжки, седел и дорогих тканей.

На базаре я услышал об одном христианском купце из Алеппо по имени Абдалла Туркмени. Я узнал его жилище по высеченному на пороге кресту и просил у него гостеприимства. Эти сирийские христиане приняли меня как нельзя лучше: скоро я почувствовал себя совсем как дома и радовался, что могу преклонить свою главу в том самом городе, куда и Павел с Варнавой приходили как чужестранцы, и где они так же, как и я, бывали радушно приняты и обласканы во многих домах, у очага которых они впоследствии зажгли священный пламень христианской веры.

После трехдневного путешествия изгнанные из Антиохии апостолы Павел и Варнава увидели прекрасные сады и виллы иконийских предместий.

В то время Икония получила от императора Клавдия права римских колоний, чтоб вместе с Антиохией способствовать слиянию Ликаонии с римским государством. Благодаря этому, маленький ликаонский город не замедлил получить довольно большое значение. Римские архонты составляли его начальство, римские войска охраняли порядок, и под защитой римского орла стала процветать торговля и промышленность. Большая дорога, идущая через всю Малую Азию и пересекающая иконийский оазис, была безопасна. Не удивительно, что и еврейские купцы были привлечены этими благоприятными для торговли обстоятельствами. Здесь существовала довольно многочисленная иудейская община и большая, прекрасная синагога.

Почва для евангельской проповеди была хорошо подготовлена в Иконии. Обитатели этой местности, неудовлетворенные своей религией, стремились к высшей истине. В этой стране и как раз в это время жили Аполлоний Тианский, Перегрин Протей, Александр Абонотихский, проповедуя свои религиозные и аскетические идеи. Конечно, и иудеи собрали многочисленных прозелитов из язычников.

В первую же субботу Павел и Варнава пошли в синагогу. По окончании службы они приступили к проповеди. Апостол Лука ничего не повествует о ней, говорит только, что «уверовало множество эллинов и иудеев». Иудеи и здесь, вероятно, устраивали враждебные демонстрации, но они послужили только к тому, чтобы обратить общее внимание на проповедников. Римское начальство оказалось тем более полезным для апостолов, что Павел имел права римского гражданина. Во всяком случае они, не встречали здесь особых препятствий и «пробыли довольно времени, смело действуя о Господе». Господь «во свидетельство слову благодати Своей, творил руками их знамения и чудеса», так что иконийская церковь сделалась сильной предшественницей будущей галатийской церкви.

Может быть, апостолы пробыли здесь год или более, так как дело их заключалось не только в том, чтоб прочно утвердить молодую общину, но и в том, чтобы отсюда распространить слово Божие в окрестностях.

Вероятно, апостол Павел теперь, как и впоследствии, зарабатывал хлеб своим трудом; может быть, ему помогал при этом и Варнава. Как теперь, так и тогда базар Иконии изобиловал всевозможными тканями и произведениями из шерсти и из длинной, шелковистой, чисто-белой шерсти ангорских коз. Итак, апостолам было нетрудно добывать себе работу и проводить за нею день, пока и другие люди занимались своими делами. Но по вечерам и по праздникам христиане, вероятно, собирались около них, совершая вечери любви или праздничное богослужение, или слушая их беседы. Варнава, сын иерусалимской общины, в своих речах, как можно предположить, больше держался исторической почвы, повествуя своим слушателям о земной жизни Христа Спасителя. А то, о чем говорил Павел, одушевленный проповедник спасения силою благодати Божией, мы можем прочесть в подлиннике в его послании к Галатам. Не в одной, конечно, Иконии учили апостолы, но и в окрестностях, преимущественно к западу от города, в наиболее населенных горах и прелестных долинах Ала Дага и Лорас Дага.

Живописные окрестности Иконии лучше всего видны с вершины холма, находящегося на западной ее стороне. Во времена Павла там, может быть, был Акрополь и какой-нибудь языческий храм; теперь же там стоит нечто, чем очень гордятся тамошние жители, а именно башенные часы, называемые ссагат, указывающие время городу и магометанским молельщикам. Поднявшись на этот холм и взглянув на снеговые вершины гор, легко заметить, что Икония лежит очень высоко и, действительно, она находится на высоте 1 150 метров над уровнем моря, следовательно, гораздо выше Иерусалима и Дамаска. Павел, который всю свою жизнь повел на жарком морском прибрежье, в Тарсе, вероятно, не сразу привык к свежему, приятному горному климату Иконии, где постоянно дует свежий ветер с Тавра.

Нам неизвестно, сколько именно времени апостолы тут оставались; в «Деяниях» сказано только, что они пробыли здесь долгое время. Им пришлось удалиться отсюда неожиданно, опять по причине злобы иудеев, которые всегда враждебно относились к апостолам. Это объясняется тем, что проповедники христианства отвлекали от синагоги ее посетителей, особенно прозелитов. Кроме того, Павел и Варнава были в глазах иудеев вредными вероотступниками, так как они называли Спасителем мира человека, осужденного их высшими церковными властями на распятие.

Итак, иконийское население разделилось на две партии, за и против апостолов. Чернь, может быть, подкупленная, пришла в движение. Архонты тоже были на стороне бунтовщиков. Громкие голоса требовали, чтобы апостолов побили камнями.

Христианская община была достаточно сильна, чтобы защитить своих друзей вооруженной силой, но эти последние, узнав о грозящей им опасности, предпочли тайно оставить город. Через полчаса они уже шли по дороге, ведущей к юго-востоку, к Карадагским снежным горам.

Община осталась одинокой. Возможно, что противники перенесли на нее свою ненависть, и что галатийские общины того времени, вообще, много пострадали (Гал. 3, 4)[1 - «Столь многое потерпели вы неужели без пользы?»].

Но они были уже достаточно тверды в вере и решились остаться верными до самой смерти. Несколько лет спустя Павел с сердечным умилением вспоминает об этом времени первой любви к нему галатов.

Прошли тысячелетия, и ислам восторжествовал над некогда процветавшей церковью Христовой. Крест лежит, растоптанный, в пыли, христианские церкви, как и те христиане, которые в них собирались, погребены под зданиями теперешнего города. Сам он одно время возвышался до степени столицы Малой Азии, резиденции султана, в то время как блестящий Ефес давно покоился в тихой могиле. И в наше время в Иконии еще много интересного, например, большая мечеть, где находятся могилы султанов, украшенные драгоценными коврами и тканями. В голове каждой из них стоит камень, обвитый шелковым тюрбаном, символом величия покоящихся здесь мертвецов. Над могилами висят также великолепные золотые, украшенные драгоценными камнями лампы, а рядом с ними – что выходит совсем по-турецки – самые обыкновенные, простые фонари. Есть в городе и другие мечети, многие из которых недавно реставрированы.