Из Парижа в Бразилию по суше
– Сейчас поедем, только уладим некоторые формальности.
– Что еще за формальности?
– С паспортами.
– Как это? Не обдумав как следует, даже не передохнув?
– Устраивайся удобно на подушках и спи, пока я буду ходить по нашим делам. Они вряд ли займут больше четверти часа. Наш друг N…, начальник бюро паспортов, с удовольствием окажет нам услугу, избавив от обычной процедуры получения бумаг. Я прекрасно помню твои особые приметы, так что легко смогу продиктовать их служащему.
Жюльен стремительно исчез; через двадцать минут он снова появился, держа в руке две сложенные официальные бумаги, и аккуратно положил их себе в бумажник.
– Это наши паспорта. Теперь займемся твоей отставкой.
Новая остановка перед Люксембургским дворцом, новое стремительное исчезновение Жюльена и столь же быстрое возвращение.
– Ну вот, дело сделано. Послание передано привратнику префектуры, и тот обещал как можно скорее вручить твое «совершеннейшее почтение» твоему бывшему начальнику. А теперь едем ко мне. Бульвар Осман, пятьдесят два, – назвал он кучеру адрес, и тот, хлестнув кнутом лошадь, тронулся с места.
– У меня дел всего на полчаса, – сказал Жюльен, когда они подъехали к его дому.
К этому времени Жак снова задремал.
– Хочешь подняться ко мне? – спросил его Жюльен.
– Право, не знаю. Мне и здесь хорошо.
– Тогда жди.
Всегда готовый к любым переменам и срочным отъездам в неведомые края, Жюльен де Клене хранил у себя в сейфе кругленькую сумму в золоте и банковских билетах.
Уложив в дорожную сумку наличность в звонкой монете и векселя Французского банка, он порылся в секретере и извлек оттуда диплом члена Географического общества. Также на всякий случай он захватил с собой несколько писем от известных исследователей, которые в случае необходимости могли бы послужить доказательством его заслуг и того уважения, которым он пользовался в научной среде. К вышеуказанным бумагам он присоединил письма от нескольких министерств, аккредитовавших его как командированного исследователя перед представителями французских властей за рубежом. Достав карту полушарий, дополненную и снабженную его собственноручными комментариями, он, немного помедлив, присоединил к ней большой конверт в четвертую долю листа, снабженный большой печатью с гербом. Открыв с явным удовольствием конверт, он извлек из него письмо, развернул и вполголоса прочел, а точнее, проговорил его наизусть:
Господам британским посланникам, консулам и начальникам флотов Ее Королевского Величества в Азии, Африке и обеих Америках
Господа,
податель сего письма, граф Жюльен де Клене, гражданин Франции, является исследователем, который с научными целями посещает разные уголки земного шара.
Просьба оказывать ему полную и всестороннюю поддержку, как если бы он был подданным Ее Величества английской королевы. Предоставив ему необходимую помощь, вы заслужите мою искреннюю признательность.
Подписано: Лорд Б…, Государственный секретарь.– Это письмо, – с чувством произнес Жюльен, – более ценно, чем все возможные рекомендации, вместе взятые… Ибо представители британских властей обычно трепетно относятся к подписям членов своего правительства.
Затем он позвал своего единственного слугу, и, заплатив ему жалованье за год вперед, отпустил его, велев снести вниз в карету две длинные походные шубы и два одеяла. Потом перекинул ремень походной сумки через плечо, быстро окинул взглядом свое уютное живописное пристанище парижского космополита, спустился вниз к консьержу и внес плату за квартиру также за год вперед.
– Месье уезжает? – спросил консьерж. – А как же быть с почтой месье?
– Ни о чем не беспокойтесь. Почтовое ведомство будет направлять мои письма непосредственно мне.
Жак сидел в карете и машинально гладил шелковистый мех шуб.
– Теперь, – сказал Жюльен другу, – я весь в твоем распоряжении. Осталось только сказать пару слов моему банкиру. Его банк расположен здесь недалеко, на Шоссе-д’Антен.
– Скажи, какого черта ты притащил эти шубы и одеяла? Сейчас у нас пятнадцатое сентября, и жара стоит удушающая.
– Ночи прохладные.
– Ночи, говоришь ты… но ведь мы спим… в кроватях.
– А если у тебя нет кровати?
– Ты шутишь?
– Я совершенно серьезен – как заклинатель змей. Когда путешествуешь, никогда не знаешь, где будешь спать, и будешь ли спать вообще.
– Так, значит, мы отправляемся в путешествие?
– А ты сомневался? Да мы, дружище, уже на пути в Бразилию!
– Невозможно! – подскочив, воскликнул Жак.
Затем, с удивлением осознав, что его друг говорит «мы», а значит, предполагает ехать вместе с ним, он спросил:
– Так ты едешь со мной?
– Я буду сопровождать тебя. Мы будем неразлучны ровно столько, сколько ты пожелаешь.
– Знаешь, Жюльен, ты лучший из друзей! – растрогавшись, воскликнул славный малый.
– А ты в этом сомневался? Однако довольно комплиментов. Я поднимусь к своему банкиру, и мы сразу же отправимся на прогулку по Булонскому лесу в коляске, которую я нанял на месяц, потом заедем в «Кафе Англе», где съедим превосходный ужин, и таким образом завершим наши приготовления.
– Завершим?!.. ты хочешь сказать, что мы начнем собираться? Ведь для такого дальнего путешествия потребуются горы багажа!
– Возможно, – загадочным тоном произнес Жюльен.
День завершился как и планировали. Оба друга отлично поужинали, и Жак, поддавшись на уговоры сотрапезника, продолжил раунд, начатый утром, и от души наслаждался хорошим вином, не заметив, что Жюльен предательски капнул в его последний бокал несколько капель коричневатой жидкости из крошечного флакона.
Было половина восьмого. Двухместный экипаж неспешно преодолел расстояние между «Кафе Англе» и Северным вокзалом, и Жак, с затуманенной от большой порции алкоголя головой, одуревший от головокружительной смены событий, бессознательно вцепился в рукав друга, словно автомат пересек зал ожидания, а войдя в поезд, безжизненным тюком рухнул на полку спального вагона.
* * *Громкая фраза, прозвучавшая на совершенно непонятном гортанном языке, разбудила спящего Жака. Он открыл глаза и лениво потянулся. Увидев перед собой насмешливо улыбавшееся лицо Жюльена, он встрепенулся:
– Ах, это ты! Куда это нас занесло?
– На железную дорогу, черт возьми!
– Какой сейчас может быть час?
– Восемь часов сорок минут. Вечер.
– Как можно, мы же выехали в восемь часов! Значит, я спал всего сорок минут?
– Прибавь к ним двадцать четыре часа.
– Как это?!
– Я хочу сказать, что ты проспал без задних ног около двадцати пяти часов.
– Ты с ума сошел.
– Нет, это ты не вовремя проснулся.
– Но послушай, за это время мы должны были уехать очень далеко от Парижа.
– Подумаешь, всего-то на тысячу километров или чуть больше. Слышишь, как хлопают двери, как кричат проводники, напоминая нам по-немецки, что пора выходить?
– Так, значит, мы в Германии?
– Да, в Берлине…
– В… в… Берлине!..
– Совершенно верно. Наш первый этап пути в Бразилию пройден. Через час мы начнем второй этап, который будет в два, а может, и в несколько раз длиннее. А сейчас давай выйдем из вагона и отправимся подкрепиться. У тебя, наверное, от голода уже кишки слиплись.
Жак чувствовал себя совершенно разбитым. С плохо соображающей головой, блуждающим взглядом и помятым лицом, он не сразу нашелся что ответить, а потому машинально двинулся в привокзальный буфет вслед за Жюльеном, который везде чувствовал себя как дома. Впрочем, этому способствовала не только привычка к дальним путешествиям, но и знание языков, и в частности здешней варварской речи.
– Конечно я сплю, – тихо проговорил Жак, ущипнув себя до крови. – Из-за этого проклятого письма мне приснился кошмар. Сейчас я проснусь на улице Дюрантен, и моя экономка принесет мне чашку шоколада.
Но вместо экономки появился высоченный тевтонец с рыжими бакенбардами, в короткой форменной куртке и большом белом переднике. Он ловко расставил на столе источавшие соблазнительные ароматы тарелки и огромные кружки с пенистым мюнхенским пивом и сообщил Жюльену, что поезд на Петербург отходит через час с четвертью. Жак на лету уловил в немецкой фразе название русской столицы.
– Так, значит, кошмар продолжается, – вполголоса произнес он.
Потом, словно бросая вызов своим тревогам и дурным снам, он рассмеялся и, полагая, что наконец-то просыпается, спросил:
– Значит, мы совершим небольшую прогулку в Петербург?
– Совершенно верно! – с безмятежным видом произнес Жюльен.
– А что мы станем делать во владениях его величества царя?
– Искать лекарство от твоей морской болезни.
Глава V
Жак Арно убеждается, что он не спит. – От Диршау до Петербурга. – «Я бы хотел вернуться в Париж». – Через Азию и обе Америки… по карте. – Как пешком перебраться через Берингов пролив? – Земля обетованная. – Впечатления Жака от русской цивилизации. – Человек-посылка, путешествующий по суше. – В тарантасе. – От Москвы в Пермь через Казань. – От Перми до Екатеринбурга по железной дороге. – Дерзкий отзыв Жака об Уральских горах. – Граница между Европой и Азией. – Владимирка
Жак Арно пил и ел молча; похоже, он до сих пор не сознавал, что давно уже покинул владения сна и его окружает явь. И только когда раздался свисток, сообщавший об отбытии поезда в сторону русско-германской границы, он наконец убедился, что не спит. Понимая, что такие пронзительные звуки прогонят любой сон, он тяжело вздохнул, сообразив, что, кажется, и впрямь отправился в путешествие, о котором хотя и рассуждал, но на деле никуда не собирался ехать.
Его вчерашний энтузиазм полностью испарился, а мюнхенское пиво не обладало свойствами нашего бургундского нектара. Друзья вернулись к себе в спальный вагон, и Жюльен, почитая необходимым оставить друга наедине с его мыслями, устроился поудобнее и приготовился отойти ко сну.
– Так, значит, – произнес Жак убитым голосом, – мы едем?
– Без всякого сомнения.
– В Петербург?
– Я тебе уже сказал об этом в буфете.
– А разве это так необходимо?
– Конечно, ты вполне можешь вернуться в Кёльн, оттуда направиться в Гамбург и там приобрести билет на пакетбот Гамбургской компании, чьи корабли совершают рейсы в Бразилию с заходом в Лондон, Лиссабон, Тенерифе, Пернамбуку и прибывают в Рио.
– Нет, нет! Ни за что!
– Вот и прекрасно! А тогда дай и мне поспать. В прошлую ночь я глаз не сомкнул, пока ты спал сном младенца. Теперь я хочу нагнать утраченное время. Завтра утром, в половине седьмого, мы прибудем в Диршау, город, расположенный в пятистах километрах отсюда. Будет уже светло, и успеем вволю поболтать, прежде чем поезд прибудет на вокзал Кёнигсберга. Миновав Кёнигсберг, мы доедем до Эйдткунена, немецкого пограничного поста, расположенного в восьмистах километрах от Берлина. Там нам останется проехать всего два километра до Вирбаллена, первого русского города, куда мы прибудем завтра в два часа пополудни. А сейчас спокойной ночи.
С этими словами Жюльен закрыл глаза и как бывалый путешественник, знающий, что сон почти столь же важен, как и еда, полностью сосредоточился на мысли о нем. Спустя пару минут он уже крепко спал, оставив Жака – судя по тяжким вздохам – один на один с совершенно безрадостными размышлениями.
В шесть часов, с точностью, свойственной морякам, неизменно просыпающимся за несколько минут до ночной вахты, Жюльен открыл глаза.
– Доброе утро, путешественник, – шутливо приветствовал он друга, еще более озабоченного и хмурого, чем накануне. – Да улыбнись же ты, дружище! Ты мрачен, словно больничные ворота.
– Это потому, что сегодня ночью я много размышлял.
– Лучше бы ты ночью спал.
– Послушай, хорошенько все обдумав, я понял, что предпочитаю вернуться в Париж и отказаться от наследства.
– А твоя отставка?
– Я могу забрать заявление. У меня есть влиятельные друзья, которые поддержат мою просьбу о восстановлении в прежней должности.
– Но, бедный мой друг, ты станешь притчей во языцех для всех служащих префектуры!
– Пусть. Лучше так, чем мчаться неизвестно куда.
– И как ты намереваешься уехать отсюда? Готов держать пари, что у тебя в кармане нет ни единого су.
Жак открыл свой кошелек и обнаружил, что в его распоряжении имеются семнадцать франков и сорок пять сантимов.
Жюльен расхохотался:
– Ты считаешь, что руководство немецких железных дорог откроет тебе кредит?
– Ты одолжишь мне средства, необходимые, чтобы вернуться домой.
– Нет! Ни за что. Ты пообещал сопровождать меня в Бразилию при условии, что я уберегу тебя от морской болезни. Твое слово у меня, и я не намерен возвращать его. Так что волей-неволей, но тебе придется сопровождать меня, если, конечно, ты не предпочтешь выйти в Диршау и отправиться домой пешком, по дороге выпрашивая у немцев картофельную похлебку и квашеную капусту. Иного выхода у тебя нет.
– Но подумай только, дорогой Жюльен, у меня нет ни багажа, ни денег, ни даже запасного воротничка.
– А у меня в дорожной сумке сорок тысяч франков; при таких подъемных мы ни в чем не будем нуждаться. Что же касается непредвиденных осложнений, которые наверняка подкарауливают нас в этом путешествии, обещающем быть долгим и суровым, то я постарался запастись аккредитивами, которые мой банкир наверняка уже отправил в крупные города, где нам придется делать остановки.
– Я даже не заплатил за квартиру… Хозяин вышвырнет мои вещи, и их продадут с молотка.
– Не волнуйся, все улажено. Мой банкир согласился взять на себя все хлопоты. Так что не беспокойся ни о своей квартире, ни об экономке. А что касается твоего внезапного исчезновения, согласись, что, если полицейский комиссар в твоем квартале решит, что с тобой что-то случилось, и велит искать тебя в морге, приключение станет еще занятней.
– У тебя на все готов ответ. Но я все равно чувствую себя не в своей тарелке.
– Ну же, встряхнись… к черту твою хандру! Лучше послушай меня, и слушай внимательно. Настало время раскрыть тебе план, который до настоящего времени я считал нужным держать в секрете, опасаясь, что ты станешь упрекать меня, отнекиваться, колебаться и в конце концов останешься сидеть сиднем как настоящая канцелярская крыса. Поэтому я решил, что лучше тебя украсть. Надеюсь, я оказался прав?
– Пока не знаю. Там посмотрим…
– В таком случае выслушай меня, и тогда уж ты точно не скажешь сразу «нет».
Жюльен вытащил из сумки свою карту полушарий, наклеенную на холст, медленно развернул ее, положил на подушку, разгладил и взволнованно окинул своим орлиным взором: в свое время он побывал во всех отмеченных на ней населенных пунктах.
– Эта карта Меркатора сопровождает меня повсюду. Линии, нанесенные на ней от руки, – это пройденные мною маршруты, они пересекают моря и континенты. Я чертил их карандашом, а иногда и кровью… ты видишь там реки, которые я переплыл, вершины, которые я покорил, леса, сквозь которые я прошел… О, жизнь, полная путешествий, удивительна и прекрасна! Дышать полной грудью бодрящим воздухом, наслаждаться полной свободой… разве не здорово снова вернуться к такой жизни! Перед тобой открываются новые горизонты, природа раскрывает тебе свои тайны, удивляет своими чудесами, одно впечатление сменяет другое, и вот ты уже позабыл о пустых разговорах, скучных канцелярских бумагах, однообразных завтраках, обедах и ужинах… Поверь, ничто не может доставить столько радости, сколько приносят тебе странствия в разных уголках света. Только двигаясь вперед и преодолевая препятствия, ты ощущаешь, что живешь полной жизнью. Так неужели ты хочешь от всего этого отказаться?
Жак, не подозревавший, что друг его обладает столь лирическим складом души, слушал словно завороженный и от изумления не мог вымолвить ни слова.
– Вот, смотри, – промолвил Жюльен, указывая рукой на карту. – Перед тобой весь земной шар. И сейчас мы с тобой отправимся в кругосветное путешествие.
– Кругосветное путешествие! Придется же ехать по воде.
Страхи, терзавшие нашего записного домоседа, пробудились в нем с новой силой.
– Ну это мы еще посмотрим, – ответил Жюльен. – Я намерен четко придерживаться своего плана. Мы едем в Бразилию по суше!..
– Проездом через Петербург?
– Разумеется.
– Похоже, ты избрал не самый короткий маршрут!
– По крайней мере, у него есть одно немаловажное для тебя преимущество: ты можешь не бояться ни качки, ни крена. Итак, мы проезжаем Петербург, Москву, Казань, Екатеринбург, Тюмень, Омск, Колывань, Томск, Красноярск и Иркутск.
– Могу только повторить: маршрут отнюдь не самый короткий. Нам придется проехать через всю Сибирь.
– На санях от Тюмени до озера Байкал, а от Байкала до крайней северо-восточной точки Азии.
– Не имею ничего против саней и не боюсь мороза.
– От Иркутска мы поедем по берегу Байкала и спустимся по Лене до Якутска.
– По реке!.. Ни за что! Я не поеду по воде!.. Ты мне обещал!.. До сих пор с ужасом вспоминаю свою попытку совершить прогулку по Сене.
– Лена к тому времени замерзнет, а ледяная корка еще прочнее, чем мощенная камнем дорога.
– Тогда я согласен.
– От Якутска мы продолжим наш путь на северо-восток, переберемся через Верхоянский хребет, доберемся до речки Колымы и спустимся к самому устью, где она впадает в море. В Нижнеколымске, где находится крупное поселение ссыльных, запасемся продуктами. И вот мы уже на шестьдесят девятой параллели северной широты, значительно выше полярного круга.
– Брр!.. давай дальше.
– Ага, мой мальчик, тебе уже становится интересно.
– Дозволь вставить слово. Если мы поедем в санях на почтовых лошадках, сумеем ли мы найти в тех краях почтовые станции, желательно расположенные не слишком далеко друг от друга?
– Кроме лошадей, еще есть олени и собаки… словом, простаивать мы не будем. Когда же мы наконец прибудем в страну чукчей, нам останется только добраться до мыса Восточный, крайней материковой точки Азии, отделенной от Америки Беринговым проливом… и вот мы уже в другом полушарии.
– Понятно, пролив – это все равно что у нас граница.
– Да, только шириной в пятьдесят километров – иначе говоря, двенадцать с половиной лье.
От Москвы до Якутска
– Я ждал, когда ты это скажешь!.. Никаких переходов по воде, дружище! Ни пятьдесят километров, ни пятьдесят метров, ни даже пятьдесят сантиметров. Это мое последнее слово.
– Как Лена, как Колыма, как весь этот край, где царствует холод, Берингов пролив замерзает. Когда мы будем перебираться через него, ты даже не вспомнишь, что у тебя под ногами вода. И вот мы уже на американском континенте, на мысе Принца Уэльского, в самом сердце страны эскимосов. Раньше эта территория принадлежала России и называлась Русской Америкой, сегодня она собственность Соединенных Штатов и носит название Аляска. Там мы найдем какие-нибудь фактории, где запасемся провиантом, и ни в чем не будем терпеть нужды. Переберемся через Аляскинский хребет, достигнем Скалистых гор, а потом повернем на юго-запад.
– Что ты называешь факторией?
– Форт, основанный правительством Соединенных Штатов в малонаселенных землях. Такие форты, охраняемые небольшим гарнизоном, встречаются до самого Берингова моря. А там и до Британской Колумбии рукой подать. И вот мы уже прибыли в цивилизованную местность.
– Наконец-то!
– Спасибо на добром слове. Ты начинаешь приучаться к походной жизни.
Итак, мы в штате Вашингтон, и по железнодорожной ветке, конечная станция которой находится в городе Такома, расположенном чуть ниже сорок девятой параллели, возле пролива Адмиралти, мы проедем через штаты Вашингтон и Орегон до самого Каньонвилла, что стоит на сорок третьем градусе северной широты. Поездка длиной в четыреста сорок пять километров по железной дороге доставит нам новые приятные впечатления.
Но продолжим наше воображаемое путешествие. Мы находимся на сорок второй параллели, на границе с Калифорнией. Перед нами городок Хенли, откуда по железной дороге, надеюсь уже достроенной, отправляются поезда, позволяющие нам, не теряя ни минуты, пересечь Калифорнию с севера на юг, если только ты не захочешь по дороге сделать остановку.
– Ну, там посмотрим.
– Города Сакраменто и Стоктон стоят того, чтобы в них задержаться. А дальше снова вперед, по железной дороге. И да здравствует Америка! Time is money, время – деньги. Мы, без сомнения, со всеми удобствами доедем до Аризоны, что в тридцати километрах от Мексики.
– Отлично! Только дай мне немного передохнуть. У меня голова идет кругом от столь быстрого перехода от морозов к жаре.
– Нет, не задерживаясь ни на минуту, пересаживаемся на коней! Аризона, Альтар, Эрмосильо, Гуаймас, Кульякан, Сан-Луис-Потоси… Мы едем по тропам, которые в этой стране именуют дорогами, и наконец прибываем в Мехико, откуда по железной дороге проезжаем небольшой отрезок пути до Орисабы – чтобы не отвыкнуть от общения с цивилизацией.
Впереди у нас Гватемала, а следом малые республики: Сан-Сальвадор, Никарагуа и Коста-Рика. Затем, миновав Панамский перешеек, прибываем в Соединенные Штаты Колумбии. И вот уже привет тебе, Южная Америка! Перед тобой открываются бескрайние просторы, изборожденные полноводными реками, и среди них крупнейшая водная артерия, называемая Амазонкой! Для тебя это земля обетованная. Край дядюшек-миллионеров и роскошных асьенд.
Но туда еще надо попасть!
Проехать через четыре республики: Колумбию, Эквадор, Перу, Боливию. К сожалению, железных дорог там очень мало или нет вовсе. Ах, если бы ты не страдал сей непонятной гидрофобией, нам осталось бы только выбирать среди мощных речных потоков… дорог, движение по которым легко и приятно и которые быстро привели бы нас к пункту назначения.
– Никогда больше не напоминай мне о плавании, даже в пруду Люксембургского сада. Иначе вези меня обратно на улицу Дюрантен.
– Молчу как рыба. И вот мы прибыли в асьенду Жаккари-Мирим, раскинувшуюся по берегам одноименной речки, впадающей в один из притоков Параны. Ну как, сдержал я свое слово? Доставил тебя в Бразилию по суше?
* * *Жак прибыл в Петербург, исполненный решимости ничего не осматривать, ничем не интересоваться, закрывать глаза на все новое и совершенно не заниматься подготовкой к путешествию.
– Я, – говорил он Жюльену, упрекавшему его в апатии, – всего лишь человек-посылка, которую ты везешь по суше через весь мир.
– Но разве тебе не интересно познакомиться с неизвестной тебе цивилизацией?
– Совершенно неинтересно. Петербург – такой же город, как и все остальные, в нем есть красивые дома, хорошо одетые люди, много мужчин в мундирах и газовое освещение, с той лишь разницей, что все купола позолочены, как купол Дома инвалидов, а все кучера с бородой. Я согласен сопровождать тебя в посольства, пробежаться с тобой по магазинам и завершить сей заполненный до отказа день в каком-нибудь театре, но не требуй от меня большего. Позволь мне жить как растение, более или менее наделенное способностью мыслить.
– Хорошенький же у меня будет попутчик.
– Если только ко мне не вернется энтузиазм или хотя бы любопытство. Но я в этом сильно сомневаюсь. Так что постарайся по возможности ускорить наш отъезд. Потому что я чувствую неумолимую потребность отправиться в путешествие, иначе говоря, уехать в Сибирь как можно скорее. Мне скучно в городе. Я хочу вдохнуть воздух деревни.
– Дай мне еще два дня, и ты надышишься сельским воздухом до конца дней своих.
Через сорок часов и после десятидневного пребывания в российской столице оба друга сели на поезд, идущий в Москву, не стали останавливаться в бывшей столице русских царей, а сразу поехали в Нижний Новгород, где кончалась железная дорога.
Несмотря на свое подлинное или наигранное безразличие, Жак не мог не обратить внимание своего товарища на то, что, помимо небольшой ручной клади и той одежды, которая на них, они не везут с собой никакого другого багажа.
– Не волнуйся, – с улыбкой ответил Жюльен. – Напротив, мы сверх всякой меры снабжены всем необходимым, так что любой правитель нам позавидует. Я купил роскошные и удобные сани. В них сложены все наши вещи: снаряжение, одежда, меха, оружие, провизия, книги, предметы для обмена и тому подобное… полный список нашего багажа повергнет тебя в ужас.
– И где они, эти сани?
– Они едут вместе с нами, на платформе, прицепленной в конце поезда.
– Отлично. Но ты только что мне сказал, что железная дорога заканчивается в Нижнем Новгороде. Следовательно, сани надолго завязнут там, потому что снег еще не скоро выпадет.