Похитители бриллиантов

– Мир вам, братья мои!

– И вам того желаю, – ответил Александр, который покусывал усы, чтобы сдержать смех.

– О неверные! О проклятые! Амалекитяне! – вопил незнакомец.

Теперь он показывал своим преследователям кулак.

Но те, увидев европейцев, и сами перестали шуметь.

– Ладно, сударь, успокойтесь! – в свою очередь сказал Альбер де Вильрож. – По-моему, эти добрые малые не питают к вам особенно враждебных чувств. Единственное, что вам грозит, – это либо оглохнуть, либо на всю жизнь возненавидеть музыку.

– Ах, брат мой, что бы для меня значила пытка, даже сама смерть, если бы мне только удалось пролить свет Евангелия на эти заблудшие души, погрязшие во тьме варварства! Но они упорствуют!..

Эти слова были сказаны по-английски.

Тогда де Вильрож шепнул своему другу:

– Да это никак проповедник! Знаю-знаю, мы от него еще и не такое услышим. Я едва устоял под напором священной диалектики отца Смитсона. Веселого в этом мало, уверяю тебя. Сейчас он вручит нам маленькие Библии…

– Однако скажите, пожалуйста, каковы их намерения? Чего они хотят? Почему обратили против вас эти варварские орудия, как когда-то пожарные, которых маршал де Лобо отправил усмирять бунтовщиков на площади Шато-д’О? – спросил Александр.

– Они хотят изгнать меня со своей территории, брат мой. Меня, мирного человека, который принес им свет истинной веры…

– Изгнать вас?

– Да! Хотя они и считаются подданными ее величества, но живут по своим законам. И если вы пришли к ним с пустыми руками, то есть если у вас нет фургона, нагруженного товарами для обмена, они вас вежливо выпроваживают вон – до самой границы. В этом я убедился на собственном опыте. Я прибыл только сегодня утром, и уже мне приходится убираться.

– К счастью, они не сделали над вами никакого насилия, – сказал Александр. Он уже пожалел, что смеялся над этим беднягой. Узнав о цели его приезда к аборигенам, француз больше не находил его внешность странной.

– Они бы не посмели. Довольно близко отсюда имеются цивилизованные учреждения. Но что я теперь буду делать один и без средств?

– Успокойтесь. Мы вас не оставим. Хотите делить с нами наш скромный стол и сопровождать нас в нашей экскурсии? С нами вы можете не бояться никакой музыки.

– Увы, братья мои, если у вас нет никаких предметов, которые могут утолить их жадность, вы здесь передвигаться не сможете.

– Ну, на сей счет не беспокойтесь. Мы еще и не такое видели. Не правда ли, Александр?

– Еще бы! – ответил Александр Шони со своим великолепным хладнокровием. – Впрочем, мне кажется, что этот маскарад не больше чем шутка. Просто милые чудаки захотели повеселиться.

Во время этого короткого разговора оркестранты подошли к баобабу совсем близко, так что могли бы рукой дотронуться до белых, которых рассматривали с почтительным любопытством. Затем тот, кто, по-видимому, был их вождем, повернулся к Александру Шони, которого он по солидному виду принял за предводителя маленького отряда, и заговорил с ним на ломаном английском языке.

Внушительный арсенал трех европейцев и запасное оружие, которое держали их слуги, видимо, подействовали на черного вождя. Он подал знак, и из густых зарослей мгновенно выскочила целая регулярная рота, вооруженная копьями и старыми ружьями.

Одежда – верней, неописуемые лохмотья, которые висели на этих людях, – придавала им вид одновременно и комичный и свирепый. Это была живая иллюстрация того, как чернокожие, сохраняющие в дикой наготе своей особые черты, полные своеобразия, становятся действительно смешны, стоит им одеться на европейский манер. Вождь был в серой фетровой шляпе с белым пером, в изодранной куртке, в коротких штанах из светлой кротовой кожи, в сапогах с отворотами; он представлял собой законченный пример того, как сын природы превращается в безобразную карикатуру. К воротнику его, по туземному обычаю, были подвешены коробочка, ожерелье, нож, табакерка и хвост шакала, который служит носовым платком.

– Мой белый брат знает, конечно, что за переход через землю бечуанов надо заплатить?

– С удовольствием. Но кому?

– Мне.

– Кто вы?

– Я вождь. Меня послал царь Сикомо.

– Знаете, любезный, уж я лучше заплачу самому господину Сикомо.

Посланец казался несколько растерянным, но скоро освоился и сказал:

– Мой брат даст мне синий фрак, красную рубашку и шляпу с пером.

– У меня нет никакого старья, милый вы мой. Зайдите как-нибудь в другой раз.

– Мой брат даст мне ружье и порох…

– Ваш брат – раз уж на то пошло – даст вам монету в сто су и благословение, если вы хотите. Что касается всего остального, то мы поговорим с Сикомо.

– Но чтобы проводить вас к Сикомо, мне нужен синий фрак.

– Мы это знаем: рубашка, шляпа с пером и так далее. Но мы надеемся обойтись без ваших услуг, так что я не вижу, почему я должен дать вам все эти вещи. Наконец, есть еще одна важная причина, заставляющая меня отказать вам: у меня попросту нет этих вещей.

– То есть как это? – воскликнул вождь с раздражением балованного ребенка. – Белый путешествует без фургона?

– Совершенно верно.

– И белый не имеет вещей, которые он мог бы обменять на слоновую кость?

– Как видите.

– Однако зачем же вы сюда приехали?

– А мы просто прогуливаемся. Для укрепления здоровья.

– У всех белых есть фургоны, и все белые покупают слоновую кость. Почему вы этого не делаете? Кто вы?

– Ну, знаете, любезный, вы мне странным образом напоминаете сельского полицейского. Уж не собираетесь ли вы потребовать у меня документы? Я вам буду благодарен, если вы прекратите этот допрос. Он уже начинает мне надоедать. И еще: раньше вы еле лопотали на каком-то почти непонятном английском языке, а теперь вы вдруг заговорили слишком правильно для жителя этой дикой страны. Вы, быть может, умеете также читать? Тогда я вам сообщаю, что мое имя записано у меня в паспорте, а этот важный документ служит мне в настоящий момент пыжом и лежит у меня в ружье. Если вам угодно его прочитать, я к вашим услугам.

Посланец царя Сикомо опустил голову, получив столь яростный отпор. Он был совершенно сбит с толку.

– Я и мои воины, мы проводим наших белых братьев к Сикомо.

– Ваши белые братья обойдутся без вас и пойдут, куда им заблагорассудится.

Тем временем Альбер де Вильрож знаком велел Жозефу оседлать и взнуздать лошадей. Тот ушел и через минуту вернулся, ведя трех коней под уздцы.

Европейцы вскочили в седла и приказали черным слугам следовать за ними.

– Мои братья не найдут ни чем питаться, ни на чем переправляться через реки, – все еще настаивал вождь.