Север

– В «Сигнале» Геббельса[91 - «Сигнал» – периодическое издание на французском языке, выходившее во время войны два раза в месяц и издававшееся немецкими пропагандистскими службами, во главе которых стоял Геббельс.] достаточно фанатиков!.. а вот на улице их очень мало…

– Ну, а на войне?

– Война – это ведь арена, не так ли… а арены созданы для того, чтобы на них умирали… вы согласны?

– Абсолютно!

– Знаете, Селин, что я вам скажу, две зимы я отслужил на фронте… на польском… затем на Украине… главным врачом, а потом полковником… я видел, как умирали множество солдат, от ран, от холода, от болезней… думаете, они умирали счастливыми? конечно, и такое возможно… от сознания избавления от страданий!.. но не более того!.. нам необходимы другие солдаты, другие люди!.. вот!.. и вам тоже!.. ваши последние солдаты погибли в 17-м, наши тоже!.. а вот для русских, кажется, все еще не кончился 14-й год… у них не солдаты, а какие-то сомнамбулы… позволяют себя убивать, не понимая этого… но долго это не продлится… потом, на следующей войне, увидите… и до них наконец дойдет!.. наши солдаты в 14-м году тоже бросались на французов!.. а теперь они предпочитают наблюдать… в цирке, и более того, сидя в амфитеатре… все превратились в вуайеров!.. полный разврат!

– По этому поводу, мой дорогой Харрас, еще Монлюк[92 - Блез де Монлюк (1502–1577) – маршал Франции, автор знаменитых «Мемуаров», которые Генрих IV называл «Настольной книгой солдата».]писал…

Тук!.. тук!.. тук!.. стук в дверь…

Это седая надзирательница… хочет с ним поговорить… подходит… они шепчутся… у нее весьма недовольный вид… а у него напротив!.. тсс! тсс! тсс! говорит он ей… как бы ее успокаивая…

– Я сейчас же все выясню! сейчас же выясню!

Он поворачивается ко мне…

– Эта женщина шокирована!.. но такова уж человеческая природа, вам-то это известно, дорогой коллега, природа!.. а она старая дева!..

Я уже забыл про Монлюка… опять какой-то скандал!.. Природа?.. чья?.. где?.. что еще?.. правда, я кое о чем догадываюсь… мы снова идем по узкому коридору… два лифта… и оказываемся у комнаты Ля Виги, у его гарсоньерки…

– Мсье Ле Виган! вы здесь?

– Да уж, полагаю, что здесь! и не один!

Я так и думал!..

– Ну и прекрасно!

– Харрас уже в курсе… кажется, его это развлекает…

– Можно войти?

– Прошу вас!.. только толкайте сильнее!..

Харрас толкает… и я вижу… точнее, мы видим… Ле Вигана в розовой пижаме, развалившегося, улыбающегося… и наших двух польских девушек, молящихся на коленях, под распятием у противоположной стены… интересно, где они взяли распятие?..

– Вот видите, господа, вера есть вера!.. существуют варвары, продолжающие сокрушать алтари! разорять и грабить святыни! но есть еще и люди, принадлежащие к другой расе, профессор Харрас! они, напротив, подбирают обломки!.. пытаются все спасти! взгляните на меня, профессор Харрас! я тоже спасаю! я как раз из таких!

Мы смотрим на него… в розовой пижаме… теперь он взгромоздился ногами прямо на софу… говорит, и это его еще больше возбуждает…

– Профессор, что вы видите в этой сырой яме?.. настоящий алтарь!.. здесь молятся девочки-сиротки! о том, чтобы поскорее закончились все поражения, победы, потопы! эти грустные ясли символизируют собой невинность!.. Иисус с нами!

Ну дает…

И действительно, их Томас, завернутый в одеяла, спит тут же, в кресле… однако все это очень мало волнует Харраса!.. он замечает лишь одно…

– Взгляните, Селин, как интересно! мы как раз обсуждали с вами человеческую природу!.. вот эта розовая пижама принадлежит мне, хотя я и не решался ее на себя надеть, поэтому надзирательница дала ее ему!.. кстати, она ему очень идет!

Ле Виган смотрит на нас, кажется, он удивлен, что мы находим все это совершенно обычным… ну и? что же дальше?.. настоящее представление! раскинутые руки! вылитый Христос!

Харрас делает вывод:

– Он обольстил надзирательницу!

Я ничего не отвечаю… пусть готовятся к тому, что он обольстит тут всех, и не только тут, если постарается… однако эта надзирательница весьма чувствительная особа… так ли уж она фанатично предана нацистам?.. или же симпатизирует полякам?.. я навожу справки у Харраса…

– Мне известно немногое, она из Брно, из Моравии, Gross Deutschland… вы не знаете Брно? в Брно есть все! нацисты! судеты! австрийцы! русские!.. те, что против всех! и поляки тоже!.. теперь она с нами… она очень хорошо работает в прачечной, весьма строгая особа… и обожает розовые халаты… фанатичка?.. возможно… будущее покажет!.. будущее, мсье Ле Виган!

– Мсье Ле Виган, должно быть, курит?

– Конечно, мне иначе просто нельзя!

– Для такого артиста, как вы, это естественно! я и то курю без остановки! чтобы отвлечься от своих забот!.. а вы просто вылитый Христос!..

Ля Вига слезает с дивана и принимает новую позу… вот он уже с сигаретой, нога на ногу, светский лев… две польки кончают молиться… встают… и садятся напротив Ля Виги… они тоже хотят покурить!.. Харрас предлагает им пачку… две пачки «Лаки»… барышни вне себя от восторга… безумный смех!.. их волосы уже вымыты, они действительно завиваются, причем естественным образом, длинные, очень длинные… а после того, как они еще кокетливо прибрали свои лохмотья, они вовсе не выглядели грязными замарашками!.. забавно!.. настоящие Эсмеральды!.. без Ля Виги тут точно не обошлось… я их очень хорошо себе представлял на площади Тертр… Харрас продолжает свои размышления…

– Коллега, нам нужно поговорить… нужно внести кое-какие коррективы… а вы, друзья мои, не курите слишком много! лучше понемножку!.. и сделайте себе побольше сандвичей!

Он жмет руку Ле Вигану… обнимает двух девушек… и даже Томаса в кресле, который только что проснулся… мы поднимаемся на следующий этаж… в какую-то пустую комнату… он плотно прикрывает за собой дверь…

– Селин, мы уезжаем завтра утром… до полудня… надеюсь, вам все понятно?

– Естественно, Харрас!

– Я не доверяю этой старой деве… она специально провоцирует бедного Ле Вигана, и об этом могут узнать в Канцелярии… конечно, это не страшно! но нежелательно!.. нам уже достаточно скандалов!.. девушки – это еще куда ни шло, но тут еще эта старая сумасшедшая! и моя розовая пижама! я ведь ее ни разу не надевал! все это будет донесено в Канцелярию, вы понимаете? и с комментариями!.. представляете, как я буду им это объяснять?.. еще и это распятие!..

– Представляю, Харрас! очень хорошо себе представляю!

* * *

На следующий день ровно в полдень, действительно,… подъезжает большой «мерседес»… снова сцена прощания, все обнимаются… маленькие польки и Ле Виган плачут… сплошные сантименты… надзирательница тоже плачет… Volksturm тоже… они уже привыкли к нам… а вот и барышни машинистки, нагруженные букетами… хризантемы, плющ… маргаритки, почти целые венки… мы складываем все в «мерседес»… вырываемся из объятий… Харрас отправляется в путь… так!.. по другой дороге, не той, что на Феликсруе… направление – северо-восток… вот и указатель, до Моосбурга сто километров, ошибиться невозможно, направо, на северо-восток… дорога когда-то, наверное, была хорошая, но теперь вся в выбоинах… даже опасно… Харрас, к счастью, едет не так быстро, проезжаем пригород… еще один… поля… свекла… люцерна… местность не холмистая… почти равнина… на скорости двадцать километров в час мы ничем не рискуем!.. вдали слышны сирены… далеко… тревога… конец тревоги… разрывы бомб… бомбы – это сердце войны!.. бууум! уууууу!

– Через пятнадцать дней здесь начнется кое-что посерьезнее… вы этого не увидите!..

Я ничего не отвечаю… я думаю про этот Моосбург, представляю, как нас там примут! особенно с этими здоровенными букетами!.. я не люблю деревню, и могу объяснить почему… там обычно всех встречают с подозрением, а уж тем более таких, как мы… да еще в Пруссии… хотя уверен, что во Франции все было бы намного хуже!.. а в Моосбурге?.. высокое покровительство Харраса вряд ли нам поможет… разве что кормить будут еще хуже… а были ли иллюзии у самого Харраса?.. сомневаюсь… просто он решил от нас отделаться… у него просто не было выбора… а эта деревушка, куда мы едем, наверняка жуткая дыра!.. он показывает мне на карте: Цорнхоф… нужно запомнить это название: Цорнхоф… но карта тут ни при чем, мы должны были исполнить свою роль в этой трагедии!.. хотя лично я бы предпочел роль статиста, всего лишь статиста… через пятнадцать дней здесь начнутся ужасные бомбардировки, это мы уже слышали… правда, я никак не мог понять, почему… в общем, мы попали в весьма неприятную ситуацию!

Но даже если едешь очень медленно, все равно когда-нибудь приедешь… вот, я уже вижу город…

– Это Моосбург?

Да!.. мы ехали три часа… говорил же он, что это очень живописное место… и действительно!.. три, четыре Вандомские площади, и все в одной субпрефектуре, они были нужны Фридриху, чтобы устраивать учения своим канальям… и казни тоже!.. маневры, взмахи жезла и даже то, как орудует палач во время колесования, были видны изо всех окон… чудное зрелище!.. думаю, такое возбуждает в тысячу раз больше, чем жалкие картинки, что показывают у нас в темных залах… народ это обожает… смотреть на марширующих пехотинцев! любой писатель вам подтвердит, что завести публику не так просто… чтобы вам аплодировали хотя бы три первых ряда в партере… а уж какую шумиху нужно для этого поднять!.. пьяные оргии, анонсы – на первых полосах, билетерши, показывающие стриптиз, а лакеи – атлетические состязания!.. и прочая хренотень!.. вам никого не удастся заставить прийти в зал, если там не будет литься настоящая кровь, и на сцене не будут валяться кишки!.. вивисекция!.. и полная сцена внутренностей!.. желательно еще и агония, да! вот на гладиатора смотреть не скучно! особенно на выпотрошенного гладиатора!.. настоящий кайф!.. я уже представлял себе, как нас запрягают в огромную колымагу… у каждого на плече клеймо – 75-я статья…

– Селин, вижу, вы замечтались!..

Я ничего не отвечаю… я ничего не говорил с самого Грюнвальда… и двое моих спутников тоже…