Кровавый контракт. Магнаты и тиран. Круппы, Боши, Сименсы и Третий рейх

Хотя он никогда не вступал в нацистскую партию, он серьезно скомпрометировал себя тем, что позволил Адольфу Гитлеру включить себя в список кандидатов его соглашательского рейхстага, что, конечно, означало его автоматическое избрание. Похоже, он полагал, что, соглашаясь на этот шаг, он может предотвратить эксцессы нацистов. Фёглер оставался членом рейхстага до самого конца, навлекая на себя подозрения своих «товарищей» по партии тем, что в последние годы нацистского режима он единственный не носил военную форму. Возможно, избрать такую форму протеста его заставили угрызения совести.

В августе 1939 года он явился к Герману Герингу и предъявил ему полученное из Америки сообщение о том, что война Германии с Англией неизбежно втянет в конфликт и Соединенные Штаты, которые выступят на стороне Британии. Далее в сообщении подчеркивалось, что американская промышленность настолько мощнее германской, что рейх будет просто разгромлен ее танками и самолетами. Геринг отказался принимать всерьез это сообщение. «Уж не думаете ли вы, – сказал он, – что американец сможет высадиться на землю, которую охраняют германские солдаты».

Постоянно и горячо поддерживающий Научное общество прогресса имени кайзера Вильгельма, он был удостоен чести быть избранным его четвертым президентом – после теолога Адольфа фон Харнака, физика Макса Планка и химика Карла Боша. На склоне лет он собирался жить в Далеме под Берлином, где располагался институт и где он очень надеялся работать с биохимиком Адольфом Бутенантом, ядерщиком Отто Ханом и физиком-теоретиком Вернером Гейзенбергом.

Кроме того, он думал закончить свои многолетние исследования проблемы участия рабочих в доходах компаний, использующих их труд. Он разработал подробный план получения рабочими и служащими своей части прибыли, который он собирался провести в жизнь после войны.

Но всему этому не суждено было сбыться. 14 апреля 1945 года несколько солдат армии победителей проникли в винный погреб его дома под Дортмундом и устроили там настоящую пьяную оргию. В состоянии тяжелого опьянения они стали приставать к фрау Фёглер. Когда муж попытался защитить ее, они избили его и затащили в свой джип. Фёглер принял яд и вскоре скончался.

Эрнст Пёнсген

Эрнст Пёнсген (1871–1949), генеральный директор и позднее председатель правления «Ферайнигте Штальверке», был одним из самых убежденных либералов и интернационалистов, которые когда-либо оказывались в лидерах германской промышленности. Он был прирожденным предпринимателем. Его предки, жившие в горах Айфель, издавна владели железными мастерскими, волочильными станками, плавильными и прокатными станами и в 1860 году вместе с самыми искусными рабочими перебрались в Дюссельдорф, где основали предприятие «Пёнсген, стальные трубы и стальной прокат».

Старший из десяти детей, Эрнст учился у своего отца Карла, а затем в технологических университетах, мечтая стать его партнером, а впоследствии и преемником. Он был одним из вдохновителей переговоров о создании «Стального треста» и в 1936 году стал его генеральным директором.

Пёнсгену всегда был свойствен широкий перспективный взгляд на свою работу и положение. Некоторые акционеры «Стального треста» в частных беседах нередко критиковали его за слишком честные отношения с конкурентами, которые могли принести ущерб интересам треста. Однако он не изменял своим взглядам и готов был пойти на уступки, если они, по его мнению, могли сохранить стальную промышленность в целом. Точно так же он относился и к международной промышленности.

Поэтому в 1926 году он стал инициатором создания Европейского стального картеля, предшественника международной металлургической кооперации, предусмотренной планом Шумана. Несмотря на несколько напряженные международные отношения в результате Первой мировой войны, ему удалось завоевать доверие своих коллег из Бельгии, Франции и Люксембурга и вызвать такое уважение в стане британских противников, что его избрали почетным членом Британского института металлургии.

«Мы придерживались мнения, – писал он позднее, – что международные картели будут существенно способствовать взаимопониманию и сохранению мира на континенте».

Он крайне редко терял самообладание. Один такой случай был спровоцирован секретной телеграммой Геринга, разосланной нескольким промышленникам, которая запрещала оказывать обещанную ими поддержку Пёнсгену в противодействии сооружению нерентабельного «Герман Геринг Верке» в Зальцгиттере. Узнав о телеграмме, Пёнсген в гневе хлопнул дверью и вышел из кабинета.

Он всегда выступал за примирение и компромисс, выгодный обеим сторонам. Его рейнский юмор помогал снять напряжение во время переговоров, а физической формой и выносливостью он обязан был своему любимому спорту.

Зачастую, когда противоположные интересы переговорщиков затрудняли поиск решения проблемы, он покидал совещание и отправлялся на Рейн, где занимался греблей, чтобы отвлечься и проветриться. И там, в одиночестве, он нередко находил пути к приемлемому компромиссу. А тем временем в прокуренном конференц-зале серого здания «Штальхоф» («Стальной замок») в Дюссельдорфе, штаб-квартире германских стальных промышленников, его коллеги спорили до хрипоты, ожидая, что кто-то укажет им выход. Обычно позже они единодушно голосовали за резолюцию, которую Пёнсген набросал в своей лодке.

Его репутация выдающегося посредника привлекла к нему внимание и за пределами круга промышленников. Пёнсген был избран членом правления Международной торговой палаты, членом Имперской экономической палаты, Общества с Длинным названием[18 - Официально оно называлось Общество по охранению общих хозяйственно-политических интересов Рура и Вестфалии. Но вскоре для краткости его стали называть Обществом с Длинным названием (Langnamverein). (Примеч. пер.)] для охраны интересов промышленности и других организаций. Он всегда отстаивал свободу личности, был против того, чтобы лидеры организаций строго подчинялись каким-либо правилам, сковывающим инициативу.

В течение многих лет он возглавлял Германскую северо-западную ассоциацию служащих. Здесь он понял большое значение социальных проблем. Он твердо поддерживал взаимное признание профсоюзов и организаций работодателей, которые представляли интересы соответствующих сторон, и в 1933 году выступил с публичным протестом против роспуска нацистами профсоюзов.

Нацистский режим с трудом терпел и долго не решался лишить его влиятельного положения, зная о его независимости. Однако в 1942 году они все-таки вынудили его подать в отставку.

Он оказал множество услуг родному городу. Не одна спортивная площадка Дюссельдорфа обязана своим существованием Эрнсту Пёнсгену, он был страстным поклонником и меценатом Дюссельдорфского театра.

Пауль Ройш

Пауль Ройш, родившийся в Швабии в 1868 году, со временем стал рурским магнатом. Он явился одним из нескольких лидеров немецкой индустрии, чья карьера началась еще во времена Веймарской республики. Старик 86 лет – крепкий и мудрый человек, к которому часто обращались за советом. Достигнув почтенного возраста, он решил передать основное предприятие «Гуте Хоффнунгсхютте» в Оберхаузене своему одаренному сыну Герману, а сам продолжает управлять несколькими подконтрольными предприятиями поблизости от своего дома под Штутгартом.

Не по своей воле он удалился в свое поместье «Катариненхоф». Его резиденция в Оберхаузене была уничтожена во время авиационного налета. После этого ничто не удерживало его в Руре, поскольку в 1942 году нацисты настояли, чтобы он и его сын Герман вышли из состава руководства «Гуте Хоффнунгсхютте» из-за их упорной оппозиции к режиму. Он построил себе в Штутгарте новый дом, но и тот был превращен в развалины. Тогда его постоянным пристанищем стало поместье «Катариненхоф», куда прежде он приезжал только на отдых. Здесь были и обширные луга, и густые леса, и прекрасный парк, украшенный статуями знаменитых людей Германии.

Пауль Ройш родился 9 февраля 1868 года в Кёнигсброне, маленьком городке в Вюртемберге, где его отец был горным инженером. Он учился в Технологической высшей школе Штутгарта, специализируясь в горнодобывающем и сталелитейном деле. Затем он проходил практику, работая инженером в Тироле, Будапеште и в Витковице, Моравия. В 1901 году Крупп пригласил его стать директором предприятия «Фридрих-Вильгельмс-хютте» в Мюльхайме-на-Руре.

Через четыре года он принял заманчивое предложение от «Гуте Хоффнунгсхютте» и к 1908 году занял пост председателя правления, высшую руководящую должность. Его профессионализм характеризует тот факт, что с момента его службы в концерне и до середины 20-х годов количество рабочих и служащих увеличилось с 19 до 80 тысяч. Он пришел в общину Рура чужаком, не имеющим ни знакомых, ни друзей, ни родственников, приглашенным Круппом только из-за его блестящих способностей, но через несколько десятилетий стал одним из самых выдающихся и влиятельных германских фабрикантов.

«Люди мало читают историю», – отвечал он, когда его спрашивали, как ему удалось провести свою компанию через множество экономических кризисов, с которыми сталкивалась Германия после своего поражения в Первой мировой войне. Будучи в свое время прилежным студентом, он понимал, что нужно делать, чтобы выстоять в периоды инфляции, депрессий и искусственно создаваемых подъемов промышленности.

Высокий, худощавый, решительный и поразительно откровенный в выражении своих взглядов и мыслей, Пауль Ройш был и остается человеком, чья прямодушная критика наводит страх на его противников. В отличие от многих промышленников он считал своим долгом участвовать в общественных и полуобщественных организациях, таких как городской совет Оберхаузена, Торговая палата Дуйсбурга, Имперское объединение германской промышленности, Банк международных расчетов в Базеле. В течение многих лет он был президентом влиятельного Общества с Длинным названием и Северо-Западной группы немецких металлургических промышленников.

Убежденный противник объединения рабочих, он тем не менее одобрял старания Хуго Штиннеса-старшего свести вместе лидеров профсоюзов и федерации работодателей.

Ройшу нравилось общество художников, писателей и ученых. Состоятельный фабрикант помогал многим творцам, заказывая им картины или скульптуры.

Он всегда с особой любовью относился к Немецкому музею в Мюнхене, основанному его близким другом Оскаром фон Миллером. В течение многих лет он был членом его правления.

Не будучи по натуре политиком, Пауль Ройш внимательно наблюдал за политическими событиями и с энтузиазмом вступил в Общество возрождения рейха, основанное бывшим канцлером и послом Гансом Лютером. Эта организация потратила много сил на то, чтобы убедить германский народ и политиков в неразумности выборной системы Веймарской республики.

Ройш никогда не скрывал своего неприятия нацизма. Свойственное ему бесстрашие, с которым он принимал ответственные деловые решения, он проявлял и при встречах с нацистами, начиная с Гитлера и кончая его приспешниками. В свою очередь и они к нему не благоволили, но вынуждены были терпеть его до 1942 года, когда связи с западными странами были окончательно разорваны и они удалили его от дел. Отставка была сделана в срочном порядке, без предварительного уведомления, и прессе было строжайше запрещено впредь упоминать его имя.

Герман Бюхер

Фитопатолог назначен главой колоссальной Всеобщей германской электрической компании! Германские промышленники не верили своим ушам, услышав в 1928 году, что ученый и дипломат Герман Бюхер стал преемником Эмиля Ратенау, основателя компании, и его сына Вальтера.

Ничто в ранней юности Германа не предвещало столь крутого поворота. Родившийся 28 августа 1882 года в Кирберге, Висбаден, будучи восьмым ребенком мастерового, Герман, по мнению отца, должен был стать помощником садовника. Однако воображение Германа было поражено историями о дальних странах, которые рассказывали подмастерья его отца. Он мечтал получить образование и путешествовать по всему миру. Поэтому он написал своему дяде Карлу Бюхеру, профессору экономики в Лейпцигском университете, умоляя убедить отца дать ему образование. Дяде удалось помочь племяннику.

Ближайшая гимназия, «Филлипинум», находилась в Вайльбурге, на расстоянии 19 миль. Герману частенько приходилось перед каникулами и по окончании их проделывать пешком весь путь от Вайльбурга до Кирберга и обратно. Когда он приходил домой со стертыми ногами, мать, которая пользовалась у него большим авторитетом, сразу наливала ему большую кружку вкусной простокваши, чтобы придать ему сил.

В гимназии Герман Бюхер показывал блестящие успехи лишь в предметах, которые особенно его интересовали, – в ботанике и географии. Его всегда видели с большой курительной трубкой, испускающим клубы дыма и смело спорящим с преподавателями. В старших классах он даже осмеливался выступать в защиту социалистов. Обладая прекрасным басом, он вступил в «Вопящее, поющее, кашляющее общество», где столько же пели, сколько и пили.

Из Вайльбурга Герман отправился учиться в Лейпцигский университет. Там он отличался страстной любовью к чтению и неоднократным участием в студенческих дуэлях, на студенческом жаргоне – в «мензурках». Тем не менее в 1906 году он с отличием окончил университет, посвятив матери свою докторскую диссертацию о ботанических исследованиях.

Германское министерство колоний направило его как фитопатолога на экспериментальную сельскохозяйственную станцию в Виктории, находившуюся в Камеруне – западноафриканской немецкой колонии. Оттуда его направили на Яву и Суматру изучать местную флору и способы ведения голландцами сельского хозяйства. В связи с 30-летием его произвели в правительственного советника – он оказался самым молодым чиновником на этой должности. Однако тропическая лихорадка вынудила его отказаться от службы в колониях. Его перевели в министерство колоний в Берлине, назначив старшим экспертом по тропической агрокультуре.

В 1914 году нашествие саранчи в Турции угрожало серьезно подорвать поставку продуктов в Германию, которая готовилась к войне, и Бюхера направили в Оттоманскую империю помочь турецкому министерству сельского хозяйства справиться с этим бедствием. Свой опыт позднее он изложил в брошюре «Нашествие саранчи и как с ним бороться». До конца войны Бюхер оказывал серьезную помощь турецкому министерству сельского хозяйства.

В 1919 году была опубликована еще одна его важная работа «Пальмовое масло». Хотя к тому времени Германия проиграла войну и потеряла свои колонии, Бюхер в сотрудничестве со своим давнишним другом доктором Э. Фиккендеем решил опубликовать результаты их исследований и открытий, объясняя, что «это пойдет на пользу бывшему противнику» и «частично ответит на вопрос, знает ли Германия, как колонизировать чужую страну». В 1920 году Бюхеру предложили должность главного специалиста отдела экономики в новом министерстве иностранных дел. Ему приходилось заниматься вопросами иностранной торговой политики и, в частности, экономическими и финансовыми проблемами, порожденными Версальским мирным договором и обязательствами Германии по выплате репараций.

В 1921 году Имперское объединение германской промышленности предложило ему пост исполнительного директора. Его привлекла возможность работать без оглядки на правительство и бюрократию. На новой работе он придавал особенное значение установлению мира и согласия между трудом и капиталом.

В одной из своих первых речей за четыре года службы в объединении он сказал: «Насколько от меня зависит, я всегда буду сторонником идеи, что предприниматели должны стремиться к миру в промышленности… Я горячо поддерживаю профсоюзы, так как на собственном опыте убедился, что лучше сотрудничать с уверенным в себе человеком, чем зависеть от непредсказуемого партнера».

В 1925 году его пригласил на службу химический трест «ИГ Фарбениндустри»; в 1928-м – АЕГ (влиятельная электротехническая компания) предоставила ему руководящий пост, а вскоре он стал членом ее наблюдательного совета. Теперь он был большим боссом – и оставался таковым на протяжении 20 лет – в концерне, занимающемся электричеством, незнакомой для него областью знания.

Скоро благодаря его руководству компания, находящаяся на мели, расплатилась со всеми долгами. Главное, ему удалось внушить рабочим, служащим и партнерам уверенность и гордость за свою компанию.

В течение многих лет АЕГ обменивалась патентами и изобретениями с американской «Дженерал электрик компани». Эти отношения, начатые Эмилем Ратенау в 1883 году, были прерваны во время Первой мировой войны, но возобновлены вскоре после заключения мира. Бюхер помогал и дальше развивать эти взаимовыгодные связи.

Он глубоко интересовался научными исследованиями и с энтузиазмом поддерживал Общество взаимопомощи немецких ученых и Научное общество имени Макса Планка (ранее носившее имя кайзера Вильгельма).

Когда к власти пришли нацисты, он не скрывал своего возмущения их политикой. Друзья часто предостерегали его от откровенных высказываний в обществе незнакомцев. То, что среди них были шпионы, доказывается фактом: после покушения на Гитлера в июле 1944 года Эрнст Кальтенбруннер, правая рука Гиммлера в СС, внес его в списки лиц, подлежащих казни. Имя Бюхера было вычеркнуто из списков мятежников только по ходатайству Альберта Шпеера.

После своей единственной встречи с Гитлером в 1934 году Бюхер сказал: «С этим парнем ничего не поделаешь. Он никого не слушает. И не принимает во внимание разумные доводы».

В ноябре 1938 года, когда шли поголовные аресты немецких евреев, разгром их торговых заведений и сжигались синагоги, Бюхер с возмущением заявил на правлении директоров, что сомневается, может ли еще Германия считаться культурной нацией. Затем он сказал: «Господа, если кто-то на этом предприятии попытается воспользоваться случаем и купить для АЕГ принадлежащую евреям собственность, я уволю его немедленно и без предупреждения».

Когда из-за принятых нацистами законов он больше не мог держать в компании евреев, он проследил за тем, чтобы каждый из них получил приличное вознаграждение в связи с увольнением, и постарался подыскать им работу за границей.

Он имел смелость в публичной речи назвать Гитлера и Геринга авантюристами. А в начале войны выразил мнение, что Германия ее проиграет. Он принимал военные заказы, только когда его принуждал к этому режим, и не приобретал никаких заграничных предприятий, за исключением двух, которые раньше принадлежали АЕГ, и теперь уже выплатил полную их стоимость к удовлетворению продавцов. Несмотря на сильное давление со стороны нацистов, АЕГ под его руководством даже во время войны всего 11 % своих мощностей отдавала военной продукции.