Сердар

– Догнать этого человека… арестовать… не дать убежать!

Тотчас все бросились, рассыпавшись по придорожному кустарнику, искать этого человека, который хоть и исчез мгновенно, но явно не имел времени надежно спрятаться. Однако напрасно офицеры, солдаты и слуги прочесывали местность на полмили вокруг. Один за другим возвращались они, не найдя никаких следов таинственного гонца. Вот содержание письма, так поразившего губернатора:

«Сэру Уильяму Брауну,

Королевскому губернатору Цейлона,

Посвященные члены общества «Духи вод»

приветствуют!

Когда солнце восемь раз зайдет на западе, душа Сахиба губернатора предстанет пред Судией мертвых, а тело его будет брошено на корм вонючим шакалам.

Пандит Саэб,

судья «Духов вод»

Год тому назад, почти в такой же день, губернатор Бенгалии получил подобную угрозу, и в указанный день он пал в самый разгар праздника от удара кинжалом, нанесенного фанатиком.

Еще не было случая, когда приговор, вынесенный этим тайным обществом какому-нибудь английскому чиновнику, не был бы приведен в исполнение. Никакие предосторожности не спасали жертву от предназначенной ей участи. И, что редко случается, общественное мнение и мнение самих европейцев находило приговор справедливым. Однако, надо сказать правду, это таинственное общество, назначавшее для исполнения своих решений фанатиков, которых не мог остановить даже страх пыток, пользовалось своей властью только в исключительных случаях. Это общество создавалось прежде всего для защиты простых индийцев от тирании некоторых правителей внутри страны. Пользуясь огромными расстояниями, доходящими иногда до пятисот-шестисот лье, которые отделяют этих правителей от центральной власти, они без стыда и совести эксплуатируют население своих округов, не гнушаясь при этом никакими преступлениями.

Когда общество расправлялось с каким-либо чиновником, можно было с уверенностью сказать, что этот человек не только нарушал служебный долг и брал взятки, но и совершал такие страшные преступления, как похищение и уничтожение своих жертв, за что в Европе он был бы отправлен на эшафот.

О роли, которую почти столетие играло это общество, хорошо сказал член Верховного суда Калькутты достопочтенный Кольбрук: «Правосудие получило в лице этого общества благотворную помощь в своем стремлении заставить некоторых чиновников не забывать того, что они имеют честь представлять в Индии цивилизованную нацию».

До сегодняшнего дня общество не занималось политикой. Но в час, когда герою, посвятившему свою жизнь борьбе за независимость Индии, стала угрожать опасность, оно не могло не встать на его защиту. Сэр Уильям Браун вернулся в свой дворец в состоянии неописуемого волнения. Он вызвал немедленно начальника полиции и, изложив все факты, спросил его мнение.

– Ваша честь желает, чтобы я говорил без уверток? – ответил этот служитель порядка, основательно подумав.

– Я даже требую этого.

– По моему глубокому убеждению, Ваша честь, вам осталось жить лишь восемь дней.

– Следовательно, вы не знаете никакого способа, чтобы защитить меня от этих фанатиков?

– Никакого… Однако у вас есть два выхода, и, на мой взгляд, они лучше всех предосторожностей, которые вам могут посоветовать.

– Что это за два выхода?

– Первый состоит в том, чтобы упаковать чемоданы и уехать из Индии навсегда. Так поступают сейчас все чиновники, получившие подобные приговоры. И эти приговоры в итоге превращаются всего лишь в средство высылки, что, смею вас уверить, приветствуется в душе центральным правительством как своего рода чистка административного аппарата.

– Это годится только для младших служащих, имя которых неизвестно, у которых нет ни состояния, ни общественного положения, ни связей, но губернатор Цейлона, один из самых видных сановников королевства, член личного совета королевы, не может бежать как обычный чиновник. Поступив подобным образом, я сделаюсь посмешищем всей Англии.

– Можно под предлогом болезни…

– Достаточно! Посмотрим второй вариант.

– Он проще… аннулировать договор, заключенный между вами и Кишнаей.

– Чтобы эти люди сказали, что сэр Уильям Браун поддался на их угрозы… Никогда, сударь! Бывают случаи, когда человек не может проявить малодушие и должен встретить смерть на посту. Я не задерживаю вас больше, сударь!

– Ваша честь, вы можете быть уверены, что для вашей безопасности я приму все зависящие от меня меры.

– Исполняйте ваш долг, сударь, я буду исполнять свой.

Несколько часов спустя после этого разговора губернатор получил через неизвестного посыльного второе письмо, содержащее всего одну фразу:

«Нет ничего бесчестного в том, чтобы отказаться от бесчестного средства».

Это второе послание довело удивление и волнение сэра Уильяма до крайней степени. Итак, таинственные судьи уже знали о его переговорах с начальником полиции. Ясно было также, что они осуждают бесчестный характер войны

с применением засад, захвата врасплох, измен, войны, которую готовились вести с Сердаром. Они осуждали подлых сообщников губернатора во главе с негодяем Кишнаей, каторжником, который всего месяц тому назад волочил прикованное к ногам ядро в тюрьме Бомбея.

Но сэр Уильям Браун был англичанином. Он верил, что никакой поступок, даже самый позорный, не может обесчестить человека, когда дело идет о службе, а так как сохранение владений в Индии было вопросом жизни и смерти для Англии, он дал себе клятву не уступать.

К тому же, разве не в его собственных руках были все средства защиты? Он располагал безграничной властью. Индийские наемные убийцы всегда пользуются кинжалом, но кто мешает ему надеть кольчугу? Он мог также ввиду исключительных обстоятельств оставить сотню солдат, отправлявшихся в Калькутту, и поручить им охрану своего дворца.

Генерал Гавелок, которому он сообщил о происшедшем, активно включился в дело и сам выбрал из высадившихся солдат отряд телохранителей. В тот же вечер все служители-индийцы дворца были заменены солдатами шотландского полка.

Отношения обеих сторон начинали обостряться. Получалось что-то вроде дуэли, в которой каждая сторона ставила на карту свою жизнь… Кто же победит? Сердар или сэр Уильям Браун?

Если бы оба противника встретились и узнали друг друга, то борьба стала бы еще ожесточенней, ибо в прошлом между ними произошло нечто такое, что положило начало их обоюдной ненависти, погасить которую смогла бы только кровь одного из противников. Двадцать лет прошло с того дня, когда один умирающий, покинув свое ложе, из последних сил добрался до них и смог остановить их ярость. И затем, клятва, вырванная у них в свой предсмертный час этим человеком, разлучила их… Но они обещали друг другу встретиться, чтобы разрешить свой спор. Они так хорошо помнили это, что не женились, боясь оставить после себя горе в тот день, когда встретятся в последний раз. Но у судьбы свои законы. Они вдруг очутились под одним небом и вступили в борьбу, не узнав Друг друга… Тем более ужасным станет потрясение от встречи, когда она состоится!

Тем временем «Эриманта», после тридцати шести часов стоянки в гавани Галле в ожидании почты из Китая, готовилась покинуть Цейлон, чтобы продолжить свой путь по Бенгальскому заливу. Собравшиеся на корме пассажиры в последний раз любовались окружавшим их пейзажем.

Несколько в стороне от них стояла небольшая группа из трех человек, тихо разговаривавших между собой. Это были Эдвард Кемггуэл со своей прелестной сестрой Мэри и Сива-Томби-Модели, брат Рамы, который сопровождал молодых людей в Пондишери. Все трое говорили, естественно, об утреннем происшествии, о том отчаянии, которое охватило Эдварда и Мэри, когда они увидели Сердара, идущего на казнь. Напрасно Сива-Томби старался успокоить их, уверяя, что его брат, наверное, все уже подготовил для побега пленников, их слезы высохли, и они успокоились только тогда, когда увидели, как Оджали скрылся наконец по ту сторону Соманта-Кунта.

– Не бойтесь теперь, – сказал молодой индиец. – Слишком много ловкости понадобится, чтобы их поймать. Мой брат много лет жил в джунглях. Он отыскивал берлоги пантер, забирал детенышей, которых дрессировал и затем продавал фокусникам. Он знает там все ущелья, проходы, и, пока все будут тешить себя уверенностью, что Сердар с товарищами окружен со всех сторон, они успеют перебраться через пролив и присоединиться к нам.

Тем временем матросы уже крутили кабестан[27 - Кабестан – судовая лебедка с барабаном, насаженным на вертикальный вал; применяется для выбирания якоря; то же, что шпиль.], и был отдан приказ всем посторонним покинуть корабль. В этот момент какой-то индиец, подплывший к пакетботу в пироге, в три прыжка взобрался на палубу и подал Сива-Томби один из тех пальмовых листьев, которые на тамильском языке зовутся «олли». Местные жители царапают на их кожице буквы с помощью тоненького шила.

– От твоего брата, – сказал он и затем, так как пакетбот двинулся в путь, взобравшись на планшир, бросился в море, чтобы вплавь добраться до своей пироги.

На «олли» оказалось несколько слов, на скорую руку нацарапанных Рама-Модели:

«Через две недели будем в Пондишери».

Уверенный тон записки вселил новую радость в сердца молодых путешественников, бывших не в состоянии оторвать свои взоры от горы, где они в последний раз видели того, кого они теперь называли не иначе, как спасителем отца.

Выйдя из порта, пароход шел некоторое время вдоль восточного побережья острова, используя благоприятное течение. Скоро глазам путешественников открылся восточный склон Соманта-Кунта. Корабль здесь шел так близко от берега, что простым глазом можно было рассмотреть малейшие уступы скал и прямые, стройные стволы бурао. За высящимися на переднем плане утесами скрывалась большая долина, куда отправились искать убежища Сердар и его друзья.

– Они там… за этой высокой цепочкой скал, – сказал Сива-Томби своим друзьям. Он протянул руку, чтобы показать, где именно, и вдруг остановился, охваченный волнением…

На плато, на фоне одного из утесов, виднелись четыре человека. Они смотрели в сторону парохода и размахивали белыми вуалями своих касок. И позади них, заканчивая картину и удостоверяя личности людей, стоял колоссальный Оджали. Он держал хоботом огромную ветку, покрытую цветами, и, подражая спутникам, размахивал ею по воздуху.

– Вон они! – сказал Сива-Томби-Модели, наконец переборов волнение. – Они хотят проститься с нами.

Все пассажиры «Эриманты», столпившись вдоль борта, с большим любопытством смотрели на эту странную, казавшуюся вылитой из бронзы группу, окруженную дикой и величественной рамкой.