Можно ли жить так?

Иоанн и Андрей, будучи благочестивыми евреями со всеми присущими им недостатками и достоинствами, всю свою жизнь размышлявшие, читавшие книги пророков, увидели Того Человека и по указанию Иоанна Крестителя пошли за Ним. И когда Он начал говорить, то от того, как Он говорил, чем больше Он говорил, тем больше они были поражены, поражены в смысле сражены, сражены в смысле побеждены. Самое прекрасное на свете – это быть побежденным этими встречами.

Но таковы и самые прекрасные человеческие моменты (из того малого, что есть хорошего в человечности): когда ты замечаешь, что совершил добрый поступок (спас жизнь человека, например), – поскольку ты замечаешь это, – или же чувствуешь, как другой человек любит тебя. Мы не сможем понять Христа и следовать за Христом, если не будем испытывать всех этих человеческих чувств. Потому что только в следовании за Христом они становятся в сто раз сильнее, истиннее; ничто не забывается, все становится истиннее. Истиннее в смысле сознания начала, истиннее в смысле сознания настоящего, цели настоящего, истиннее в смысле судьбы.

Второй пункт. Исключительность этой встречи. Что значит исключительность? Исключительным является то, что соответствует сердцу. Странно, но соответствующие сердцу вещи очень трудно встретить, и когда ты их встречаешь, это является знаком величайшей исключительности. До этого момента человек вовсе не выносит суждения: «Значит, это Бог», – вовсе нет! Мы описываем то, что чувствовали Иоанн и Андрей, и они чувствовали это и как суждение.

Третий пункт. Эта исключительность порождает изумление, а изумление всегда несет в себе скрытый вопрос: почему он такой? Кто он такой? Почему так происходит? И это четвертый пункт.

Пятый пункт. Здесь действие начинает становиться ответственностью. До этого момента действует благодать, ты получил благодать. С этого момента начинается твоя ответственность. Здесь уже именно ты должен думать, именно ты должен вступать в действие. Ты, и что представляет собой это человеческое «ты», которое вступает в действие? Оно представляет собой свободу. Мы видели, читая это ужасающее место, где описывается, как Иисус совершил Свое самое великое чудо, – очевиднее этого просто не бывает, – как многие люди сказали: «Это истинно!» – а другие стали обвинять Его[26 - Ин 11:45–46.].

Для того, чтобы прирасти к этой встрече, достаточно быть искренними, утверждать соответствие, то есть быть разумными: разумность – это утверждение соответствия между тем, что мы встретили, и нами самими, нашим сердцем. Для того, чтобы отрицать эту встречу, нужно быть предвзятым: нужно прицепиться к чему-то, что придется защищать; если ты должен защищать что-то перед лицом очевидности и истины, то ты уже не видишь ни очевидности, ни истины, ты лишь изо всех сил стремишься уберечь то, что хочешь уберечь. Например, один из ученых, повернувших ход человеческой истории, – Пастер, тот, который открыл микробов (самое революционное открытие в истории медицины); сколько препятствий ставили ему на пути, даже хотели посадить в психлечебницу (а сейчас, наверное, убили бы!), и кто? Ученые Парижской Академии, те самые, которые должны были быстрее всех других увидеть очевидность его открытий. Конечно, ведь если верны его открытия, то их кафедра, их жалованье, их слава, – со всем этим пришлось бы распрощаться! И на следующий день им пришлось бы подняться на кафедру и сказать: «Друзья, все, что мы рассказывали вам до сих пор, – чушь!» Это было бы унизительно. Так вот, чтобы избежать такого унижения, эти ученые сдались в числе последних, потому что они были привязаны к чему-то, что уже знали, они были предвзяты[27 - Л. Джуссани. Религиозное чувство. Цит., сс. 33–34.]. Я использовал слово, которое можно применить ко всему, слово «скандал», от греческого scandalon, что значит «препятствие», как камень, упавший на горную дорогу, и порой его не сдвинуть без подъемного крана. «Скандал» – это возражение, которое рождается из интереса, не утверждаемого во имя истины, не являющегося поиском истины.

1. Что такое свобода

Сейчас мы должны хорошо разобраться в том, что я назвал вмешательством человека, твоим вмешательством, то есть вмешательством твоей свободы. Нужно, чтобы мы хорошо знали, что значит свобода; сущность человеческого «я» – это свобода, свобода, включающая голову и сердце, ум и силу воли, энергию воли. Только понимая, что такое свобода, мы узнаем, как использовать ее.

Итак, почему нам трудно иметь ясное представление о некоторых словах, которые являются основополагающими для нашей жизни? Почему нам трудно понять слова, определяющие человека, именно те слова, которые определяют человека как что-то отличное от животного? Потому что мы отчуждаемся от них под влиянием всеобщего менталитета. Слово «свобода» обычно означает для нас делать то, чего хочется и что нравится. И это правильно, как я впоследствии докажу! Но не так, как думают все, потому что все очень поверхностно используют свободу как синоним «делания того, чего хочется, и того, что нравится».

Что же означает делать то, чего хочется и что нравится? Есть только одно неудобство в следовании за Христом, в том, чтобы быть христианами, быть в Церкви. Это неудобство заключается в обязанности осознавать то, что ты делаешь, иначе говоря, неудобство быть умным. Но умным не в школьном смысле, а умным в использовании ума, что по сути выражают слова, которые всегда повторял Христос: «Бодрствуйте на всякое время»[28 - Лк 21:34–36.].

Все живут с надетым на голову мешком и повторяют… Вчера мы ехали на машине и видели, как посреди дороги ехал парень на велосипеде и во всю глотку пел: «О-о-о!»… Настоящий троглодит. Но большинство молодых людей, если и не делают так явно, хотя все больше и больше именно явно, кричат «О-о-о!» про себя! Они повторяют песни, которые слышат, или, что еще хуже, просто мотают головой, другими словами, максимально сводят то, что они слышат, к чему-то механическому, даже не повторяя этого.

Опыт удовлетворения

Что же тогда необходимо делать, чтобы понять слова, которые касаются нашей жизни? Например, слово «справедливость», слово «любовь», слово «счастье», слово «жизнь», слово «свобода»… Что мы должны делать, чтобы понять, что такое свобода? Мы должны исходить из опыта, в котором человек чувствует себя свободным. Есть определенный опыт, в котором человек чувствует себя свободным, и опыт, в котором человек чувствует себя несвободным[29 - Л. Джуссани. Религиозное чувство. Цит., сс. 101–109.]. Когда человек чувствует себя свободным? Когда он удовлетворяет какое-то желание.

Предположим, что кто-то из Memores Domini захотел поехать на Карибское море (девять дней с Club Mediterranee на Карибах) и поэтому говорит Карло: «Можно мне поехать на Карибское море на девять дней? Один миллион даст мне тетя, остальные деньги мне дадите вы!» Карло, очень вежливо (как все, что он делает, даже когда безжалостно отказывает), вежливо отрезает: «Нет». Уверяю вас, что просящий чувствует себя отверженным, чувствует себя задушенным, чувствует себя умерщвленным, чувствует себя рабом, не чувствует себя свободным. Но если Карло, в момент умственного помешательства, вдруг скажет ему: «Да, да, поезжай». – «Ах», – он почувствует себя свободным.

Исходя из опыта (и в этом заключается великое иго: помните о том, что человек исходит только из настоящего, потому что истекшей минуты уже нет, а следующая минута еще не наступила. Мы всегда исходим из настоящего и из настоящего как из опыта, иначе это ложное настоящее, это абстракция[30 - Ср. Л. Джуссани. Чувство Бога. Москва, Христианская Россия, 1996. С. 57.]. Необходимо всегда исходить из настоящего, поэтому Христос пожелал присутствовать на протяжении всей истории. И чтобы дойти до Христа, необходимо исходить из настоящего, необходимо найти Христа как присутствие; и только тогда понимаешь, Кто Он такой, и понимаешь, каким был Тот Человек две тысячи лет назад), именно наш опыт показывает, что утешение и чувство свободы возникают в нас, когда наше желание удовлетворяется, и показывает также, что, когда наше желание не удовлетворяется (когда нам говорят «нет»), по крайней мере на какое-то мгновение мы ощущаем отрицательное давление, как бы рабство.

Те, кто уходит из дома, делают это по этой причине. И те, кто остается, возвращаются вечером домой без большого удовольствия все по этой же причине (и это касается почти всех нас): они чувствуют себя подавленными в своих желаниях.

Итак, что мы видим из этого наблюдения? Мы видим, что опыт (поскольку человек исходит из опыта, истинным является только то, что исходит из опыта, и это настолько верно, что даже Бог пожелал сообщить Себя людям через плотской опыт: во времени и в пространстве) говорит нам, что свобода обозначает то мгновение, когда в нашей личности, в нашем сознании себя самих преобладает утешение, происходящее от удовлетворения желания. Свобода равна удовлетворению, satisfacere (удовлетворять), удовлетворенное желание. Вместо слова «желание» можно использовать более метафизический термин: совершенство. Свобода – это совершенство. На латинском языке perficere (совершать) как раз означает satisfacere: удовлетворенное желание – это желание исполненное, совершенное.

Друзья, я хочу поехать на Карибское море, Карло дает мне свое согласие, и я, довольный, счастливый и свободный, говорю об этом другим, сообщаю об этом другим: «Послезавтра уезжаю». Еду на Карибское море, а потом возвращаюсь еще грустнее, чем прежде. «Как же так? Разве ты не ездил на Карибы?» – «Да не знаю…»

Если это удовлетворение, это совершенство не является всецелым, всеобъемлющим, если есть в нем какая-то брешь, из которой просачивается вода, если есть какая-то брешь, если остается какая-то щель, свободы нет, она становится печалью, брешь – это печаль. Как говорил Данте: «Все смутно жаждут блага, сознавая, Что мир души лишь в нем осуществим, И все к нему стремятся, уповая»[31 - Данте Алигьери. Божественная комедия. Перевод М. Лозинского. Чистилище, песнь XVII, ст. 127–129.], – так устроено человеческое сердце. Человек предчувствует существование некого блага, то есть счастья, удовлетворения, он ищет, поиск человека – это всегда просьба. И поэтому он находится в постоянном стремлении, это стремление включает в себя все факторы человеческого существования, в том числе и дружбу, человеческую компанию. Он весь устремлен к достижению этого блага.

Траектория свободы

Нарисуем схему (рис. 2): X – это отправная точка человека, здесь начинается существование.

Рис. 2. Траектория движения человека к свершению

Человек устроен таким образом, что он никогда не останавливается, нет ни одного мгновения, похожего на другое. Человек, который останавливается, – это конченый человек (то есть мертвый!).

На нашем рисунке мы представляем человека с помощью открытого угла: динамика человеческой природы все время заставляет его двигаться вперед, ко все большему удовлетворению и все большему исполнению находящихся в нем желаний. Поэтому окончательное определение слова «свобода» (если свобода является удовлетворением и совершенством) – это, как говорит Данте, «благо», в котором «мир души […] осуществим», благо, в котором все находит свое разрешение. Это благо, в котором все находит свое разрешение, является бесконечным, потому что, перед чем бы человек ни находился, он говорит: «А что дальше?», чего бы человек ни достигал, он говорит: «А потом?», чем бы человек ни наслаждался… «То, что я хватала со страстным желанием, в сжатой ладони увядало, как к вечеру роза под сводом вечности […] и тем сильнее, чем больше мне нравилось»[32 - «Потерянное счастье… То, что я хватала со страстным желанием, в сжатой ладони увядало, как к вечеру роза под сводом вечности. Все бледнело, замолкало, теряло цвет и вкус (и тем сильнее, чем больше мне нравилось). Но, охваченная страхом вновь потерять этот недлящийся дар, я отказалась от счастья. Но все же одно счастье остается мне: просить у Тебя, Господи, уготованное Тобою для избранных Твоей любви: счастье – да! – петь в сонме мучеников» (О. Mazzoni. Noi peccatori (Мы, грешники): Liriche 1883–1936. Bologna, Zanichelli, 1930. С. 72).].

Чем больше человек любит, тем больше ему важен Христос, чтобы навсегда спасти то, что он любит: по крайней мере, с этой точки зрения мы должны принять Христа. Или ты ничего не любишь, или же, чем больше ты любишь, тем больше тебе необходим Христос, чтобы уберечь то, что ты любишь, чтобы сохранить то, что ты любишь; иначе ты это теряешь, послезавтра этого уже нет.

«Я» – это отношение с бесконечным (символ °° на рисунке). Вся динамика, весь динамизм человеческого «я» раскрывается в стремлении к совершенству, то есть к свершению самого себя (свершение, которого ты не можешь найти во всем том, чего достигаешь, как я уже говорил в «Религиозном чувстве»). И действительно, сердце является потребностью в истине, справедливости, счастье, но никогда не находит этого во всем том, чего оно достигает. Поэтому то, к чему человек стремится, – это нечто, находящееся по ту сторону, это всегда нечто потустороннее, трансцендентное. Так самосознание ощущает существование чего-то иного, то есть Бога, Тайны, Бога как Тайны, которую на нашем рисунке мы обозначим (?) и которая является крайним пределом, к которому стремится человеческое желание. Свобода становится тем больше, чем больше она приближается к (?). Более того, свобода – это отношение с (?), свобода осуществится, ее еще нет, свобода осуществится, когда человек будет счастлив. Если свобода – это желание счастья, то событие свободы свершится, когда желание счастья будет удовлетворено. Свобода, как гласит философия святого Фомы Аквинского и мысль Церкви, как говорит Иисус в Евангелии, – это отношение с бесконечным, с Богом, реализованное отношение с Тайной. Свобода – это способность достичь судьбы, свобода – это связь, отношение с конечной судьбой, способность достичь Бога как конечной Судьбы. Мы проживаем свободу как способность чего-то, что должно реализоваться в конце.

Пространство внутри нарисованного нами угла представляет собой человеческую жизнь. В точке а свобода еще не исполнена, не исполнена она ни в точке b, ни в точке с, ни в точке d она не будет исполнена. Свобода исполнится только в (?). Не исполнена – значит несовершенна: мы проживаем свободу в несовершенном состоянии.

Если свобода является опытом удовлетворения, полноты, то эта полнота, это удовлетворение в своем полном смысле происходят в отношении с Тайной, с бесконечным. Пока отношение с бесконечным не реализовано всецело, свобода является чем-то неисполненным, ищущим ответа, не реализованным, чем-то, что находится в процессе осуществления. Жизнь, таким образом, есть путь свободы, которая находится в процессе осуществления, в процессе реализации; но свобода эта еще несовершенна.

2. Как движется свобода

Здесь есть две основополагающие идеи.

а) Через творения. Прежде всего, как развивается эта динамика свободы, находящейся внутри (X)? Если свобода – это отношение с бесконечным, то как она движется? Нужно, чтобы бесконечное достигло и подтолкнуло ее. Когда нужно разбудить кого-то, нужно подойти к нему и подтолкнуть его, позвать его. Каким образом бесконечное зовет меня, зовет мою свободу? Каким образом движется свобода? Ферменты начинают работать, когда есть провоцирующий их стимул голода. Каким образом Бог становится стимулом, провоцирующим движение человека? Через творения. Творения являются способом, посредством которого бесконечное становится присутствием для человеческого сердца и вызывает в нем жажду Себя. Вызывает в нем жажду, вызывает в нем потребность в счастье, в справедливости, в истине, в любви. Потребности в справедливости, в истине, в любви приводит в движение стимул, исходящий из творения: частичек времени и пространства, частичек тех точек (a, b, с, d…), через которые бесконечная Тайна прикасается к тебе, потому что все вещи являются знаком Бога.

Например, в этой точке находится гора Монблан (mb), и человек (нужно было сделать рисунок в двух плоскостях, ну да ладно), видя Монблан, говорит: «Как красиво! Общаться с тем, что создает это! Обнять Монблан!» Потом мальчик вырастает и после Монблана встречает «белую гору», он встречает девушку (r); и девушка привлекает его больше, чем Монблан!

Итак, первое: свобода вступает в действие, динамизм свободы вступает в действие, потому что он затронут творениями (затронут в большей или меньшей степени, в зависимости от того, насколько это творение соответствует свободе человека), следуя за тем, как Бог открывает Себя свободе человека, и Бог открывает Себя через знаки вещей.

Но, разумеется, необходимо одно условие: нужно быть внимательными, искренними. Вы понимаете, почему Иисус говорит: «Блаженны нищие»? Понимаете, почему Иисус любит детей и ставит их в пример? Нужно быть лишенным какой бы то ни было предвзятости: находиться перед вещами и чувствовать их призыв в его изначальности, в его чистоте: «Благодарю Тебя, Отче, что Ты дал понять эти вещи не тем, кто считается достойным, а простым людям»[33 - Ср. Мф 11:25.]. Простой человек – это тот, кто называет белое белым, а черное черным.

Что противоположно этому? Ложь, ложь противостоит свободе. Противоположность свободе – это ложь. Это настолько верно, что грех, который является противоположностью свободе, в Евангелии от Иоанна отождествляется с ложью: грех – это ложь. В чем состоит истина этого r? В его отношении с бесконечным: г является частичкой, являющей мне бесконечное, r – это частичка, являющая мне намного больше бесконечного, чем mb.

б) Несовершенная свобода. Что тогда происходит? Представим свободу каким-нибудь видом транспорта: лошадью, самолетом… Добравшись до пункта mb, она говорит: «Как красиво!» – и останавливается, чтобы славить Бога, потому что видит Монблан. Потом свобода доходит до пункта (г) и чувствует притяжение, исходящее отсюда.

Человек, о котором я говорю (X), работает врачом на Танганьике, потому что его привлекла идея поехать миссионером на Танганьик (Т), он решил отдать этому всю свою жизнь и принял обет монашества, чтобы поехать на Танганьик. Здесь ваше воображение должно поработать. Уже дав обеты монашества, на Танганьике он встречает красавицу (k) (нужно было нарисовать две плоскости, чтобы показать, что точки Т и k находятся в одном временном пространстве). Работая врачом на Танганьике и уже дав вечные обеты, он встречает красавицу и говорит: «Эта девушка привлекает меня сильнее, чем монашество. Поэтому, раз эта девушка удовлетворяет меня больше, чем мое монашество, я имею право уйти с этой девушкой». Как муж одной бедной женщины: почему ему не уйти к секретарше, раз она привлекала его сильнее, чем жена? Потому что в замысле жизни тайна Бога попросила его выполнить эту задачу, дала ему это призвание, даже если и дала ему встретить другую женщину. Каков основополагающий закон свободы? Основополагающий закон свободы состоит в стремлении к (?)? в стремлении к своей судьбе. Если закон – это стремление к судьбе (?), то Т находится ближе к ней, оно приблизило бы его больше, чем k, пункт, который удлиняет его путь к судьбе. Понятно? Но эта k привлекает его больше. Т больше соответствует потребностям его сердца, несмотря на все то, что ему кажется, потому что потребность сердца – это полное счастье, это судьба. Но k пробуждает в нем самую сильную эмоцию, и тогда человек поддается эмоции и сворачивает со своего пути. Разумеется, он теряет дорогу. В этом состоит понятие греха: в динамике свободы скрыто присутствует возможность греха – сделать в отношении творения выбор того, что непосредственным образом удовлетворяет сильнее, а не использовать творение ради стремления к тому, что является судьбой, для которой мы созданы. Грех – это выйти из колеи, сойти с дороги, ведущей к судьбе, чтобы задержаться на том, что в настоящий момент больше всего тебя интересует. Это понятно? В любом случае, у вас будет время подумать над этим.

Но почему свобода может совершить эту ошибку? Если бы она размышляла, если бы она была как Сократ или Сенека или была бы великим стоиком или философом, то она не совершила бы этой ошибки? Нет! Даже эти мудрецы их совершали. Все совершают ошибки. Грех, тем или иным образом, совершают все. Почему свобода такова? Потому что она еще не свершена. Только когда свобода достигнет точки (?), находясь перед лицом своего исполненного объекта, она уже не сможет выбирать, а будет абсолютно исполнена, абсолютно удовлетворена, у нее не будет искушения выбрать что-то другое. Я уже назвал второй важный момент: находясь в пути, ведущем к судьбе, несовершенная свобода может ошибаться. Грешить означает отказываться, amartanein, отказываться от одной дороги и переходить на другую. Как в пустыне, когда караван сбивается с пути и сходит с дороги.

Поскольку свобода несовершенна, именно потому, что свобода несовершенна, она может выбрать что-то неправильное. Способность выбора принадлежит свободе в пути, несовершенной свободе. Выбор не относится к определению свободы: свобода – это полное удовлетворение. Ошибка, возможность ошибки характеризует свободу, которая еще несвободна, которая еще не является свободой, которая еще не достигла полного удовлетворения. Поэтому она называется пороком. Порок, дефект: иметь нехватку, deficere по-латински значит иметь нехватку. Грех похож на то, когда в состоянии тяжелой гипогликемии у человека мгновенно падает давление, он теряет силы и падает. Ошибка состоит в привлекательности или чувстве, вызванном каким-то творением, которое производит непосредственно большее влияние, чем то, что продвинуло бы свободу вперед, заставило бы свободу идти вперед. Ошибка заключается не в самой привлекательности, которую ты чувствуешь, ошибка – в предпочтении этой привлекательности, а не более слабой привлекательности, которая, однако, более деятельна и надежна на пути к судьбе, которая что-то подсказывает сердцу, предлагает сердцу.

Призвание, то есть полный замысел Бога о вашей жизни, поначалу предлагает вам что-то по своей природе обычно менее привлекательное, чем дискотеки, девушки, компания (как ею живут ваши друзья, включая и друзей из Движения), но через эти вещи, следуя за ними, вы шагаете к вашей судьбе. И чем дальше вы шагаете, тем более привлекательными будут становиться вещи, представляющие вашу судьбу: чем больше вы шагаете по этому пути, тем великолепнее становится призвание.

Это противоположно тому, что происходит с мирскими вещами: в самом начале привлекательность максимальна, но потом она иссякает. Вы успеваете за мной? Эти вещи нужно повторять сто раз. Их можно либо открыть в самом себе, либо много раз повторять за тем, кто говорит тебе о них, их необходимо повторять много раз, чтобы открыть в себе самом, нужно повторять их себе, чтобы понять.

Динамизм свободы вызывается творениями, поэтому omnis creatura bona (всякое творение хорошо)[34 - 1 Тим 4:4.], как говорил святой Павел: каждая вещь хороша, потому что напоминает тебе о Создателе, каждая вещь, все, но бывают такие вещи, которые привлекают тебя сильнее. Перед выбором между тем, что привлекает тебя меньше, но что больше заставляет тебя идти к судьбе, и тем, что привлекает тебя сильнее, разумнее следовать за первым, а не за вторым. Если ты делаешь по-другому, ты совершаешь грех, ошибку. Так происходит, потому что свобода еще не свершена, и именно поэтому ее должны пробуждать творения, и именно поэтому она может ошибаться. Она еще не завершена, это свобода в пути. Свобода выбора – это не свобода, это несовершенная свобода. Потому что свобода будет завершена, исполнена, когда окажется перед объектом, полностью ее удовлетворяющим: тогда она будет полностью свободна, будет полностью свободой.

3. Условия свободы

Однако, друзья, рассмотрим последнее замечание. Что потребуется, чтобы отказаться от этой привлекательности и прийти сюда, если что-то очень сильно привлекает человека, а Бог, напротив, хочет, чтобы этот человек был здесь?

а) Сознание судьбы. Во-первых, ясное сознание судьбы, любовь к судьбе. Человек ошибается, когда теряет из вида судьбу. Сто процентов людей живут так; нам надо быть внимательными, потому что и мы живем так. И это ужасно, это против человека. Это бесчеловечно, это человек, живущий по критерию, который направлен против человека. Кажется (и весь мир говорит так), что это правильно, это удобно, это тебе выгодно, это для тебя дорого, поэтому нужно так делать. Нет! Потому что судьба жизни заключается не в том, чего хотим мы. Судьба жизни – это тайна Бога, сознание Тайны, сознание судьбы.

б) Самообладание. Во-вторых, необходима сила отрыва, сила, чтобы оторваться от этой привлекательности, чтобы использовать всю свою энергию на то, чтобы идти к судьбе. Это называется умерщвлением, способностью к умерщвлению или раскаянию. Раскаянию, которое по-гречески называется metanoia и означает «изменение направления»: вместо того, чтобы устремится к тому, что тебя больше привлекает, ты должен сделать усилие, чтобы изменить направление, чтобы изменить nous, изменить решение.

Компания

Следовательно, необходимы: сознание судьбы (религиозное чувство) и энергия самообладания, самый критический аспект которого называется умерщвлением, или раскаянием. Скажите, возможно ли все это для человека одинокого? В этом заключается самая внешняя и очевидная, очевиднейшая ценность компании: она отсылает тебя к религиозному чувству, к судьбе…

Этих вещей, парень, ты не услышишь даже от своей матери! Призыв к судьбе и призыв к самообладанию, к господству над собой: ты управляешь собой согласно судьбе, которую сознаешь. И это всегда несет в себе необходимость отрыва, рану. В христианской терминологии это называется раскаянием, или умерщвлением. Умерщвлением называется то, что кажется смертью, кажется отказом, но таковым не является! Потому что, если человек выбирает это Т, то потом видит к в другом свете, он не теряет ее, он видит ее в свете неизменном, вечном, истинном и вечном и любит истинной и вечной любовью. Ты ничего не теряешь, более того, ты потерял бы в обратном случае, а так – нет. Понимаете, о чем я говорю?

Я хотел остановиться на проблеме свободы, потому что вера, касаясь события Тайны, становящейся человеком, становящейся кем-то среди вещей, среди других людей и вещей… Иисус был человеком среди других людей, был человеком среди домов, был человеком среди полевых тропинок, был человеком в иерусалимской толпе, был человеком среди других людей. Подумайте об Иоанне и Андрее. С тех пор, как они встретили Этого Человека, они делали все то же, что и раньше, но не так, как раньше: они вернулись домой к жене и детям, они ходили ловить рыбу (даже в последней главе от Иоанна говорится о ловле рыбы), ходили в синагогу вместе с другими, ходили в Иерусалим, просто ходили куда-то, – между ними и тем, что они делали, присутствовала фигура Того Человека. Он находился между их глазами и тем, что они видели, находился между их сердцем и тем, что они делали, всем, во всем.