Запретная драгоценность

Ануша глубоко вздохнула. Он прав, демоны его забери. Знает, в чем состоят ее обязанности, а она уже не ребенок, чтобы отказываться кому-то назло. Она поедет с ним, но не потому, что он так сказал, а потому, что так пожелал ее повелитель – раджа. Кроме того, этот дворец больше не ее дом.

– Если дядя велел уезжать, я уеду. Но как именно?

– Вы хорошо держитесь на лошади?

– Разумеется! Я – раджпутка!

– Тогда оденьтесь для долгого трудного пути верхом. Подберите себе мужскую одежду, обязательно из плотной ткани, и хорошие сапоги. Волосы заверните в тюрбан. Еще возьмите с собой одеяла – ночевать будет холодно, однако ровно столько, сколько необходимо. Справитесь? Встретимся внизу во внутреннем дворе. Jaldi.[10 - Поторопитесь (хинди).]

– Может, я и пустоголовая, майор, но не дура. Понимаю, что нужно поторопиться.

– Сможете одеться без посторонней помощи? – Он остановился на пороге, отбрасывая широкую тень на светлом мраморе.

Вне себя от ярости, Ануша запустила в него сандалией, разбив о дверной косяк тонкую костяную перемычку. Майор растворился в темноте, она поежилась. Барабанный бой пробирал до самых костей. Мгновение она стояла, собираясь с мыслями, потом быстро подбежала к лежащим в углу служанкам. Сначала у одной, потом у другой нашла вену на шее и ощутила сильный и ровный пульс. Шпионки или нет, но они живы.

Затем взяла ночник и стала ходить от ниши к нише, зажигая лампы, наконец она стала хорошо различать окружающее. Когда вытащила самый дальний сундук с одеждой для путешествия, маленькие оскольчатые зеркала на стенах отразили мириадами ее собственное изображение. Она натянула простые брюки, узкие снизу и широкие сверху, потом несколько слоев блуз и кофт, поверх – длинный коричневый сюртук с разрезами по бокам. В сундуке нашлись мягкие сапоги для верховой езды, за голенище правого она сунула свой кинжал, а за пояс – маленький изогнутый ножичек.

Потом быстро скрутила волосы в тугой жгут на макушке и, как сумела, намотала темно-коричневый тюрбан. Таким способом она иногда убирала волосы для верховой прогулки, но тюрбан ей всегда наматывали служанки.

Деньги. Сколько их у Хериарда? Ануша стянула тюрбан, снова порылась в сундуке и нашла драгоценности, которые собиралась носить в Калькутте, чтобы подчеркнуть свой статус и независимость. Переложив самые лучшие в сумку, она замотала ее в волосы и вновь накрутила тюрбан.

Два одеяла со сменой белья внутри, туалетные принадлежности, сумочка со шпильками и гребенками, трутница. Что еще? Ануша потерла виски, от барабанного боя мысли разбегались, трудно было сосредоточиться. Скоро кто-нибудь придет ее проведать, начнет причитать и это заставит ее спрятаться в безопасных недрах дворца, где она так желала сейчас находиться. Но она не имеет права прятаться.

Ануша отыскала коробочку с лекарствами и добавила к дорожным принадлежностям, потом закатала все вещи в одеяла, связала их кожаными ремешками и подхватила рулон на руки. Лестницы и переходы буквально пронизывали весь дворец. Она выбирала самые узкие и редко используемые ходы, а приближаясь к выходу, и вовсе пошла на цыпочках.

Хериард все равно заметил ее. Отделился от стены и шагнул вперед, его глаза вспыхнули в свете факела. Он потянулся за связкой одеял.

– Я сама справлюсь. Но я еще должна попрощаться с дядей и тетей Парави…

– А если вас увидят? Вы понимаете, какой это риск? Они знают, что мы собираемся уехать, у них сейчас много других дел. Пойдемте.

Он подтолкнул ее вперед себя к двери, внутрь дворца. Казалось, майор не хуже ее знает все входы и выходы, вовремя прятал ее в альковы, когда они натыкались на слуг, знал, когда лучше замереть и скользнуть в тень, чтобы не попасть в поле зрения рассеянного караульного, прислушивался к крикам, доносившимся со стороны зубчатой стены, окружавшей дворец.

Внезапно путь им преградила какая-то худая фигура, Ануша резко остановилась. Хериард налетел на нее сзади и схватил за плечи, чтобы не упасть. Она ощутила спиной его твердое и надежное тело и внезапно порадовалась, что он такой огромный. Когда майор отпустил ее плечи, казалось, ее лишили крепкой защиты.

– Аджит, лошади готовы? – Его голос прозвучал с мягкой хрипотцой.

– Да, сахиб, – ответил тот, и Ануша узнала слугу майора. Он тяжело дышал, видимо, бегом преодолел крутой подъем от главного двора. – Паван и Раджат готовы. И хорошая кобыла для леди. Нижние ворота еще открыты, солдаты занимают позиции у стен, но нам надо поторопиться, иначе они нас заметят.

Они бежали, поскальзываясь на черных камнях, за много веков истоптанных до скользкой гладкости животными и людьми. Шли, прижимаясь к высоким стенам, неясно маячившим над их головами, и замирали каждый раз, когда дорога внезапно меняла направление и они оказывались перед очередными воротами. Раз они идут без охраны, надо хотя бы сбить с толку возможных нападающих.

«Опять ворота», – подумала Ануша и больно ударилась о торчащее в стене кольцо. Где-то впереди послышался крик и тяжелый стук, будто что-то упало. Хериард склонился над скорчившейся фигурой Аджита.

– Ключица, сахиб, – выдохнул слуга. – Я сломал ее. Простите.

Он приподнялся и сел на земле. Ануша увидела, что его правое плечо сплющено в неестественном положении. При свете факела было видно, что лицо слуги посерело от боли.

– Тебе придется остаться. – Хериард помог ему подняться на ноги и прислонил к стене. – Возвращайся назад и иди к придворному доктору. Ему можно доверять. Скажешь, чтобы передал его высочеству: мы покинули дворец в полной безопасности.

– Сахиб, возьмите мою поклажу. Там оружие.

– Я возьму. Позаботься о себе, Аджит, мой друг. Увидимся в Калькутте.

Хериард поднял с земли вещи слуги, взял Анушу за руку и потянул за собой.

– Вы действительно хорошая наездница? – настойчиво спросил он, когда они подошли к последним воротам. Остановился, подозрительно оглядываясь. Тени высоких грозных пик покрывали полосами его лицо.

– Разумеется.

Она подняла голову, разглядывая отпечатки ладоней на стене рядом с воротами. Их оставляли женщины – прежде чем выйти за ворота и стать сати[11 - По индийскому погребальному ритуалу сати (на санскрите – настоящая, правдивая, истинная) – вдова, которая после смерти мужа совершает самосожжение на особом похоронном костре.] на погребальном костре своего мужа. Анушу передернуло. Англичанин заметил это и проследил за ее взглядом.

– Еще одна серьезная причина не выходить замуж за махараджу вдвое старше себя, – заметил он, взял девушку за локоть и повел во внутренний двор.

– Не прикасайтесь ко мне!

Игнорируя протесты, он потащил ее мимо слоновьих загонов и привел в конюшни. Сейчас, когда конница ушла на передовую, здесь осталась только разбросанная солома. Майор остановился и рывком придвинул к себе Анушу. Его голос зазвучал тихо, но повелительно:

– Послушайте, мисс Лоуренс. Может, вам трудно в это поверить, но ваша красота не заставляет меня сгорать от страсти. А если бы и заставляла, я не такой дурак, чтобы тратить время на плотские утехи, когда вот-вот может разразиться война.

Он отпустил ее и стал крепить одеяла к седлам. Лошадей в конюшне было три: крупный красивый серый конь, еще один поменьше, черный и мускулистый, и гнедая кобыла с клеймом дядиной конюшни.

– Возьмите. – Майор сунул Ануше в руку поводья кобылы. – Если мне понадобится к вам прикоснуться, я прикоснусь, и лучше со мной не спорить, ибо это может произойти только в чрезвычайных обстоятельствах. Я обещал вашему отцу привезти вас, но не обещал не пороть в случае необходимости.

– Свинья! – прошипела она.

Хериард пожал плечами:

– Даже если и так, свинья собирается спасти вашу шкуру. И если уж мы затронули тему прикосновений, спешу напомнить, что именно вы пробрались в комнату омовений и прикасались ко мне, совершенно обнаженному. Кстати, у вас были холодные руки, да и над техникой надо еще поработать.

Он вывел оставшихся лошадей и связал поводья черного коня у него на шее, тот нес на спине все одеяла.

– Давайте я помогу вам забраться в седло.

– Я не нуждаюсь в вашей помощи.

Ануша сунула ногу в стремя и вскочила на лошадь.

– Я просто хотела посмотреть. – Она растерянно осеклась, сознавая, куда завел ее буйный нрав.

– Посмотреть на что?

Майор уже гарцевал на сером коне. В свете факела его худощавое лицо отражало лишь удивление и любопытство.

– Какого цвета ваша кожа, – резко пояснила Ануша.

– Ну и как? Удовлетворили любопытство?

Хериард прищелкнул языком, и серый с гнедым покинули конюшню. Ануша пришпорила лошадь и поскакала за ними.