Маленькие женщины

– Вы же знакомы с нами, – начала было Джо, но засмеялась и смолкла.

– Ну конечно же! Так вы придёте? Приходите, пожалуйста!

– Я-то как раз и не тихая, и не милая, но приду, если мама позволит. Пойду и спрошу её. А сейчас будьте хорошим мальчиком, закройте окно и подождите, пока я приду.

С этими словами Джо вскинула на плечо свою метлу и решительно зашагала к дому, задаваясь вопросом: а что же все домашние ей на это скажут?

Лори трепетал от возбуждения при мысли о том, что у него наконец будет с кем пообщаться. Он носился по комнатам, готовясь к этому событию, ведь, как говорила миссис Марч, он был «маленький джентльмен» и, естественно, захотел почтить гостью хотя бы тем, что пригладил щёткой свою чёрную шевелюру, придав ей более свежий вид, и попытался прибрать у себя в гостиной, которая, несмотря на дюжину слуг, никак не желала выглядеть уютной. Вскоре послышался громкий звонок в дверь, затем решительный голос задал вопрос, дома ли мистер Лори, и изумлённый слуга примчался наверх – объявить о визите юной леди.

– Всё в порядке, это мисс Джо, – сказал Лори. – Проведите её наверх. – И он подошёл к двери своей маленькой гостиной, чтобы встретить Джо, румяную и чувствующую себя совершенно как дома с блюдом под крышкой в одной руке и тремя котятами Бет в другой.

– А вот и я, да со всеми пожитками! – оживлённо заговорила она. – Мама шлёт сердечный привет и очень рада, что я смогу что-то для вас сделать. Мег захотела, чтобы я отнесла вам немножко её бланманже – оно у неё очень неплохо выходит, а Бет подумала, что её котята очень благотворно действуют. Я знала, что вы, наверное, над ними посмеётесь, но не могла отказать Бет – ей так хотелось тоже что-нибудь для вас сделать.

Однако случилось так, что одолженные Бет забавные маленькие котята оказались как раз тем, что было нужно, так как они рассмешили Лори, и он, забыв свою застенчивость, сразу же стал вполне общительным.

– Оно выглядит слишком красивым, чтобы его есть! – воскликнул Лори, с весёлой улыбкой глядя, как Джо раскрывает принесённое ему блюдо и показывает бланманже Мег, обложенное вокруг гирляндой из зелёных листьев и цветов красной герани, так любовно выращенной Эми.

– Да тут нет ничего особенного, просто все они относятся к вам по-доброму и хотели это показать. Скажите девушке, чтобы убрала это и подала вам к чаю. Оно ведь очень простое и мягкое, вы сможете легко его съесть, и оно ничуть не повредит вашему больному горлу. Какая у вас эта комната уютная!

– Могла бы быть, если бы её содержали как следует. Но горничные ленивы, а я не умею заставить их уделять этому достаточно внимания. Это меня и правда огорчает.

– Да я в две минуты всё тут поправлю, надо всего лишь вычистить щёткой каминную плиту – вот так… и вещички на каминной полке поставить попрямее – вот так… и книжки переставить вот сюда, а бутылки – сюда, и диван повернуть, чтобы свет на него не падал, и чуть-чуть взбить подушки… Ну вот, теперь у вас всё в порядке.

И так оно и было, потому что, пока Джо смеялась и болтала, она быстро расставляла вещи по местам, чем придала комнате совершенно другой вид. Лори следил за её действиями в уважительном молчании, а когда она жестом пригласила его сесть на диван, он уселся на него с довольным вздохом и благодарно произнёс:

– Какая вы добрая! Да, это как раз то, чего мне хотелось. А теперь, прошу вас, садитесь в большое кресло и позвольте мне самому сделать что-то, чтобы развлечь мою гостью.

– Нет уж, я ведь пришла развлекать вас. Хотите, я почитаю вам вслух? – И Джо бросила полный любви взгляд на несколько привлекательных книг, стоящих поблизости.

– Спасибо! Эти все я уже прочитал, и, если вы не против, я бы лучше поговорил с вами.

– Ничуть не против! Дайте мне только волю, я буду разговаривать весь день напролёт. Бет говорит, я никогда не знаю, где следует остановиться.

– Бет – это та розовощёкая девочка, что чаще всего сидит дома, но иногда выходит в сад с маленькой корзинкой? – с явным интересом спросил Лори.

– Да, это Бет. Она – моя сестричка-подружка, и вот уж кто по-настоящему самая добрая и хорошая из нас всех.

– А красивая – это Мег; значит, с вьющимися волосами – это Эми?

– Да как же вы узнали?

Лори покраснел, но ответил ей вполне откровенно:

– Ну, видите ли, я часто слышу, как вы окликаете друг друга, и, когда сижу тут наверху, совсем один, не могу не посматривать на ваш дом: у вас там, как мне представляется, всегда так хорошо, так весело. Простите меня, пожалуйста, за такую дерзость, но вы порой забываете опустить штору на том окне, где стоят цветы. И когда зажигают лампы, всё выглядит так, будто смотришь на картину: пылает огонь в камине, и вы все – за столом, с вашей матушкой. Её лицо прямо напротив меня, за цветами, и оно такое доброе и милое… Не могу удержаться, всё смотрю и смотрю. Вы же знаете, матери у меня нет. – И Лори принялся ворошить уголья в камине, пытаясь скрыть чуть заметное подрагивание губ, от которого ему не удавалось избавиться.

Печальный взгляд одинокого, истосковавшегося мальчика до самой глубины затронул горячее сердце Джо. Воспитывалась она очень просто, и учили её простым вещам, так что голова её не была забита никакими «глупостями»: в свои пятнадцать лет она была чиста душой и искренна, как всякий ребёнок. Мальчик был болен и одинок, и, понимая, насколько счастлива и богата она сама домашним очагом и семейными радостями, она всей душой стремилась поделиться ими с Лори. Выражение её лица стало особенно дружеским, а обычно грубоватый тон особенно мягким, когда она сказала:

– Мы теперь никогда не будем опускать штору, и я даю вам разрешение смотреть на нас сколько угодно. Мне только хочется, чтобы вы не просто подсматривали, а вместо этого могли приходить к нам. Мама наша так прекрасна, она сделает вам столько добра – целую кучу! – Бет споёт вам, если я её попрошу, а Эми станцует. Мы с Мег рассмешим вас своими театральными сценками, и все вместе замечательно станем проводить время. Неужели ваш дедушка вам не позволит?

– Думаю, позволит, если ваша матушка попросит. Он ведь очень добрый, хотя таким не кажется, и он довольно часто позволяет мне делать всё, что мне нравится, только он боится, что я могу обеспокоить незнакомых с нами людей, – стал объяснять Лори, всё более приходя в хорошее настроение.

– Мы вовсе не незнакомые, мы же соседи! И вы не должны думать, что можете нас обеспокоить. Мы хотим познакомиться с вами поближе, и я уже так долго пытаюсь этого добиться! Мы ведь здесь не так уж давно, как вы знаете, но успели познакомиться со всеми соседями, кроме вас.

– Видите ли, дедушка живёт среди своих книг и не очень замечает то, что делается вокруг. А мистер Брук, мой домашний учитель, живёт не у нас, поэтому мне не с кем выходить из дому, так что я все дни остаюсь взаперти и изо всех сил стараюсь как-то проводить время один.

– Это ужасно! Вам надо бы сделать над собой усилие и начать ходить в гости ко всем, кто вас приглашает, у вас тогда сразу появится множество друзей и таких мест, куда приятно пойти. И не думайте о своей застенчивости – она очень скоро пройдёт, если вы станете выходить на? люди.

Лори снова покраснел, но вовсе не обиделся на то, что его попрекнули его застенчивостью, ведь в самой Джо было столько доброжелательства, что просто нельзя было не принять её резкие слова с таким же добрым чувством, с каким они были сказаны.

– Вам нравится ваша школа? – спросил мальчик, меняя тему разговора после небольшой паузы, во время которой он молча смотрел на огонь, а Джо с явным удовольствием озирала комнату.

– А я не учусь в школе. Я ведь деловой человек, то есть – «деловая девица»: я прислуживаю двоюродной бабушке, старушка – просто прелесть, пусть будет благословенна её старенькая душа! – ответила Джо.

Лори открыл было рот, чтобы задать ещё вопрос, но, к счастью, вовремя вспомнил, что это дурная манера – задавать слишком много вопросов о делах других людей, и, снова его закрыв, почувствовал себя очень неловко.

Джо нравилась воспитанность мальчика, кроме того, она была вовсе не прочь немного посмеяться над тётушкой Марч и стала с живостью описывать суетливую старую даму, её растолстевшего пуделька, попугая, говорившего чаще всего по-испански, и библиотеку, где сама она так наслаждалась.

Лори был в полном восторге от её рассказа, а когда она заговорила о том, как некий чопорный старый джентльмен явился к тётушке Марч с предложением руки и сердца и посреди его прекрасной речи попугай Пол, к величайшему смятению старого джентльмена, сдёрнул с него парик, Лори откинулся на спинку дивана и хохотал так, что из глаз его полились слёзы, а одна из горничных просунула голову в дверь гостиной, чтобы посмотреть, что там происходит.

– Ох! – воскликнул Лори, отрывая голову от диванной подушки: лицо его раскраснелось от смеха и сияло весельем. – Ваши рассказы приносят мне бесконечно больше пользы, чем лекарства! Рассказывайте дальше, прошу вас!

И Джо, окрылённая успехом, разумеется, стала «рассказывать дальше». Она поведала мальчику обо всём: об их спектаклях и планах, о надеждах и опасениях за судьбу отца и о самых интересных событиях в жизни того маленького мирка, в котором обитали сёстры. Затем они добрались и до разговора о книгах, и Джо с восхищением обнаружила, что Лори любит книги точно так же, как она, и даже прочёл их больше, чем удалось прочитать ей.

– Раз вы так любите книги, – сказал Лори, – пойдёмте вниз, взгляните на наши. Дедушки нет дома, так что вам нечего бояться. – И он поднялся с дивана.

– Я ничего не боюсь, – ответствовала Джо, гордо вскинув голову.

– А я бы и не поверил, если бы вы сказали, что боитесь, – откликнулся мальчик, глядя на неё с восхищением; впрочем, подумал он про себя, тут как раз есть все основания бояться, если бы ей пришлось встретиться с дедушкой, когда он сильно не в духе.

Во всём доме было тепло, как летом, так что Лори повёл Джо из комнаты в комнату, позволяя девочке задерживаться и рассматривать то, что поражало её воображение. Так они в конце концов дошли и до библиотеки, где Джо захлопала в ладоши и протанцевала несколько па, как она всегда делала, когда испытывала необыкновенный восторг. Все стены библиотеки были сплошь уставлены книгами; были здесь и картины, и статуи, и изящные разделительные шкафчики, полные монет и разных древностей, и кресла «Слипи Холлоу»[34 - «Слипи Холлоу» – кресло-качалка с высокой спинкой, весьма популярное в США в середине XIX в. Название в переводе с английского означает «Сонная долина».], и удивительные столики, и всякие штуки из бронзы, а лучше всего – огромный открытый камин, весь в старинных изразцах.

– Какое изобилие! – вздохнула Джо, утопая в глубинах велюрового кресла и оглядывая всё вокруг с видом совершенного удовлетворения. – Теодор Лоренс, вы должны считать себя самым счастливым человеком на свете, – внушительным тоном добавила она.

– Человек не может жить только книгами, – покачал головой Лори, присевший на край стола напротив неё.

Прежде чем он смог сказать что-нибудь ещё, раздался звонок в дверь, и Джо вскочила с кресла, воскликнув в тревоге:

– Святые Небеса! Это ваш дедушка!

– Ну и что же из этого? Вы ведь, как известно, ничего не боитесь! – с некоторым ехидством отозвался мальчик.

– Мне кажется, я всё-таки побаиваюсь его – самую малость, не пойму почему, ведь мне мама разрешила, да и вам от этого нисколько хуже не стало, – призналась Джо, беря себя в руки, но не сводя глаз с двери.

– Мне от этого стало гораздо лучше, и я вам так признателен за всё! Боюсь только, что вы устали от разговора со мной. Это было так приятно, что мне никак не хотелось останавливаться, – благодарно произнёс Лори.

– Пришёл ваш доктор, сэр. – Заглянувшая в дверь горничная поманила Лори прочь.

– Вы не возражаете, если я оставлю вас на минутку? Думаю, я обязан выйти и повидаться с ним, – сказал Лори.