Смертельный холод

Гамаш вернулся на свое место и сел в ожидании, глядя, как читает Рейн-Мари. Несколько седых прядок выбились из прически. Ей было немного за пятьдесят, и она стала еще привлекательнее, чем когда они поженились. Косметикой она почти не пользовалась – ее устраивало лицо, подаренное ей природой.

Гамаш мог весь день просидеть, наблюдая за ней. Он иногда заезжал за ней на работу – в Национальную библиотеку, специально приезжал пораньше, чтобы видеть, как она работает с историческими документами, делает выписки, сидит с серьезными глазами, наклонив голову.

Потом она поднимала взгляд, замечала его, и ее лицо озарялось улыбкой.

– Ее нашли задушенной. – Рейн-Мари опустила папку. – Тут сказано, что ее звали Эль. Фамилии нет. Невероятно. Это оскорбительно. Не смогли узнать ее имя, а потому назвали просто – Она[38 - По-французски «она» – elle.].

– Узнать имя бывает нелегко, – сказал Гамаш.

– Поэтому, наверно, детсадовцев и не берут в детективы.

Он не мог не рассмеяться, услышав это.

– Да они даже и не попытались, Арман. Ты посмотри. – Рейн-Мари показала ему папку. – Тут и материалов-то никаких нет. Она была для них бродягой.

– Хочешь, чтобы я попробовал?

– А ты можешь? Хотя бы имя узнать.

Он нашел коробку с вещдоками по делу Эль, стоящую в ряд с другими вдоль стены его кабинета, надел перчатки, вытащил содержимое и разложил его на полу. Вскоре повсюду лежала грязная, полуистлевшая одежда, и кабинет наполнился запахом, который мог дать фору любому голубому сыру.

Старые газеты, помятые и грязные, лежали рядом с одеждой. Гамаш предполагал, что они понадобились бродяжке для утепления в суровую канадскую зиму. Он знал, что слова могут многое, но вот чтобы защищать от холода… Рейн-Мари присоединилась к нему, и они вместе принялись просматривать содержимое коробки.

– Похоже, она в буквальном смысле окружила себя словами, – сказала Рейн-Мари, увидев книгу. – Эти газеты для изоляции и даже книга.

Она открыла книгу наугад и принялась читать:

Моя мать давно умерла и покоится в другом городе,
но со мной так еще и не покончила.

– Позволь? – сказал Гамаш. Он взял книгу, посмотрел на обложку. – Я знаю автора. Встречался с ней. Это Рут Зардо.

Он прочитал название: «У меня все ОТЛИЧНО».

– Это та женщина из маленькой деревеньки, что тебе так понравилась? Одна из твоих любимых поэтов?

Гамаш кивнул и открыл книгу на первой странице:

– У меня этой нет. Вероятно, новая. Не думаю, что Эль ее читала.

Он посмотрел на титульный лист и увидел надпись: «Ты воняешь. С любовью, Рут».

Гамаш подошел к телефону и набрал номер.

– Это книжный магазин «Ожильви»? Я бы хотел узнать… Хорошо, жду.

Он наклонил голову, посмотрел на Рейн-Мари и улыбнулся. Она надела резиновые перчатки и вытащила из коробки с вещдоками маленькую деревянную шкатулку, простую и видавшую виды. Рейн-Мари перевернула ее и обнаружила четыре буквы, приклеенные к низу.

– Что ты об этом думаешь? – спросила она, показывая шкатулку Арману.

КЛМ Б.

– Она открывается?

Рейн-Мари осторожно приподняла крышку и заглянула внутрь. На ее лице появилось еще более озадаченное выражение.

Шкатулка была набита буквами алфавита.

– А попробуй-ка… Да, слушаю? – Он поднял брови, извиняясь. – Я хотел у вас узнать о последней книге Рут Зардо. Да-да. Много народа? Понимаю. Хорошо, merci.

Он повесил трубку. Рейн-Мари вывалила содержимое коробки на стол и стала раскладывать буквы ровными стопками.

Пять букв. Б, С, М, Л и К.

– Те же буквы, что и на донышке, кроме С, – сказала она. – Почему эти буквы и почему прописные?

– По-твоему, важно, что буквы там прописные?

– Не знаю. Но, судя по тем документам, с которыми я имею дело по службе, прописные буквы – это первые буквы слов.

– Например, КККП[39 - Королевская канадская конная полиция.].

– Полицейский – всегда полицейский. Например, «У меня все ОТЛИЧНО». – Она показала на книгу Рут, лежавшую теперь на столе Гамаша. – Я думаю, тут смысл совсем другой. Что тебе сказали в магазине?

– Рут Зардо презентовала свою книгу несколько дней назад в магазине «Ожильви». Двадцать второго декабря.

– В день смерти Эль, – заметила Рейн-Мари.

Гамаш кивнул. С какой стати Рут стала бы дарить экземпляр своей книги бродяжке и подписывать ее «С любовью, Рут»? Он достаточно хорошо знал эту старуху – словом «любовь» она не очень разбрасывалась. Он снова взялся было за телефонную трубку, но телефон зазвонил, едва он прикоснулся к нему.

– Oui, all?. Гамаш слушает.

С того конца провода не донеслось ни звука.

– Oui, bonjour? – попытался Гамаш еще раз.

– Старший инспектор Гамаш? – раздался голос. – Не думал, что вы ответите по своему телефону.

– Я человек вездесущий. – Он обезоруживающе улыбнулся. – Чем могу вам помочь?

– Меня зовут Робер Лемье. Я дежурю в полицейском отделении Кауансвилла в Восточных кантонах.

– Я помню. Мы встречались на расследовании убийства Джейн Нил.

– Да, сэр.

– Что я могу для тебя сделать, сынок?

– У нас убийство.