Плененная невинность

– Я и близко вас не подпущу к сыну Куликовых. Кто вы, черт возьми, такой?

«А котенок умеет царапаться», – подумал Алексей, и от этой мысли в нем невольно проснулось желание.

– Я – Алексей Ранаевский, его законный опекун.

Мэйзи невольно окинула его взглядом. У него были темные вьющиеся короткие волосы, и он был так красив, что казался воплощенной мечтой.

Наконец кто-то пришел за Костей. Но, поскольку никто не уведет Костю отсюда без нее, значит, он пришел и за ней тоже, но пока не знает об этом. Мэйзи стало страшно, но этот страх был не похож на ужас, испытанный ею при вторжении незнакомцев – это был страх перед тем, что ей уже известно.

Алексей явно не собирался больше ничего объяснять – он развернулся и направился к лестнице.

– Подождите! – закричала Мэйзи, но это его не остановило.

Она бежала за ним два лестничных пролета, что-то бормоча о том, что не надо будить Костю, но он не обращал на нее внимания.

Когда они достигли этажа, где находилась детская, Мэйзи попыталась остановить его физически.

– Прошу вас, остановитесь.

Алексей замер на месте, почувствовав, как женские руки обняли его за талию, невольно ухватившись за его пиджак. Девушка тяжело дышала, и он заметил, что несколько прядей выбились из ее прически. Она явно нервничала. Но Алексей не желал об этом думать и двинулся дальше, а она осталась на месте, и тишину пронзил звук рвущейся ткани.

Мэйзи пережила несколько секунд ужаса, осознав, что она сделала. Их взгляды встретились, и в его глазах отразилось полнейшее недоумение. Радуясь, что наконец-то удалось привлечь его внимание, Мэйзи еле заметно улыбнулась, и взгляд Алексея задержался на ее губах. Она на мгновение отвлеклась, и он, наверное, заметил это, потому что уголки его губ тронула ответная улыбка. Пораженная, Мэйзи опустила глаза и бросилась вперед, загораживая ему дорогу.

– Я не пущу вас к Косте, пока вы не расскажете мне, что происходит.

– Я уже все рассказал, – холодно ответил Алексей. – Я его законный опекун. А теперь уйдите с дороги.

– А если я не уйду, меня уберет кто-нибудь из тех громил, которых вы привели с собой?

Мэйзи понимала: эти слова никак не помогут убедить Алексея в том, что она имеет какие-либо права на Костю, но его высокомерное отношение злило ее. Это не его дом, Костя – не его ребенок. А она – не мебель, которую можно так просто подвинуть в сторону.

– Вы здесь готовите? Убираете? – выпалил Алексей. – Честно говоря, я не привык объяснять свои действия прислуге.

– Я няня Кости.

Он тихо выругался, подозрительно глядя на нее.

– Так почему же, черт подери, вы не сказали мне об этом раньше?

– Я не понимала, что происходит.

Это звучало весьма неубедительно, но не могла же она сказать ему: «Вы обняли меня и тем самым сбили меня с толку, а потом я увидела ваше лицо и совсем растаяла от желания». Мэйзи прекрасно понимала, что такое с ним случается каждые пару дней, если не чаще.

– Я хочу, чтобы вы задержались и объяснили мне, что именно вы собираетесь делать. – Ее голос прозвучал нервно и сбивчиво.

Алексей явно не был готов ничего объяснять. Он смотрел на нее так, будто не мог поверить в то, что вообще разговаривает с ней. Тут из детской донесся крик.

– Костя! – одновременно воскликнули Мэйзи и Алексей.

Мэйзи вызывающе взглянула на него, побуждая его оттолкнуть ее, но он застыл в нерешительности. С одной стороны, он не хотел пропускать ее вперед, а с другой – не знал, как обращаться с двухлетним ребенком.

Мэйзи, пользуясь возможностью, первой направилась к детской, но он последовал за ней.

– Послушайте, – сказала она, силясь успокоиться. – Подождите здесь, не ходите за мной, а то малыш испугается, увидев незнакомого человека.

Алексей кивнул:

– Хорошо, я подожду.

Мэйзи прошла в комнату, освещенную ночником. Костя стоял на кровати с красным, заплаканным лицом. Увидев Мэйзи, он перестал плакать и протянул к ней пухлые ручонки.

– Мэйзи! – четко произнес он.

Мэйзи подняла его на руки – с трудом, потому что он был крупным для своего возраста, села в кресло и начала качать мальчика на руках – и делала это так непринужденно, будто занималась этим всю жизнь. Алексей полагал, что материнство для женщины естественно, но его опыт говорил об обратном – из всех женщин, с кем он встречался, он едва ли мог припомнить хоть одну, которой нравилось бы общаться с детьми. Он и сам не был большим любителем детей. Алексей был крестным Кости, но видел его лишь однажды – в день крестин в русской православной церкви в Лондоне.

– Я не думал, что он такой… маленький, – тихо произнес Алексей, боясь напугать мальчика.

При звуке его голоса малыш приоткрыл глаза. Мэйзи заметила, что голос Алексея похож на голос Костиного отца – чуть ниже, но с тем же акцентом, выдававшим, что английский язык не был для него родным.

– Папа, – неуверенно произнес ребенок тоненьким голоском.

– Нет, это не папа, – тихо ответила Мэйзи.

Алексей медленно подошел к ним, присел на корточки, чтобы не пугать Костю своим ростом, и серьезно проговорил:

– Здравствуй, Костя. Я – твой крестный, Алексей Ранаевский.

При этих словах напряжение Мэйзи немного спало. Костин крестный. Как же она могла забыть? В день крестин она лежала в постели с температурой, но ей рассказали о красавце Алексее Ранаевском. А теперь вот он – собственной персоной.

Алексей посмотрел на нее своими бездонными синими глазами.

– Вы его уложите, а я подожду за дверью.

Когда Мэйзи вышла из детской, дом снова показался ей пустым. Охранники исчезли, но она подозревала, что они где-то неподалеку. Стоя наверху лестницы, она прислушалась.

– Идите сюда, – раздался голос снизу.

Голос шел из ее собственной комнаты. Она чуть помедлила на пороге: Алексей стоял у окна. Он смотрелся совершенно неуместно в девичьей комнате, оформленной в светло-голубых и белых тонах.

– Сядьте, – коротко сказал он.

– Я лучше постою.

– Сядьте.

Мэйзи закатила глаза, но все же села на свою кровать. Алексей начал ходить по комнате, то и дело поднимая фотографии в рамках, рассматривая всякие безделушки, и даже заинтересовался флаконом любимых духов Мэйзи. Это ее нервировало.

Алексей удивился тому, что после четырех дней воздержания – в те дни он впервые за всю свою взрослую жизнь потерял интерес к сексу – желание с новой силой вернулось к нему, как только его тело соприкоснулось с телом этой девушки. Ее талия была незаметна под шерстяным свитером, но он ощутил ее изгиб, когда подхватил девушку на руки. Он догадывался, что ее грудь округлая и мягкая, а ее волосы, собранные в высокую прическу, на самом деле длинные и вьющиеся, и в них очень приятно запустить пальцы. Она была живой, настоящей, не похожей на моделей с толстым слоем косметики на лице и литрами лака на волосах. На ней, черт возьми, даже макияжа нет! Да ей он и не нужен – с такой-то роскошной кожей, с такими волосами…