Убийство на острове

Наверное, брат поведал об этом за ужином, при свете свечей, запивая непростой разговор бокалом красного вина. Разве могла Лекси, ведущая столь яркую и необычную жизнь, понять, каково это: лежать на кафельном полу, лицом в собственной рвоте?

– Минутная слабость. Такого больше не повторится. – Элеонора выпрямилась и одернула футболку, стараясь выглядеть спокойной и уверенной.

Лекси кивнула.

– Тебе тяжело пришлось. Мне жаль, что так случилось. Правда.

Похоже, она говорила искренне.

– Послушай, – продолжала Лекси, подходя ближе – так близко, что, казалось, сейчас обнимет будущую родственницу. – Мы, конечно, совсем недавно познакомились, но, если захочешь поговорить, знай: я рядом. Вряд ли я дам совет, но всегда могу выслушать. Я действительно хочу помочь.

У Элеоноры защекотало в носу, она напряглась и сдавленно ответила:

– Хорошо. Спасибо.

Последовало долгое молчание, которое нарушало лишь жужжание фильтра в бассейне. Наконец Элеонора откашлялась и сказала:

– Извини, что напугала.

– Ничего.

Лекси собиралась добавить что-то еще, но Элеонора прервала ее:

– Пойду сушиться. И попробую заснуть.

– Отличная идея. Я тоже.

Элеонора вылезла из бассейна, с нее ручьями стекала вода. Она чувствовала на себе взгляд Лекси, пока шла по террасе, стараясь двигаться уверенно и с достоинством, хотя делать это в намокшей и собравшейся складками футболке было сложно.

Лекси крикнула ей вслед:

– Кстати, наша с тобой проблема называется «эффект первой ночи». Когда приезжаешь в незнакомое место и не можешь уснуть.

– Верно. – Элеонора кивнула, надеясь, что Лекси примет ее жест за согласие. И пошлепала босыми мокрыми ногами в темноту дома, где спали остальные девушки, прекрасно понимая, что ее бессонница никак не связана с незнакомой обстановкой.

Четверг

Глава 14

Ана

Ана поворачивала ручку мельницы для кофе, вдыхая запах обжаренных свежемолотых зерен. Закипел чайник, но больше никакие звуки не нарушали тишину на вилле. Ана всегда любила вставать пораньше. Возникало чувство, будто она вырвалась вперед, выкроила время для себя. Такие моменты выдавались весьма нечасто.

Девушка насыпала порошок в френч-пресс и налила кипяток. По кухне разнесся насыщенный богатый аромат кофе. Ана ненадолго прикрыла глаза, затем поставила френч-пресс на поднос рядом с кувшинчиком цельного молока, глиняной кружкой и самым важным атрибутом – книгой.

Терраса еще купалась в тени, солнце пока не появилось из-за гор. «Вот это вид!» – подумала Ана, уперев руку в бедро и любуясь окрестностями и розовыми клочками облаков на утреннем небе.

Вчера вечером тишина в доме поистине оглушала. Не хватало привычного шума автомобилей, веселых голосов прохожих, гудения поливальных машин. А вот сейчас отсутствие подобных звуков было как нельзя кстати.

В воздухе витали ароматы раскрывающихся цветов. Ана прошла по прохладному каменному полу и поставила поднос на низкий парапет, бросив взгляд на отвесный склон, круто спускавшийся к зубцам скал внизу. От такой высоты кружилась голова.

Она налила себе кофе, притащила стул, уселась около парапета и открыла книгу. В предвкушении этого момента сердцебиение участилось. Чашка горячего бодрящего напитка и чтение – ее утренний ритуал, и горе тому, кто посмеет его нарушить.

Привычка посвящать время себе появилась давно, когда Люке исполнилось шесть месяцев и Ана почувствовала, как жизнь выходит из-под контроля. Сын громко заявлял о своих нуждах, требуя накормить, сменить подгузник или взять его на ручки. Он не умел ждать и выдергивал мать из сна, а она чувствовала себя разбитой и измученной. Ана, спотыкаясь, бродила по квартире с полузакрытыми глазами и к тому времени, когда Люка был сыт и переодет, ощущала, что выбилась из сил. Если ты – мать-одиночка и к семи утра уже ни на что не годишься, то день обещает быть длинным. Поэтому Ана решила вставать раньше сына. Мать считала ее сумасшедшей и твердила, что надо дорожить каждой минутой сна. Но утренние моменты, проведенные в одиночестве, Ана ценила куда больше возможности подольше поваляться в кровати. Теперь, когда Люка просыпался, она была спокойной и собранной и страстно желала прижать к себе его маленькое теплое тельце.

Привычка сохранилась до сих пор, хотя сын может спать до полудня, если только мать не скинет с него одеяло, не раздвинет шторы и не распахнет окно.

Ана посмотрела на часы. Люка наверняка еще не вставал, а Ленора, должно быть, заводит тесто для блинов, которые подаст с карамелизированными бананами и горячим сладким сиропом. Сын обожает их с детства.

Как так получилось, что этот малыш с пухлыми щечками, который, сияя улыбкой и вопя: «Мама дома!», бросался к ней и обнимал за ноги, превратился в подростка, не отрывающего глаз от экрана мобильника, когда она приходила с работы?

Вчера ей позвонили из школы и сообщили, что Люку и его друзей застукали на территории школы за курением марихуаны. Он на десять дней отстранен от занятий. Ана стояла на парковке супермаркета, пытаясь разобрать слова сквозь треск и помехи на линии, и внутри у нее все похолодело. «Вы, наверное, ошиблись», – ответила она абоненту, сама не поверив своим словам. Ана хорошо знала ребят, с которыми сын начал общаться в последние годы, и пыталась мягко отвадить его от них, но что она могла сделать? Люка нарочно поступал ей наперекор.

Ана сразу же набрала номер сына. Его голос звучал угрюмо, нагловато и даже сердито, что ее испугало. Люка всегда был милым, ранимым и заботливым мальчиком. Он любил читать и рисовать и с удовольствием проводил свободное время в музее естественной истории. Однако в какой-то момент вдруг вырос, отдалился, и Ана его потеряла. Неужели из-за того, что слишком много работала, неправильно расставила акценты, упустила тревожные знаки?

Она попросила Ленору не рассказывать об отстранении от занятий родителям, они во всем обвинят Ану. Мать, опустив взгляд и покачивая головой, начнет причитать, что мальчику нужен отец.

Родители, эмигранты из Уганды, переселились в Лондон в восьмидесятых и прямо-таки из кожи вон лезли, чтобы вписаться в местное общество. Они одевались, как англичане, готовили местные блюда, говорили с британским акцентом. Ану и Ленору учили не жаловаться, не спорить и не отличаться от окружающих.

Именно так девочки и поступали: не рассказывали о своих бедах, не давали сдачи. Если они падали, то вставали и продолжали идти вперед. Но для сына Ана хотела другой судьбы – чтобы Люка отличался и не извинялся за то, какой он. Она стремилась к тому, чтобы у мальчика появились такие же возможности, как и у других, чтобы он научился бороться.

И вот ему пятнадцать, он злится, чем-то недоволен, его отстранили от занятий. Ана внезапно заскучала по дому: по сыну, по сестре, по своей квартире, где небольшое кухонное окно выходит на прачечную и летним вечером можно почувствовать запах стирального порошка.

«Я не должна быть здесь, на острове», – подумала Ана. Прекрасный пейзаж вокруг словно насмехался над ней. Она уехала с группой практически незнакомых женщин, тратит деньги, которые могла бы отложить, а Люка тем временем пустился во все тяжкие.

«Нет, – оборвала себя Ана, – это говорю не я, а моя мать. Обвиняю и осуждаю, маскируюсь под жертву. Я много работаю, разборчива в тратах, уделяю время сыну. Я заслужила отдых, право на то, чтобы посвятить немного времени себе».

Ана обернулась, посмотрела на идеальную, как с картинки, виллу и после некоторых колебаний решила: «И все же это не отпуск. А эти девушки – мне не подруги».

Она переводила взгляд с одного закрытого ставнями окна на другое, пытаясь вычислить, где спальня Лекси.

Внутренний голос тихо твердил: «Поезжай домой. Вызови такси и отправляйся в аэропорт. Вернись в Лондон. Ты больше никогда никого из них не увидишь. Оставь Лекси в покое. Девичник превратится в воспоминание о том, как ты случайно свернула не туда, но тут же исправилась».

Ставни на одном из окон с треском распахнулись, и худенькие руки Лекси потянулись вверх, к солнцу.

В этот момент Ана поняла, что никуда не уедет.

Глава 15

Фэн

– Я иду на прогулку, – прошептала Фэн Бэлле, которая спала, закинув руки назад и обнажив подмышки. Сейчас мисс Росси казалась кроткой и ранимой и напоминала ребенка, который весь день вел себя несносно, но во сне снова превратился в невинного ангелочка.

Раздражение после вчерашней ссоры никуда не делось, но Фэн понимала, что сейчас не время обсуждать случившееся. Придется подождать до возвращения домой.

– Пойдем со мной, если хочешь, – добавила она.

Бэлла повернулась на бок.