Уроки музыки и любви

– Я не умею юлить.

Его улыбка превратилась в откровенную усмешку.

– Приятно слышать. Но возвратимся к вашему вопросу. Ведь это был вопрос, не так ли? – Нео говорил с легким греческим акцентом, который казался ей восхитительным.

Ей хотелось узнать о нем больше. Да, именно так. Она сдержала вздох. Согласно информации, которую она раскопала в Интернете, Нео оставил Грецию совсем молодым человеком. Тем не менее, как говорилось в статье, он разговаривал на греческом со своим бизнес-партнером и финансировал несколько проектов в сфере недвижимости также и в своей родной стране.

– Может быть, и нескромный, но да, – кивнула Кэсси.

– Я не возражаю против такого рода нескромности. Нескромность папарацци, желающих знать имя и размеры моей последней подруги, – это совсем другое дело.

Щеки и шея ее покраснели.

– Да, понятно. Обещаю вам, что не буду задавать подобного рода вопросы.

– Ваше любопытство гораздо более невинное.

Кажется, ему нравилось это. Странно… Лично ей ее невинность совсем не нравилась.

– Отвечу на ваш вопрос. Считаю, что человек зарабатывает деньги не для того, чтобы тратить их впустую. Моя одежда являет собой некий фасад для наших инвесторов и покупателей. Мои часы технически ничем не отличаются от «Ролекса», но стоят несколько сотен долларов, а не несколько тысяч. Мой автомобиль достаточно дорогой, чтобы произвести впечатление на других людей, но не слишком дорогой, ведь мне всего-то и надо, чтобы я на нем мог добраться из пункта А в пункт Б.

– В отличие от многих других мужчин, автомобиль не является для вас игрушкой.

– Я перестал играть в игрушки еще в приюте… Она читала о том, что Нео жил в сиротском приюте, прежде чем уехать из Афин. Сотрудники его пресс-службы не скрывали от общественности того факта, что у их шефа было тяжелое детство.

И это она могла понять. Например, официальные биографы Кассандры сообщали о том, что родители ее умерли, но ничего не говорили о продолжительной болезни ее матери. И никто не догадывался о том, какие мучения пришлось пережить им с отцом: несколько лет их дом был погружен в тишину и окутан страхом потери самого близкого и любимого человека.

Смерть отца была неожиданной – сердечный приступ мгновенно унес его. И жизнь ее изменилась. «Восходящая звезда», как все ее уже называли, Кассандра Бейкер, уединившись дома, перестала выступать на публике.

– Некоторые люди пытаются восполнить потерю своего детства, снова становясь детьми.

– Я слишком занят.

– Да, действительно.

– Но ведь у вас тоже не было детства. – Он сказал это так, словно это был непреложный факт.

Словно это ничего не значило. Но разве она не решила уже давно, что это действительно ничего не значило? Прошлое нельзя изменить.

– Почему же вы решили заняться уроками музыки? – спросила она Нео, желая говорить о чем угодно, только не об этих мрачных годах.

– Я проиграл пари.

– Своему бизнес-партнеру?

Он поднял брови при упоминании Зефира Никоса:

– Да.

– Если это так, то он такой же богатый, как и вы?

– Да, ну и что?

– Он потратил сто тысяч долларов на уроки музыки, которыми вы не хотели заниматься. Мне это кажется очень легкомысленным.

– Да, не хотел… – Нео, казалось, и сам был шокирован этой мыслью. – В молодости я хотел научиться играть на пианино, но у меня не было возможности. А теперь мое время гораздо дороже, чем деньги… Правда, Зефир не считает, что легкомысленно потратился. Он уверен, что в моей жизни должно быть что-то еще, кроме работы, что помогло бы мне расслабиться.

Но такая баснословная цена за один урок казалась Кассандре совсем не расслабляющей.

– Но он почему-то не захотел найти более дешевого преподавателя.

– Мы с Зефиром считаем, что нанимать надо самых лучших специалистов. А вы – первоклассная пианистка.

– По крайней мере, так мне говорят. – Кэсси слышала об этом много раз в своей жизни.

– Кстати… Почему вы выставляете свои уроки на благотворительном аукционе? Ведь вы не учитель музыки, а известный и успешный композитор и музыкант.

– Многие талантливые пианисты хотят заниматься со мной. И я даю им шанс сделать это.

– Но вы прекратили давать концерты?

– Я предпочитаю тихую жизнь, без новых людей. Но все-таки иногда мне становится одиноко. Я не хочу становиться отшельницей. – Хотя во многих отношениях она ею уже стала.

– И вы расстроились, когда узнали, что ваши уроки купил новичок?

– Нет, не расстроилась. Хотя очень нервничала. На самом деле, пришла в ужас… – Она улыбнулась ему жалкой улыбкой. – Я была так напугана, что умоляла моего менеджера избавить меня от этого.

– Но он тем не менее не связался с Зефиром или со мной, чтобы отменить уроки.

– Нет.

Глаза его сузились, но она не понимала, что вызвало его недовольство.

– Почему же вы были так напуганы? Ведь вы и прежде давали уроки.

– Но не миллиардеру.

– Я такой же, как все.

Настала очередь Кэсси нахмуриться. Ей не понравилась эта ложь.

– Как человек, который ратует за правду, вы солгали очень легко. Вы нисколько не верите в то, что вы такой же, как все.

И снова эта полуулыбка тронула его губы.

– Вы более проницательны, чем я предполагал.

– Вы не склонны к самообману, насколько я поняла.