Жизнь замечательных детей

Хм, как интересно…

– Но ведь под кроватями стоят горшки. Разве они на них не ходят?

– Не всегда, – загадочно ответила девочка и удалилась причесываться.

Просто какое-то утро открытий. Ладно, сейчас сама во всем разберусь. Подхватив детей под мышки, я поволокла их в ванную. Господи, как их мыть, над раковиной, что ли? Какая тут технология?

Я принялась раздевать Макара. В это время оставшийся без присмотра Ларик вышел в коридор и засеменил на кухню. Придерживая одной рукой Макарушку, я бросилась за его братом и водворила беглеца на место.

Мне катастрофически не хватало еще одной пары рук. И как только Женька с ними управляется? Ведь невозможно левой рукой держать одного ребенка, а правой раздевать второго!

– Стой спокойно, – сказала я Ларику.

К моему удивлению, он послушался. Ага, они уже понимают человеческую речь! Это значительно упрощает дело.

Наконец, одежда снята, памперсы выброшены, а детки помещены в ванную. Мочалка, мыло, горячий душ – всё, мальчишки чистенькие и розовенькие, словно поросятки.

Наскоро вытерев детей, я принялась надевать на них памперсы и ползунки. В ванную заглянул Игорек.

– Тетя Люся, а почему кошку зовут Пайса? – спросил он.

– Тебе это прямо сейчас надо знать? – удивилась я.

– Да.

– Я вчера уже говорила, а ты не слушал, – напомнила я ему.

– Ну, расскажи еще раз, расскажи… – принялся канючить мальчишка.

– Ладно, расскажу, если поможешь одеть Макара. Во многих юго-восточных странах слово «пайса» (ударение на последний слог) означает «деньги». Я назвала так свою кошку, потому что она трехцветная. По нашему русскому поверью, трехцветные кошки приносят в дом достаток.

– Значит, твоя кошка приносит деньги? И нам принесет, раз она у нас живет? – обрадовался ребенок.

– Обязательно, – убежденно сказала я.

– Тетя Люся, а что такое критические дни?

Довольно неожиданная смена темы, не правда ли? И как прикажете отвечать? Я решила не рисковать и ограничилась стандартным ответом:

– Потом спросишь у мамы.

– Я уже спрашивал, она сказала, что узнаю, когда вырасту.

– Значит, узнаешь, когда вырастешь, – отрезала я, но, заметив его расстроенную мордашку, добавила: – Ты даже не представляешь себе, Игорек, какой ты счастливый. Я бы всё отдала, чтобы вернуться в то время, когда я тоже не знала, что такое критические дни. К сожалению, это невозможно. Эй, ты куда? А завтрак?

Игорь уже надел ботинки и стоял в прихожей с ранцем за спиной.

– Я в школу.

– Как «в школу»? Занятия ведь в половине девятого начинаются.

– Нет, сегодня у меня внеклассное чтение, оно в восемь.

– Господи, а поесть? Ладно, сейчас что-нибудь тебе быстренько соберу. Последи пока за близнецами! – Я кинулась на кухню к холодильнику. – И зачем они детей мучают? В такую рань занятия! Совсем учителя взбесились, – возмущалась я, строгая хлеб с сыром.

– Вообще-то это дополнительные занятия для беженцев, – объяснила мне Оля, заваривая чай. – У нас в школе много чеченцев учится, дагестанцев, даже цыгане есть. Они совсем плохо читают, вот их и натаскивают.

– А Игорьку это зачем?

– А ему просто нравится читать, он книги любит, поэтому ходит за компанию.

Похвальное, конечно, увлечение, я тоже считаю, что хорошая книга – это лучший отдых. Но для меня это именно отдых – вставать ни свет ни заря я бы не стала даже ради Джерома Сэлинджера (а уж на что я его обожаю!). В моей душе шевельнулось нечто, похожее на восхищение.

– На, – я протянула ребенку бутерброды с сыром, – почти гренки. Вот еще яблоко и питьевой йогурт. Съешь на перемене, ладно?

Игорек кивнул.

– Какую книгу вы сейчас читаете?

– «Дядю Федора».

Не знаю такую, совсем отстала от жизни.

– Ну, давай я тебя поцелую. Хороший мальчик. – Я чмокнула его в мягкую щеку, и он умчался.

Я поволокла малышей на кухню, с радостью отметив, что Оля уже накрыла на стол. Прошел всего лишь час, а я уже чувствовала себя выпотрошенной, словно тушка бразильского бройлера. Что же будет дальше? Зато близнецы были бодры и радостно выплевывали каждую вторую ложку йогурта на свои слюнявчики.

– Тетя Люся, а чего ты их всё время за собой таскаешь? – спросила девочка, кивая на братьев.

– Ты что! А как же иначе? За ними глаз да глаз нужен!

– Вообще-то иногда мама оставляет их одних в комнате. Они там спокойно играют, и ничего не случается.

– Да? – заинтересовалась я. – Буду знать.

– А Пайсу будем кормить? А Черныша? К нему теперь не подберешься…

Услышав свое имя, Пайса замяукала с удвоенной силой. Вчера бедному животному досталось. Сначала ее потаскал за хвост Игорек. Не успела я ее у него отобрать, как Пайсу принялись трепать близнецы. Вырвавшись из их цепких ручонок, кошка взобралась на шкаф, где на нее набросился хозяйский кот Черныш. Абсолютно черный, короткошерстный и с янтарными глазами котяра стал посягать на ее девичью честь. Тут у Пайсы сдали нервы, и она из ласкового животного превратилась в фурию. Душераздирающе воя, она заехала когтистой лапой Чернышу по носу. Кот позорно бежал на кухню, где спрятался за плитой. Со вчерашнего вечера он безвылазно там сидит и не подает голоса. Наружу выглядывает лишь черный хвост. Судя по его нервным движениям из стороны в сторону, Черныш до сих пор не отошел от шока.

Сначала я насыпала сухой корм в миску Пайсы, а потом стала кидать мясные подушечки Чернышу сверху за плиту. Кот никак на них не отреагировал. Ладно, решила я, захочет есть – сам выберется.

Пайса так энергично накинулась на еду, что я вспомнила про хомячка Пуха. Пух формально принадлежит Оле, и поэтому его клетка стоит около ее кровати. Я сказала девочке:

– Ты следи за хомяком, мало ли что…

Она поняла мой намек, побледнела и побежала проверять, хорошо ли закрыта клетка.

Так, осталось совсем немного. Сейчас Олечка уйдет в школу, я одену близнецов и отведу их в ясли. И буду абсолютно свободна до вечера. В принципе, всё оказалось не так уж и сложно. Думаю, я с блеском выдержу испытание. Люся Лютикова – прирожденная воспитательница и мудрая наставница молодежи.