Павловский вальс

– Хорошо! Едем! – Анчукова согласилась, к вящей радости и Петра и Анны.

Двумя часами позже, Ольга Владимировна, Анчукова, Пётр и Анна, уже сидели в гостиной и бурно обсуждали предстоящую помолвку. Как и предполагал Пётр, Ольга Владимировна сразу и с большой радостью согласилась. Следом за ней согласилась и Анчукова. В данном случае не оставалось сомнений в том, что и её супруг выразит согласие. Они долго обсуждали предстоящую помолвку и, в конце концов, решили, что справят помолвку за два дня до отъезда Петра на фронт. Справят в Павловске. Они все уедут в Павловск заблаговременно, а Пётр приедет в самый день помолвки. Ему необходимо было привести в порядок дела, в одном из имений перед отправкой на фронт. На том и порешили. Пётр завтра же отправлялся в имение, а Ольга Владимирова с Анчуковой и Анной должны были заняться приготовлениями к помолвке. Ближе к полуночи все разошлись донельзя довольные прошедшим разговором. А Пётр, ещё очень долго не мог уснуть:

– Анна, моя невеста! Анна моя невеста! – счастливым шёпотом повторял он.

День, о котором он мечтал последние пять лет, с того мгновения когда впервые увидел Анну, обещал вскоре настать.

Глава 10

Стояла прекрасная летняя погода. Лучи, пробиваясь сквозь ветви деревьев, отбрасывали солнечные зайчики на тропинку усеянную листвой.

Катарина, в стареньком платье с длинными рукавами, подпрыгивала вверх и, раскрыв ладони, пыталась поймать эти самые солнечные зайчики. На какой-то миг ей удавалось задержать их в своих руках, но как только они выскальзывали, раздавался звонкий смех.

Катарина просто радовалась. Радовалась солнцу, деревьям и опавшей листве, радовалась обществу отца и вообще даже самым незначительным мелочам.

Иоганн Лукас видя дочь в таком приподнятом настроение, не мог сдержать улыбку. Она и его заразила своим весельем.

– Катарина! – окликнул её Иоганн Лукас, – угомонись дитя моё. Тебя могут заметить со станции и счесть легкомысленной. – Наедине он всегда разговаривал с дочерями на немецком языке. Так происходило и на этот раз.

И действительно, сквозь деревья очень хорошо просматривалась и сама станция, и люди, стоявшие на перроне. Людей этих легко можно было различить, вернее, разделить на две части по одежде. Одетые побогаче стояли на перроне. Одетые победней сновали по перрону.

– Хорошо! – Катарина перестала подпрыгивать, остановилась и подождала отца. Как только он поравнялся с ней, она взяла его за руку и приняла степенный вид. – Так лучше?

– Намного, – признал Иоганн Лукас и тут же услышал звонкий смех дочери, добавил. – Я не возражаю против смеха, если только он не раздаётся в присутствии почтенного начальника станции. Аристарх Рудольфович страдает от подагры и может расценить твой смех как насмешку над свой болезнью. Я потеряю пациента, а вы лишитесь возможности купить новые платья.

– Какое несчастье для… Анны. У неё каждое утро начинается в мечтах о новом платье. – Катарина вновь звонко рассмеялась, но заметив упрёк во взгляде отца, тут же вернула себе степенный вид.

– Анна мечтает побывать на музыкальном вечере и тебе это известно. Не стоит над ней насмехаться.

– Я и не думала, – просто ответила Катарина, – только эта мечта не осуществима. Туда приезжают одни графы и князья. Высший свет, лучшие музыканты. Я слышала, что для музыкальных вечеров дамы готовят свои наряды зимой. На каждый вечер отдельное платье, туфельки, веер, сумочку и драгоценности. Даже ваш уважаемый начальник станции не осмеливается отвести туда дочерей. Одного платья будет недостаточно.

– Иногда случаются чудеса! – ласково возразил дочери Иоганн Лукас. Они шли медленно, наслаждаясь окружающей природой. Катарина держала отца под руку и улыбалась, слушая его слова. – Порой одно мгновение может изменить всю жизнь. Со мной такое случалось. Я собирался уехать в Вену и заняться там врачебной практикой. Когда я садился в дорожную карету, появилась твоя матушка. В руках она несла корзину с цветами. И вот результат. Вместо Вены я оказался в маленьком русском городке.

– Ты ни разу не рассказывал о встрече с матушкой! – Катарину мгновенно охватило любопытство. Она устремила на отца умоляющий взгляд. – Пожалуйста, расскажи, как всё происходило. Ты сразу в неё влюбился?

– С первого взгляда, – признался, улыбаясь, Иоганн Лукас, – я до сих пор не понимаю, почему поступил так странно. Вместо того чтобы уехать, я забрал свои вещи и пошёл следом за твоей матушкой. Я шёл за ней долго. И она меня заметила. Она остановилась и повернулась ко мне. Позже она рассказывала, что приняла меня за грабителя, который хотел отнять у неё цветы, но увидев меня с двумя большими саквояжами, она так растерялась, что не смогла ничего сказать. Я тоже молчал. Мы оба молчали и смотрели друг на друга. Потом я спросил: «есть ли у неё супруг?». Она ответила: «нет». Тогда я предложил ей выйти за меня замуж. Она ничего не ответила. Просто ушла. Я снова пошёл за ней. Она вошла в дом. Я вошел следом за ней. Её родители обедали в это время. Я попросил её руки.

– И что они ответили? – смеясь, спросила у него Катарина.

– Её отец предложил отпустить саквояжи, которые я всё ещё держал в руках. В тот же вечер, я признался ей в любви. Спустя месяц мы поженились. До самого рождения Анны, она мне ни разу не сказала о своих чувствах. И только потом она призналась, что уже в первую встречу влюбилась в меня без памяти. Ты такая же, как твоя мать, – Иоганн ласково потрепал дочь по волосам, – никогда и слова не скажешь о своих чувствах, даже если они причиняют тебе невыносимую боль. Я не раз наблюдал за твоими ссорами с Анной. Она искренне верит в то, что ты её ненавидишь. Ей следовало бы обратить внимание на твои поступки, а не на твои слова. Тогда бы она поняла, как сильно ты её любишь. Или просто посмотреть в твои глаза. В них никогда не бывает ненависти. Только забота и любовь. Жаль, что Анна не понимает тебя.

Катарина не отвечала и не смотрела на него. Иоганн Лукас остановился и взяв дочь за плечи развернул лицом к себе.

– Я прав! Ты смущена и пытаешься увернуться от прямого взгляда, – уверенно заявил он, вглядываясь в её глаза. – Когда ты молчишь, просто собираясь возразить, я вижу спокойствие. Когда собираешься обрушить на меня свои убийственные доводы, в твоём взгляде появляется отчётливое напряжение. А когда смотришь прямо и не отводишь взгляд, это верный признак самого худшего или самого лучшего твоего качества – упорства. Для меня этот взгляд как сигнал к отступлению. Анна и Мария могли избежать многих неприятностей, если б научились распознавать этот взгляд.

Катарина помимо воли рассмеялась. Они двинулись дальше по тропинке. Иоганн Лукас поглядывал в сторону дочери и улыбался. Она тоже улыбалась, но…разглядывая носки своих старых туфелек. Судя по всему, она была смущена словами отца. Он никогда раньше не показывал, что настолько хорошо знает Катарину.

– Анна моё сердце, Мария душа, а ты – руки, ноги и голова, – неожиданно признался Иоганн Лукас и ту же спохватившись, попросил прощения.

Катарина звонко рассмеялась и крепче взяла отцу под руку.

– Не извиняйся. Это правда и я её знаю.

– Но это не значит, что я не люблю тебя, – успокаиваясь, заметил Иоганн Лукас. – Я люблю тебя, но не так как Анну и Марию. Им я всегда нужен, а ты всегда сама справляешься…вот и станция…Аристарх Рудольфович наверняка нас заждался…

Разговор прервался. Спустя минуту Иоганн Лукас входило в маленькое помещение, предназначенное для работников станции. Катарина осталась стоять снаружи. Она с любопытством оглядывали людей на перроне, время от времени бросая взгляд на часы, которые готовились преодолеть отметку в пять часов вечера.

Её внимание сразу же привлёк низенький мужчина с весьма впечатляющим брюшком. Откинув край пиджака, он засунул руку в жилет, словно подчёркивая золотую цепочку, край которой был закреплён поверх кармана. С важным видом поглядывая по сторонам, он в буквальном смысле слова… выудил часы, открыл и демонстративно на них уставился. Его не смущало, что прямо напротив него висели часы такой же формы, но гораздо большей величины. Рядом с ним стояла женщина, судя по всему его супруга и две маленькие девочки. Одежда на всём семействе отличалась прежде всего дороговизной. И это обстоятельство всячески подчёркивалось семейством.

Катарина продолжала незаметно осматривать людей, когда на перроне появилась целая группа мужчин в военной форме. Все они были одеты с иголочки и обладали безупречной выправкой. Шагах в четырёх справа от Катарины находилось ещё одно семейство, сплошь состоящее из прекрасного пола. В центре стояла дородная женщина в чёрном платье и усиленно обмахивалась веером, а вокруг неё словно бабочки сгрудились шесть молодых девиц. Едва увидев военных, они стали издавать «ахи» и «вздохи». До Катарины донёсся мечтательный голос одной из них:

– Маменька, не устаю благодарить за ваше великодушие. Музыкальный вечер в Павловске зрелище чудесное. Взгляните как хороши собой эти военные, как воспитаны…возможно вы знаете одного из них?

– Да, маменька, – вторил ей второй голос, – похлопочите о нас. Оставив на время скромность, я бы выбрала того высокого военного, который идёт вторым по счету.

Катарина невольно перевела взгляд на того самого военного, который шёл «вторым по счёту». Он, безусловно, был хорош собой. Да и остальные выглядели весьма неплохо. Но у Катарины они не вызвали ровно никаких чувств, кроме любопытства. Но и оно скоро превратилось в раздражение. Семейство рядом не переставало восхищаться военными, и это обстоятельство выводило её из себя. Она от всей души пожелала отцу возвращаться, дабы как можно скорее избавиться от назойливого общества.

Стали раздаваться паровозные гудки. Люди на перроне воодушевились и задвигались. Спустя несколько минут на станцию медленно вкатился паровоз, таща за собой открытые пассажирские вагоны полные людей. Над открытыми вагонами возвышался целый лес шляпок, цилиндров и фуражек.

Всё вокруг окутало паром. Катарина некоторое время вообще ничего не могла рассмотреть. И уже когда пар рассеялся, она снова увидела военных. Они стояли перед супружеской парой и о чём-то с ними говорили. По отдельным словам и почтительным взглядом, Катарина поняла, что прибыл великий князь Константин Николаевич Романов вместе со своей супругой.

Они почти сразу же ушли в сопровождение военных и ещё каких-то людей. Катарина испытала некоторое злорадство, услышав рядом с собой разочарованные вздохи.

– Как возможно позволить себе подобное легкомыслие? – в душе поражалась она. – Едва увидев этих военных, они готовы выбрать их себе в кавалеры. Да ещё не стесняясь, говорят об этом своей матушке.

Людей на перроне стало гораздо больше. Посему Катарина на время забыла о семействе и погрузилась в рассмотрение новоприбывших пассажиров. В основном, безусловно это были представители высшего света Санкт – Петербурга. Она сделала этот вывод, не только основываясь на внешности, но и по доносившимся до неё обрывкам слов. Почти все обсуждали предстоящий музыкальный вечер и знакомых, которых они могут встретить на этом самом вечере.

У Катарины перед глазами мелькало одно великолепное платье за другим. Ничего кроме восхищения это зрелище у неё не вызывало.

Она оставалась спокойной вплоть до того мгновения, пока до неё снова не донёсся голос одной из девиц уже знакомого ей семейства.

– Боже, Лиза, ты только посмотри на этого военного. До чего ж он хорош собой…мне сейчас станет дурно…

– До чего ж они дурно воспитаны, – с раздражением подумала Катарина и тут с некоторым удивлением услышала второй голос.

– Ой…он и правда бесподобен…я кажется, влюбилась в него…

Любопытство оказалось сильнее. Катарина незаметно скосила взгляд вправо и увидев куда смотрело всё семейство, проследила эти взгляды. Шагах в двадцати от неё стоял высокий молодой человек лет двадцати в мундире лейтенанта морского флота. Он держал в руках фуражку и оглядывался по сторонам. Великолепная белоснежная форма идеально облегала тело, а черты лица отличались благородством и мягкостью. В сочетании с голубыми глазами и тонкими усиками они могли представлять серьёзную угрозу для любой женщины. И эта угроза становилась гораздо ощутимее из-за выражения лица. Мало того, что офицер выглядел неотразимо, он ещё и радостно улыбался. А глаза буквально сияли от счастья. От него буквально волнами исходило очарование. И одна такая волна понеслась в сторону Катарины.

Вначале ей показалось, что она видит перед собой…скульптуру. Она не могла оторвать взгляда от офицера ни на мгновение. Он так сильно её притягивал к себе, что она неосознанно сделала несколько шагов вперёд, совершенно не отдавая себе отчёт в том, что со стороны такое внимание выглядит, по меньшей мере, весьма некрасиво.

Внезапно, все люди на перроне исчезли. Появилась площадь и…музыка. Она увидела свою руку в другой руке. Она танцевала и видела перед собой лицо этого офицера.

Видение длилось лишь одно короткое мгновенье или больше? Катарина не знала. Когда она пришла в себя, офицера нигде поблизости не оказалось. Он исчез. Не оглядываясь по сторонам, Катарина вернулась назад и прислонившись к стене здания посмотрела на свои руки. Они дрожали. Она несколько раз подула на них, видимо полагая, что они замёрзли в летнюю погоду. Не помогло. Тогда она решительно затрясла руками. Но результат оказался совсем неожиданный. Внутри неё возникла волна ужасающий силы. Сметая всё на своём пути, она обрушилась на Катарину и в мгновение ока подчинила своей воле. Забыв обо всём включая собственного отца, она бросилась на поиски офицера.

Глава 11

Павловский вокзал включал в себя целый комплекс зданий и сооружений, включая гостиницу, ресторан, летние галереи и парк с павильонами, каналами, мостиками и прочими восхитительными мелочами.