Вересковый мед

– Эй, командор, а ежели принцесса эта страшная, как жаба, спорим, ты её не поцелуешь?

– Чего же не поцеловать, раз она невеста самого короля! Уж с такой белой костью как у командора, только и пристало целовать принцесс…

– Неа, не поцелует!

– На что спорим, Корин? – тот, кого звали командором, попридержал лошадь, оборачиваясь к особо рьяному спорщику. – Пятьдесят золотых?

– Ну, кто же так спорит! – вмешался кто-то ещё. – С Виком спорить – себя не уважать, он же тебя обдерёт как липку! Тут надо сразу обговорить условия, это смотря какой поцелуй, а так-то он тюкнет её в губы – и прощай твои золотые!

– Не-не, что ещё за «тюкнет в губы»? Да ещё за пятьдесят золотых? Надо по-настоящему, долго и с языком, да так, чтобы она сомлела вся, ну и за грудь её потискать, раз уж такой случай представился – когда ты ещё полапаешь за грудь будущую королеву? А мы поглядим. Это тебе не мечом махать, тут настоящая отвага нужна.

По отряду прокатилась волна смеха, и всадники начали делать ставки на то, что этот самый командор на такое не отважится.

Но командор отважился.

– Думаешь, смелости не наберусь? – пренебрежительно усмехнулся он, придерживая коня.

– Потискать будущую королеву? За такое можно и головы лишиться.

– Головы лишиться можно в любой момент, Корин. А тут хоть будет весело!

Эрика лежала, сминая пальцами мох, и понимая – они говорят о ней. И что это тот самый отряд, который должен забрать её в Кальвиль. Они были совсем близко, и ветви рядом с ней качались от прикосновения к их плечам. Она впилась взглядом в того, кого все называли командором, и ярость вперемешку с ненавистью прокатилась в её душе, как верховой пожар по сосновому лесу.

По командору сразу было видно, что он главный, и что все они его уважают, и хоть и подшучивают над ним, но лишь потому, что он сам им это позволяет. А он восседал на коне как на троне. Ехал хозяином земли, глядя прямо перед собой и высоко держа голову. Из своего укрытия Эрика видела его профиль – гордый, совершенный – такой только на монетах чеканить. Их предводитель был небрит, видно, что в дороге уже не первый день, тёмные волосы лежали спутанными кольцами. Эрика рассмотрела и брови, такие же тёмные, почти чёрные. И глаза…

Он потянул повод, чуть обернулся, чтобы ответить кому-то, и Эрика увидела, что глаза у него тоже чёрные как угли на фоне светлой кожи – даром, что он южанин. И её взгляд невольно соскользнул на его губы, потому что они только что говорили о поцелуях. Красивый изгиб, снисходительная усмешка – и впрямь «белая кость»! Видно, что принадлежит он к тавиррской знати…

А потом она увидела герб на его плече – белый волк и серебристый круг луны на фоне гор. Герб Дома Адемаров. И все её попытки совладать со своей яростью в одно мгновенье разлетелись на куски.

Перед глазами мелькнули картины прошлого: горящие дома, люди, бегущие по улицам, и они – тавиррские всадники, у одного из которых был такой же волк на штандарте. И факелы в их руках.

Всадники ехали и перебрасывались шуточками о том, как этот Вик будет целовать и тискать её на обряде на потеху своим друзьям. А потом они всё-таки поставили на то, что он не сможет этого сделать, а командор поклялся, что девчонка не забудет этот поцелуй до конца своих дней. Они ударили по рукам, а некто по имени Хилет Тейн, в шапке с кисточкой, похожей на судейскую, скрепил их спор и сложил в кошелёк золотые.

Пальцы утонули в подушке мха, сгребая его в горсти, и от той ненависти, что накрыла Эрику с головой, казалось, зазвенел даже воздух в лесу. В этот момент время будто замедлилось, тело налилось холодной сталью, и Эрика решилась.

Он получит своё, этот заносчивый тавиррский пёс! Хочет поцелуев? Он получит от неё поцелуй! Стальной поцелуй! И он не забудет его до конца своих дней, который наступит прямо сейчас!

Она пробралась на другую сторону каменного гребня, чуть опередив всадников, неторопливо огибающих этот выступ скалы. Выбрала удобную позицию, спрятавшись среди папоротников, сняла колчан и положила рядом.

Жизнь за жизнь! Пусть Дом Адемаров поплатится за то, что они сделали с её матерью и отцом. Не будет этот заносчивый подонок её целовать! И пусть ей потом хоть голову отрубят.

Эрика вытащила стрелу с красным оперением. Одну такую она всегда носила с собой. Чёрное древко, сапфировая сталь, испещрённая тонкой вязью балеритских рун. Пять таких стрел в их замке в Гранарде оставил отец, уезжая в свой последний поход. Стрел, способных убивать тех, в ком есть Дар.

В тот вечер он рассказал ей о том, что успехи тавиррцев в завоеваниях не были бы такими оглушительными, если бы им не помогали падшие Дома – айяаррские прайды, перешедшие на службу к королю Раймунду. И Дом Адемаров был одним из них.

– За тебя, папа, – прошептала Эрика, натягивая тетиву.

…семь… шесть… пять… четыре…

Глава 4. Недоумки Его Величества

Рука болела нестерпимо.

И хотя получать вражескую стрелу Викфорду приходилось не впервые, но вот испытывать такую боль от простой раны в плечо было в новинку. Ему казалось, что под кожей медленно растекаются огненные змеи боли, расползаются по руке вверх и вниз странным рисунком, будто повторяя китавр – витиеватый балеритский орнамент, которым фрэйи обычно украшают свою одежду.

Викфорд знал, что ему не страшна балеритская сталь, и об этом красноречиво свидетельствовали два шрама от кинжала пониже рёбер, но сейчас ему внезапно стало страшно. А что если это и правда, то самое колдовство, о котором всю дорогу болтают его псы? Вернее, какое-то другое, а не то, что убивает Дар? Если он и в самом деле умрёт от этой раны?

Проклятье!

Он держался изо всех сил, стискивал зубы, чувствуя, как по спине стекают струйки пота, но виду, насколько ему больно, не показывал. Потому что отряду не полагается видеть его слабости. Кондотьер Стальное сердце не имеет права на слабости.

Они проехали развилку на Адерин, но не стали заезжать в городок, хотя до этого и собирались. Викфорд решил, что если ему станет совсем худо, то лучше им всем побыстрее оказаться на месте. И надо хотя бы Корину Блайту передать полномочия королевского агата и вручить балеритскую принцессу. Ведь он поклялся, что выполнит это поручение во что бы то ни стало. Он дал слово. А слово Викфорда Адемара в Кальвиле равно звону золота, и уж точно он не станет его нарушать из-за балеритской стрелы, выпущенной мальчишкой. А мальчишку он обязательно поймает… если, конечно, останется жив.

Он вытер пот со лба и вгляделся в очертания за?мка на холме. Вот и Кинвайл. Там ему и обещали вручить треклятую невесту.

Вечереет, надо спешить…что-то ему совсем худо…

Огненные змеи пробирались уже по шее, спускались вниз по спине, будто прорастая в его теле невидимыми корнями, и ноздри стали остро чувствовать все запахи: прелой листвы, мха, собственной крови…

Замок Кинвайл представлял собой жалкое зрелище. Мост через ров и главная башня были ещё в хорошем состоянии, но за башней виднелось разрушенное правое крыло, на развалинах которого уже прорастали молодые берёзки и тополя. Двор заставлен телегами и бочками, бегают куры, и навоз небольшой кучей лежит тут же. Полуразрушенные стены замка покрывал слой копоти, повсюду виднелись следы давнего пожара, а часть окон оказалась забита досками. И охраны в замке почти никакой, один только здоровый детина, которого Корин Блайт оттолкнул ногой на солому, когда тот попытался перехватить его лошадь под уздцы.

– Нда, смотрю, роскошно живёт королевская невеста, – произнёс Нурберт – один из наёмников, и все остальные расхохотались.

– С чего ты взял, что она живёт здесь? Балериты те ещё хитрые лисы, здесь наверняка просто назначили место, – ответил королевский барристер, и все с ним согласились.

Не может королевская невеста – наследница Янтарного трона, жить в такой дыре.

Викфорд спешился и, отдав поводья Бирну, не стал задерживаться во дворе и разглядывать местных, высыпавших навстречу отряду. На их лицах читались испуг, любопытство и злость, и последнего, пожалуй, оказалось больше всего. Оно и понятно, что Викфорду с его отрядом тут были рады так же, как чуме или пожару.

Он пересёк двор, по пути отшвырнув носком сапога ярко-рыжего петуха, который бросился ему под ноги, и тихо выругался. Петух не отстал, гнался за ним до самых дверей и напал ещё трижды, под конец вскочив ему на спину. Викфорд развернулся и изо всех сил приложил сапогом дурную птицу.

– Похлёбка по тебе плачет! – буркнул он и вошёл в большой холл, глядя на который становилось понятно, что внутри замок ещё более убог, чем снаружи.

Викфорда встретила высокая худая женщина со связкой ключей на поясе, и в иные времена он бы принял её за экономку, но услышав, как кто-то обратился к ней «найрэ», понял, что это и есть сама хозяйка замка. Что же, неудивительно… Она и похожа на своё жилище…

– Найрэ Нье'Келин, я полагаю? – он стянул с головы шляпу, поклонился и церемонно представился. – Викфорд Адемар из Кальвиля, агат Его Величества. Вы должны были ожидать моего приезда.

Хорошие манеры никто отменял даже в таком заунывном месте. Даже с врагами. Даже в таком состоянии, как у него сейчас. Но хозяйка его галантности не оценила, окатила холодным взглядом и ответила на приветствие сухо. А потом добавила, указывая руками на ободранный пустой холл:

– Располагайтесь и ни в чём себе не отказывайте. Соломы наш конюх ещё принесёт. Могла бы принять вас получше, но ваши… те, кто были здесь до вас, не слишком хорошо обошлись с этим домом, поэтому уж как есть.

Викфорд прищурился и медленно положил шляпу на стол.

Значит, не хочет по-хорошему…

Его уже почти лихорадило, боль стягивала половину тела, и сарказм этой ободранной хозяйки ободранного дома был нужен ему сейчас меньше всего. Он давно не чувствовал себя таким больным и разбитым. Да, если честно, он вообще никогда не чувствовал себя так паршиво. Обычно раны на нём заживали как на собаке, и на здоровье он никогда не жаловался. А вот сейчас эта слабость оказалась так некстати. Они в чужом доме – в доме заклятых врагов, и всё это может закончиться чем угодно, а он едва может передвигать ногами. Вместе со слабостью волнами накатывала и злость на этого треклятого стрелка и свою невнимательность. Каким ядом была смазана эта стрела? Теперь он понимал, что это яд, не иначе, а вовсе даже не колдовство. И может, именно поэтому стрелок был один, а настоящая засада поджидает их здесь, в этой дыре.

Он глянул через плечо на Корина Блайта, который только что вошёл внутрь, и бросил коротко: