Антисемитизм в метапсихологических очерках. Бессознательная месть за необратимость антропогенеза

2. Репрессивность культуры Х' (мощность), десексуализированное либидо Х'' (сила) являются соответственно первой и второй производными Х (работа) на рис.1. Параметры Х, Х' и Х'' в самых первых циклах антропогенеза нужно рассматривать только лишь как либидозную вовлечённость в культурный процесс [2]. Ни о каких изготовлениях орудий труда здесь речи идти ещё не может.[16 - О них не идёт даже речи у австралийских аборигенов, исследованных Фрейдом [3].] Вытесненное и сублимированное сексуальное либидо ещё не включились в работу. Кривая Y на рис.1 показывает это либидо во всей полноте за вычетом только той части, которая пошла на десексуализацию. С началом культурного строительства из него надо будет вычесть ещё вытесненное и сублимированное сексуальное либидо. Кривая Y будет указывать в этом случае только на не участвующую в культурном строительстве часть этого либидо, свободную для целей прямого влечения [2].

3. Цикл антропогенеза состоит из двух участков. Фазы 1 – 3 и 4,5. Первый из них связан с существованием первобытной орды (после убийства и пожирания её отца в фазе1) до её распада в невротической фазеЗ. Второй – с возникновением тотемического клана с мужским (фаза4) и женским (фаза5) правом и с обязательным последующим в фазе 6 (1) возвращением в орду (фаза 2). «Тотем передаётся по наследству по материнской или отцовской линии; весьма вероятно, что первоначально повсюду был первый тип передачи и только затем произошла его замена вторым» [3]. По принятой здесь концепции для тотемического клана – наоборот, мужское право меняется на женское. Однако, в глобальном смысле Фрейд остаётся прав. По отношению ко всему циклу (фазы1 – 6) всегда женское право (фаза 5) менялось на мужское (фаза 2). Пассионарные толчки завершают только женские фазы [2].

4. Обратимость времени в начале и по завершении цикла антропогенеза.

Это – наиболее трудная для понимания часть проблемы, имеющая наименее удовлетворительное историческое, психоаналитическое и физическое объяснение. Дело в том, что имеет место не просто возвратно-поступательный характер движения времени, на который указывал и Л. Н. Гумилёв [4], но прерывается пространство-время. Обладая не выше, чем обывательскими представлениями об этом предмете, автор может только указать на удачные примеры из отечественной истории в работе Г. В. Носовского и А. Т. Фоменко [5], относящиеся к пространственным смещениям: Москва – Куликово поле, Новгород на Волге (Ярославль) – Новгород на Волхове, а также на смещение, приведённое им самим [2]. Можно также указать на обратимость времени в психике, отмеченную Фрейдом, в том числе и в сновидениях [6], но не применительно к рассматриваемому вопросу. Обратимость времени в Библии в связи с антропогенезом может быть ни чем иным, как обычной повторяемостью, которая только и возможна в последовательных (нарративных) текстах [2]. С физической интерпретацией обратимости времени дело обстоит несколько проще. В размерностях работы культурного строительства Х и мощности Х' после пассионарного толчка имеет изменение только мощность Х'. Из отрицательного своего значения [-кГм/сек.] она переходит в положительное [кГм/сек.], вновь придавая физический смысл репрессивности культуры. Но это возможно только в том случае, если время в знаменателе этой размерности сменит знак в фазе 2 цикла культурного строительства [2]. На рис.2 и 3 по оси ординат отложено десексуализированное либидо Х'', а по оси абсцисс – историческое время, направления движения которого указано стрелками.

Последнее замечание относится не только к Фрейду, но и к Л. Н. Гумилёву и к судьбам культуры любезного отечества. Рассматривая единый культурно-исторический тип бессознательного, образующегося в первобытной отцовской орде (после отцеубийства), Фрейд понимал тотемическое сообщество, как клан очень диких, но всё же уже людей [3]. По представлениям автора современный фенотип человек не мог приобрести, не проходя «тотемического» этапа. Возможно (но не точно), что Фрейд этого и не исключал. Открытую им латентную сексуальность (зона между точками А и В на рис.1) можно отнести только к этому этапу. Л. Н. Гумилёв считал, что после пассионарного толчка (аналог танатально-дискретной фазы отцеубийства в антропогенезе) этнос медленно, но верно гибнет. Если понимать 1917 год в России, как год такого толчка, то только принимая желаемое за действительное, можно было бы с уверенностью смотреть в будущее. И тем не менее такая ситуация применительно к антропогенезу, видимо, была. После таких толчков в фазе 3 процесс заканчивался. Либидозной вовлечённости в культурный процесс не хватало для формирования «репрессивной горки» культуры в фазе 4 на рис.1. Одоление максимума этой репрессивной горки требовало чего-то большего, чем просто либидозной вовлечённости. Иначе не возникло бы археологической проблемы так называемого «недостающего звена», лежавшей вне сферы профессиональных интересов доктора Фрейда. Эта проблема могла быть снята только последующим «тотемическим» этапом (фазы 4 и 5) развития антропогенеза [2]. А говоря более строго – стыком этих фаз. Ещё строже – медленным накоплением генетических признаков, соответствующих этому стыку. Всё это время накопления процесс антропогенеза в фазе 4 оставался обратимым и дефицит антропоморфности выражался в «недостающем звене». Наличие этого «тотемического» этапа развития антропогенеза позволяет оптимистичнее взглянуть на современное и будущее отечественное культурное развитие. Однако, оно не снимает проблемы этого будущего развития, связанной со стыком этих фаз, но уже выходящей за тему главы.

Экзогамия и тотемизм

«Одной из реакций на отцеубийство – писал Фрейд [3] – было установление тотемической экзогамии, запрещение каких бы то ни было сексуальных отношений с женщинами семьи, которые были нежно любимы с детства. Этим был загнан клин между нежными и чувственными стремлениями мужчин, клин, и по сей день глубоко внедрившийся в любовную жизнь мужчины. Вследствие этой экзогамии чувственные потребности мужчин должны были довольствоваться чужими и нелюбимыми женщинами». Справедливость этого фрейдовского замечания многие читатели мужского пола могут оценить на собственном опыте юношеских переживаний. С взрослением индивида этот «клин» практически исчезает и остаётся только у невротиков. Его кратковременное исчезновение в полузвериной орде (поскольку антропогенез уже начался с убийством её отца) сыграет важнейшую роль во всём цикле, придав необратимость процессу в точке смены мужского права на женское (стык фаз 4 и 5). Поскольку экзогамия оставила столь глубокий след в душевной жизни современных мужчин, естественно предположить, что институт её вызвавший, должен если не сохраняться в современном обществе (он исчез с приручением животных и возникновением скотоводства [3]), то во всяком случае присутствовать в виде никуда не исчезнувшего архаического осадка в бессознательном. В этом особенность проявления основного биологического закона в психике. Онтогенез не только повторяет филогенез, но (в отличие от биологических объектов) филогенетические признаки в нём никуда не исчезают. Институт экзогамии в стаде взрослой гориллы или отца первобытной орды нас будет мало интересовать. Нас будет интересовать экзогамия, как коллективное человеческое (по сути полузвериное) бессознательное установление, имеющее сакраментальный смысл (табу) уже после распада первобытной отцовской орды, как институт дляпредупреждения инцеста. «Раз тотем передаётся по наследству и не изменяется вследствие брака, то легко предвидеть последствия запрета, например, со стороны матери. Если муж принадлежит к клану с тотемом кенгуру и женится на женщине с тотемом эму[17 - Птица-тотем одного из тотемических сообществ австралийских аборигенов.], то дети, мальчики и девочки, все – эму. Сыну, рождённому в этом браке, окажется невозможным кровосмесительное общение с матерью и сёстрами, которые тоже эму. Отцу, который принадлежит к клану с тотемом кенгуру, предоставляется, однако, возможность, по крайней мере согласно этому запрету, инцеста со своими дочерьми эму. При унаследовании тотема со стороны отца, отец – кенгуру, и дети также кенгуру; получается, что отцу был бы тогда запрещён инцест с дочерьми, а для сына был бы возможен инцест с матерью» [3]. В десексуализированном смысле [2] при наследовании тотема по мужской линии сакрализуется мужское начало (фаза 4), при наследовании по женской линии – женское (фаза 5). В точке ±0 десексуализированного либидо (стык фаз 4 и 5) запрет на инцест не институционально, а фактически не мог не сниматься. Упомянутый Фрейдом «клин», загнанный между нежными и чувственными стремлениями мужчин, временно оказывался вынутым в этом стыке. Грозное наказание за нарушение табу (смерть) на короткое время не могло не сниматься. Экзогамия в этом стыке (де-факто) существовать не могла. «Вредные последствия кровосмесительства – писал Фрейд [3] – ещё до настоящего времени не безусловно доказаны и относительно человека их трудно доказать». Зато специалисты по племенной работе с животными хорошо знают, что улучшение породы невозможно без использования инбридинга. Неизбежное накопление рецессивных наследственных признаков при бессознательном инцесте (инбридинге) изживалось в духе Дарвина. Но при этом был дан шанс для одоления максимума репрессивности культуры Х' со скачкообразным покрытием дефицита антропоморфности – археологического «недостающего звена».

Мужская фаза. Идентификация

В фазе 4 братья, когда-то убившие отца, стремились стать равными отцу принятием в пищу частей, заменяющего его тотема на трапезах. Но узы братского клана оставляли такое желание не осуществлённым для каждого из соперничающих братьев. Либо для кого-то из них оно осуществлялось на очень короткое время. Никто не мог достичь могущества отца, к которому они все стремились. У каждого из них росла (само) идентификация с отцом. «Идентификация известна психоанализу как самое раннее проявление эмоциональной связи с другим лицом. Регрессивным путём, как бы интроекцией объекта в Я, она становится заменой либидозной объектной связи» [7]. В предельно возможной полноте такой идентификации и завершается фаза 4. Под «другим лицом» здесь нужно понимать отца орды и его субституты: тотема, вождя племени, царя, бога. Полузвериное сообщество в точке ±0 десексуализированного либидо уподоблялось индивиду в расцвете сил, пытаясь оставить после себя органически целостную зародышевую плазму. Не обладая реальным полом, оно оставляет после себя зародышевую плазму в точке слияния своих «виртуальных полов», продвигаясь далее вдоль фазы 5 в танатальную дискретность. Игнорирование этой плазмой государственных, национальных, расовых и этнических границ интерпретировано ветхозаветной историей как процесс «рассеяния», которого в действительности никогда не было. Достигнутое с большим трудом психическое равновесие с «высшим началом» сменило характер инцестуозного запрета, с дальнейшей сакрализацией в табу не мужского, а женского начала (фаза 5). В ордынской Руси Батый (батя) и Мамай (мама) – обобщённые пространственно-временные отображения мужского и женского начал десексуализированного либидо, как Иудея (мужское) и Израиль (женское) в Библии [8], тяготеющие соответственно к Востоку и Западу. Батый, как мужское имя, представлял собой результат «суггестивных наложений» (по Фрейду) достаточно большого числа имён [5] указанных выше «братьев».

Женская фаза. Пассионарный толчок. Возвращение в орду

Л. Н. Гумилёв отмечает Мамая как предводителя западной партии ордынской Руси [9] – разросшегося, высокоцивилизованного аналога первобытного тотемического сообщества в контексте настоящей главы. Развенчание политически обусловленной сказки-мифа про«татаро-монгольское иго» можно рассматривать как ценнейшее научное достижение Л. Н. Гумилёва. Миф просуществовал более 600 лет и строго охранялся даже советской цензурой. Женская фаза отразилась не только во владычестве Мамая-западника. С середины XIX века и весь «Серебряный век» любовные треугольники (среди них были и платонические) во главе с женщиной стали обычным явлением в культурной среде России. Так проявилась женская предреволюционная фаза России, как отблеск фазы женского наследования тотема в первобытном сообществе, как наследственный осадок филогенеза в бессознательном, в онтогенезе десексуализированного либидо [2]. «Грядущая свобода» (мотив Кандавла – освобождение от близости к реальной женщине) – сакрализованная «Прекрасная Дама» – лейтмотив великой русской литературы, начиная уже с А. С. Пушкина. Не только в персонажах, но и в её творцах. В этом – пафос её гражданственности, не проявившейся ни в какой другой. Не в «женском», а в «демократическом» дискурсе эту «свободу» очень точно подметил А. М. Эткинд [10]. «Бабьи бунты», прокатившиеся в 1916 году по всей России, – предвестники непосредственной близости этой «Грядущей свободы» [2].

Из танатальной дискретности культурно-исторического процесса берёт своё начало известная легенда о разделении полов. Атман (в восточной традиции или Зевс – в западной) разрубил каждого человека на две части. Когда каждое естество разделилось пополам, у человека появилось влечение к его второй половине, чтобы снова срастись. По сути расчленялся с изменением направления течения времени не реальный, а виртуальный пол – десексуализированное либидо [2]. В фазе 1 (6) оно – энергоноситель любого религиозно-культурного ренессанса. Его истинный творец – Танатос. Он создает максимальное «остранение»[18 - От слова «странность». Результат восприятия психикой изменения направления течения времени.] (по В. Б. Шкловскому) вплоть до полной смены культурной парадигмы и поведенческого стереотипа. Резкая смена знака в десексуализированном либидо – характерный признак начала такой смены. Смена женского начала на мужское с изменением направления течения исторического времени. Окончательная смена стереотипа поведения – бессознательный, длительный, трудно освобождающийся из под культурного влияния процесс. Вот почему библейский Апокалипсис может быть истолкован, как расставание в пассионарном толчке с женской фазой и возвращением в орду. Автор Апокалипсиса [8] в припадке религиозной экзальтации идентифицировал Спасителя («облачко на Троне») с образом нагой Кассиопеи [11]. Ведь созвездия «Трон» и «Кассиопея» – одно и то же! Он должен был увидеть именно Её! С угрозой страшного зверя с числом 666 (крест латинский)! Ничего другого и не мог увидеть Патриарх Восточной церкви (попавший под пяту светской власти) после ее распада на Восточную и Западную. Ему осталась только Восточная – мужское начало природы тела Христова. Женское начало («Домик в Лоретто» с отблеском «Пречистой Девы») осталось на Западе. Столь же «остранённым» и для большевиков было расставание с идеей Мировой пролетарской революции и замена её идеей строительства коммунизма в одной, отдельно взятой стране. По форме – первобытного коммунизма в той же орде (фаза 2). С явными признаками её распада в фазе 3. Догадка А. Т. Фоменко [12] о практически одновременном[19 - Но не в одновременном каноническом оформлении. Имеются в виду обе главные конфессии христианства и ислам.] возникновении монотеистических религий (суд Париса у трёх богинь) имеет недвусмысленное толкование – сближение концов женских фаз на Ближнем Востоке, в Азии и на Западе. Бойня народов при Кадеше (Троянская война) и была глобальной танатально-психотической фазой – наложением Восточных фаз 1 (6) на Западные 1' (6'). Рис.2. Наложение этих фаз на Востоке и на Западе в начале ХХ века привело к двум мировым войнам с попыткой распространения между ними на весь мир женской фазы (в Мировой пролетарской революции) и удавшимся распространением на Восточную Европу и значительную часть Азии только термидорской (мужской), длившейся почти до конца прошлого века.