Воспитание православного государя в Доме Романовых

Екатерина Алексеевна переняла от эпохи прежнего правления лишь внешний набожный стиль поведения. В самом начале своего царствования, зная о нелегитимности своих притязаний на власть, она усиленно посещала церкви и монастыри, как бы замаливая грех муже-и цареубийства, и публично благодарила Бога за то, что Он избрал ее на престол. Она строго соблюдала все посты и требовала того же от своего окружения, пешком ходила на богомолья, публично восхищалась проповедниками и «не позволяла в своем присутствии говорить против религии […] целовала у духовенства руки, шла иногда в крестных ходах»[112 - Поселянин Е. Русская церковь и русские подвижники XVIII века. – СПб., 1905. – С. 102.].

Тщательное соблюдение православных традиций императрицей описывает также неизвестный немецкий автор, который наблюдал ее во время придворного богослужения: «Когда священник что-либо читал или пел речитативом, то государыня, подобно простонародью, делала весьма глубокие поклоны верхним корпусом и при каждом поклоне крестилась трижды. Эти поклоны она делала так низко, что верхняя часть тела по отношению к ногам составляла прямой угол. […] Таких крестных знамений делала монархиня в течение получаса, пожалуй, до 50 и доказывала благочестие»[113 - Екатерина II по рассказу современника-немца // Русский архив. – 1911. – Кн. 2. – Вып. 7. – С. 331.].

Тем не менее в своих многочисленных путешествиях государыня все более убеждалась в этническом и культурном многообразии Российской империи и, несмотря на доминирующую православную веру, при выработке имперской идеологии старалась показать этнокультурную терпимость и религиозную толерантность[114 - См.: Ибнеева Г. В. Формирование имперской политики России во второй половине XVIII в.: опыт политического взаимодействия Екатерины II и имперского пространства. Дисс… д-ра ист. наук. – Казань, 2007.].

Глава 4. «Московский Златоуст» Платон Левшин

По-настоящему первым из наследников, у кого был подлинный учитель Закона Божия, стал император Павел I[115 - Павел I Петрович (1754–1801) – император Всероссийский с 1796 г.].

Император Павел I Петрович – одна из наиболее загадочных и трагических фигур на российском престоле. Несмотря на обширную историографию, его персона до сих пор окружена завесой тайн, сплетен и домыслов. Между тем А. С. Пушкин называл его «романтическим императором» и собирался написать историю его царствования. А. И. Герцену принадлежало еще более яркое определение – «коронованный Дон Кихот». В литературных кругах рубежа XIX–XX вв. с легкой руки поэта Д. С. Мережковского Павла называли «Русским Гамлетом» за схожесть судеб с датским принцем. Сам Лев Толстой говорил о Павле: «Я нашел своего исторического героя. И ежели бы Бог дал жизни, досуга и сил, я бы попробовал написать его историю»[116 - Цит. по: Хорватова Е. В. Русский Гамлет. Павел I, отвергнутый император. (Серия: Сюрпризы истории). – М.: АСТ-Пресс книга, 2011. – С. 2.]. К сожалению, этим замыслам не суждено было сбыться.

Никто более из российских государей не казался столь противоречивым на троне. Даже рассматривая религиозность Павла Петровича, историки не сформировали сколько-нибудь целостной картины его мировоззрения. В исследованиях отмечались его болезненная религиозность и мистицизм[117 - Вернадский Г. В. Начертание русской истории. – СПб.: Лань, 2000.], склонность к католицизму и влияние на него масонских идей[118 - Морошкин М. Иезуиты в России с царствования Екатерины II до нашего времени. – СПб., 1867–1870. Ч. 1–2. Далее – Морошкин М.; Знаменский И. Положение духовенства при Екатерине II и Павле I. – СПб., 1880.], связи с Мальтийским орденом[119 - Лабзин А. История ордена святого Иоанна Иерусалимского. – СПб., 1799.] и многое другое. В некоторых работах утверждалось, что Павел вообще больше любил бывать на плацу, чем в церкви[120 - Зарин Я. С. 96.].

Тем не менее религиозная составляющая играла решающую роль во внутренней и внешней политике Павла I. Именно Платон (Левшин)[121 - Платон (Левшин) (Петр Георгиевич Данилов, 1737–1812) – митрополит, автор первого по времени систематического курса русской церковной истории «Краткая Церковная Российская История» в 2 ч. – М., 1802.], которому историки традиционно отводят ведущее место среди русских иерархов той эпохи, на долгие годы стал духовным наставником императора.

Владыке Платону[122 - Обращение «владыко» относится к представителям высшей иерархии Русской Православной Церкви, начиная с сана епископа; обращение «отец» относится ко всем остальным рукоположенным клирикам, начиная с сана дьякона.] также посвящено немало сочинений[123 - Приведем лишь некоторые из них: Дмитриев Д. С. Платон, митрополит Московский и его обитель. – М., 1898; Четыркин Ф. В. Платон, митрополит Московский. 2-е изд. – СПб., 1899; Надеждин А. Митрополит московский Платон как проповедник. – Казань, 1893; Н. П. Розанов. Московский митрополит Платон (1737–1812 гг.). – СПб., 1913. Далее – Розанов Н. П.], в которых его признают как высшего администратора[124 - См.: Беляев А. А. Хозяйственная деятельность митрополита Платона. – М., 1899.], как талантливого писателя[125 - Горский М. Русский Златоуст // Русский паломник. – 1912. – № 49.], как выдающегося богослова [126 - Беляев А. А. Митрополит Платон как строитель национальной духовной школы. – М.: Сергиев Посад, 1913.] и как придворного проповедника[127 - Статью о Платоне (Левшине) как проповеднике при Российском императорском дворе см.: Электронный ресурс: Elise Kimerling Wirtschafter. Religion and Enlightenment In Eighteenth-Century Russia. Father Platon at the Court of Catherine II // SEER, Vol. 88, Nos. V2, January/ April 2010, pp. 180–203 // http://alpha.as.huji.ac.il/. Далее — Кимерлинг Виртшафтер Э.], получившего известность не только в России, но и далеко за ее пределами. Однако его роль в деле религиозного воспитания сына Екатерины Великой, на наш взгляд, освещена недостаточно полно.

Биография митрополита Платона была традиционна для иерарха того времени[128 - Первая по времени подробная биография Платона (Левшина) была опубликована в кн.: Снегирев И. М. Начертание жития митрополита Платона. – М., 1831. См. также: Платон (Левшин), митрополит // Русский биографический словарь / Под ред. А. А. Половцова. T. XIV. – СПб., 1905. – С. 49–54. Далее – РБС.]. Происходил он из семьи церковнослужителя. В автобиографии[129 - См.: Автобиография Платона, митрополита Московского / Предисл. и примеч. прот. С. К. Смирнова. – М., 1887. – С. 25–26. Далее – Автобиография Платона.] он отмечал, что родился на восходе солнца в Петров День[130 - Петров День – праздник святых апостолов Петра и Павла, по старому стилю 29 июня. Интересно заметить, что день его тезоименитого святого совпадает с Днем ангела императора Павла I.] и потому назван был Петром. Его отец, причетник церкви, в это время бил в колокола к заутрене. Мальчик с раннего детства прежде всех наук постигал умение молиться, а грамоте, как и все дети его окружения, также обучался по церковным книгам. В восемь лет он уже свободно читал, пел в церковном хоре и мог на клиросе «править во время литургии».

Сначала сына церковнослужителя отдали учиться в Коломенскую семинарию, а затем в Славяно-Греко-Латинскую академию. Основанная в 1687 г. выдающимся богословом Симеоном Полоцким и его учеником Сильвестром Медведевым, академия долгое время считалась единственным высшим учебным заведением России. Многие ее выпускники в дальнейшем стали известными учеными, дипломатами, деятелями культуры, искусства и Церкви.

Портрет цесаревича Павла Петровича в Учебной комнате. Источник: Государственный Эрмитаж

Кроме богословских предметов, Петр Левшин самостоятельно овладел греческим и французским языками, стал свободно пользоваться немецким и латынью. Во время учебы в академии на него была возложена обязанность толкования в церкви Катехизиса.

Каждое воскресенье эти беседы привлекали со всей Москвы многочисленных прихожан, и в скором времени о нем пошла слава как о «московском апостоле» и «втором Златоусте». Сам владыко вспоминал это время как самое счастливое в своей жизни.

По окончании учебы он был переведен преподавателем семинарии при Троице-Сергиевой лавре, где и принял в 20-летнем возрасте монашеский постриг с именем Платон. Придворным проповедником в то время был Гедеон Криновский, занимавший должность архимандрита лавры. Он же стал первым покровителем Платона, взяв его на масленицу 1759 г. в Петербург. Но по-настоящему знакомство со столицей и придворным обществом произошло несколько позже.

Будущая императрица Екатерина Алексеевна была тогда еще лишь великой княгиней и не пользовалась никаким влиянием при дворе. Она даже была разлучена с сыном после его рождения по воле государыни Елизаветы, которая сама занялась его воспитанием.

Великий князь Павел Петрович был на тот момент единственным правоспособным лицом для занятия российского престола, и потому его стали воспитывать как наследника. В раннем детстве он был отдан на попечение нянек, сказочниц, богомолок и приживалок. Когда же Елизавета всерьез начала обдумывать способы воспитания цесаревича, она обратилась за советом к графу Никите Ивановичу Панину, главному воспитателю наследника. Он сочинил пространный опус[131 - См.: Всеподданнейшее предъявление слабого понятия и мнения о воспитании Его Императорского Высочества, государя великого князя Павла Петровича. Записка графа Н. И. Панина. 1760 г. / Сообщил Т. А. Сосновский // Русская старина. – 1882. – Т. 35. – № 11. – С. 313–320. Далее – Панин Н. И.], в котором развил мысль о богословском воспитании: «Три главные и начальные человеческие добродетели, о которых здесь упомянуть должно, суть: чувствительное познание своего Творца; Его святое намерение в создании нас и нашей за то Ему посвященной должности»[132 - Панин Н. И. С. 317.]. Отсюда следовал вывод, что «познание Бога» – это главное, чему следует обучать цесаревича». В ответ императрица собственноручно составила «Инструкцию»[133 - Полное название сочинения «Инструкция обергофмейстеру при Его Императорском Высочестве государе великом князе Павле Петровиче, господину генералу-поручику, камергеру и кавалеру Никите Ивановичу Панину».], или «Наставления»[134 - Наставление императрицы Елизаветы Петровны графу Н. И. Панину о воспитании великого князя Павла Петровича // Русский архив. – М., 1881. – Кн. 1. Далее – Наставления графу Панину.], адресованные Н. И. Панину, от 24 июня 1761 г. В частности, в пункте первом там было сказано: «Познание Бога да будет первый долг и основание всему наставлению»[135 - Наставления графу Панину. С. 18.].

В канун Рождества 1781 г. императрица Елизавета Петровна умерла, и на трон взошла императрица Екатерина Алексеевна.

Когда государыня взошла на престол, в мае 1763 г. по обычаю русских монархов[136 - В Троице-Сергиевой лавре молодой царевич Петр Алексеевич нашел убежище во время Стрелецкого бунта. Когда императрица Елизавета Петровна взошла на престол, она дала обет, что по приезду в Москву всегда будет возобновлять это событие. Этот обычай посещения Троице-Сергиевой лавры переняла и Екатерина II.] она приехала в Троице-Сергиеву Лавру на поклон к мощам преподобного Сергия Радонежского. Здесь же в поле ее зрения попал удивительный проповедник – первый соборный иеромонах Платон, поздравительная речь которого до слез растрогала государыню. В своей проповеди он развил мысль о Божьем промысле на избрание царей[137 - Снегирев И. М. Жизнь московского митрополита Платона. – М., 1891. Ч. 1. – С. 39. Далее – Снегирев И. М.], сравнивая монарха с пастырем, а его подданных с паствой, тем самым проведя прямую аналогию правителя с Иисусом Христом. Императрица тут же приказала проповедь отпечатать[138 - Автобиография Платона. С. 26.].

Поскольку вопрос о законоучителе для наследника до того времени оставался открытым, Екатерина Алексеевна решила остановиться на кандидатуре ученого монаха из Троице-Сергиевой лавры. Правда, перед утверждением его в должности граф Никита Панин решил проэкзаменовать будущего законоучителя. Не будучи богословом, но имея высокий статус при дворе и большой авторитет в глазах самой государыни, он спросил Платона, не суеверен ли он. Но тот ответил, что ненавидит суеверов и ханжей[139 - Розанов Н. П. С. 77.]. Сей ответ показался всем весьма достойным.

Однажды сам Платон вспоминал, что императрица в начале их знакомства спросила, почему он избрал монашескую жизнь. Он ответил: «По особливой любви к просвещению». Екатерина удивилась: «Да разве нельзя в мирской жизни умножать просвещение?» «Льзя, – ответил ученый монах, – но не столь удобно, имея жену и детей и разные мирские суеты, сколько в монашеской жизни, где по всему свободен». Из этого разговора Платон сделал вывод, что «сей ответ убедил императрицу в избрании его учителем»[140 - Платон (Левшин), митрополит Московский. Из глубины воззвах к тебе, Господи. – М.: Паломник; Русский двор, 1996. – С. 22.].

В результате через полгода после первой встречи императрицы и иеромонаха в камер-фурьерском журнале уже появилась запись, что 2 ноября 1763 г. в придворной церкви «проповедь говорил учитель Его Императорского Высочества […] иеромонах Платон»[141 - Камер-фурьерский журнал за 1763 год. С. 223.].

Обучение вере, как и прочим общеобразовательным предметам, обычно начиналось с 7-9-летнего возраста. С этого же времени начиналось и духовное воспитание. Это не случайно. Напомним, что в православии до семи лет ребенок считается младенцем, не способным сознательно совершать грехи, и потому причащается без исповеди. После семи лет он уже отрок, вполне отвечающий за свои слова и действия. Именно с этого возраста у ребенка появляется возможность исповедоваться и с ним в церкви начинает общаться духовник[142 - Примерно то же правило практикуют католики, у которых первое причастие (оно же таинство конфирмации) формально совпадает с началом сознательного возраста, то есть в 7–9 лет.]. У великого князя Павла Петровича религиозное воспитание началось с девяти лет.

Законоучитель был определен на квартиру в бывшем деревянном Зимнем дворце[143 - Бывший деревянный Зимний дворец, спроектированный архитектором Растрелли (1754–1755), располагался на углу реки Мойки и Невского проспекта и служил в качестве временной императорской резиденции.], и ему было положено приличное жалованье[144 - «1000 рублей жалование, 300 рублей на стол, по штофу водки в неделю, по бутылке рейнвейну на день, меду, полпива, кислых щей, дров и свеч неоскудное число, белье столовое и посуда всякая дворцовая, да истопник и работник; а сверх того карета дворцовая с парой лошадей и с конюхом». См.: Автобиография Платона. С. 29.]; уроки наследнику он должен был давать три дня в неделю: в понедельник, среду и пятницу в течение одного часа. По воскресеньям и в праздничные дни он читал с наследником перед обедней Священное Писание с объяснениями[145 - Снегирев И. М. С. 21.], причем время занятий было не ограничено.

Для лучшего усвоения материала иеромонах составил книжку-учебник с религиозными вопросами и ответами, своего рода Катехизис[146 - Православное учение или сокращенная христианская Богословия для употребления Его Императорского Высочества Пресветлейшего Всероссийского Наследника благоверного государя Цесаревича и Великого Князя Павла Петровича, сочиненная Его Императорского Высочества учителем иеромонахом Платоном. – СПб., 1765. Далее – Катехизис.]. Этот труд, специально предназначенный Платоном для усвоения цесаревичем основ вероучения, был издан позже отдельным томом[147 - Катехизис в настоящее время хранится в фондах отдела редкой книги Научной библиотеки Государственного Эрмитажа.]. Книга имела отметки на полях, сделанные рукой 11-летнего Павла.

Катехизис был опубликован в России в 1765 г. тиражом 800 экземпляров (второе воспроизведение – 1780 г.)[148 - См.: Сводный каталог русской книги Гражданской печати XVIII века. 1725–1800. Том И. – М., 1964. – С. 426. № 5361.], а также был переведен на несколько иностранных языков и вскоре получил широкую известность за рубежом.

Данное сочинение стоит особняком среди прочих трудов Платона. Несмотря на то что он оставил после себя богатейшее богословское наследие (например, им было составлено несколько Катехизисов: для мирян, для священников и т. п.), этот сборник содержал основы вероучения, специально адресованные для будущего православного императора. В книге наряду с объяснениями заповедей, основных молитв, значения обрядов и таинств главное внимание было уделено обязанностям государя перед Богом, Церковью и народом (выделено мной. – М. Е.).

Таким образом, именно Платоном Левшиным при Российском императорском дворе впервые было озвучено учение византийского богослова IV в. Евсевия Памфила. В частности, в тексте было сказано: «А наипаче для государя благочестивая вера есть особливо полезна: ибо она его, яко никакому человеческому закону не подлежащего подвергает закону своему, а чрез то содержит его в пределах святой правды, – притом делает, чтоб он без расслабления проходил свою великую должность»[149 - Катехизис. Глава II «О вере евангельской». Параграф 29 «О правительстве церковном».].

В этой работе Платон особо подчеркивал, что нет никого на земле выше государя, а потому ни от кого монарх не может получить награды за свои подвиги, кроме самого Всевышнего. Как воля Бога должна быть для императора непрекословным законом, так воля императора должна быть законом для подданных. «Но чтоб сия между человеком неограниченная воля не была употреблена во зло, вера ей свои священные предписывает правила, и Государя, неподверженного законам человеческим, подвергает Закону Божьему», – писал Платон[150 - Катехизис. С. ХХ2 об., ХХЗ.].

Книга состояла из введения, двух частей, молитв и «Рассуждения о Мельхиседеке». Зная, что Катехизис будет опубликован, в начале текста Платон поместил обращение к читателю, где было сказано, что высокий пример Его Императорского Высочества должен возбудить родителей, чтобы детей своих с младенчества воспитывали в законе Господнем, готовили их к честности и беспорочному житью в будущем.

Когда законоучитель разъяснял цесаревичу его будущие обязанности, он пытался говорить простым и ясным языком, далеким от схоластических богословских проповедей. Так, согласно учению Церкви, будущему государю необходимо прилагать старание, чтобы его народ обучался Закону Божию для стремления к добру и обуздания своих порочных желаний. В свою очередь долг монарха – служить «примером и светлым зерцалом», в котором подданные его могли бы усмотреть дух благочестия и пример для подражания. Заключал же он свое сочинение словами: «Сама Христианская Церковь на земле вручает себя покровительству Государю».

Занятия с наследником начались 30 августа 1763 г. сначала устно – с рассуждения о пользе обучения богословию. По книге уроки продолжались с 13 апреля 1765 г.[151 - Там же. С. 1.], о чем в книге есть пометка, сделанная рукой Павла Петровича.

12 сентября того же года в присутствии императрицы Екатерины Алексеевны состоялся экзамен по богословию, о чем также имелась запись рукой архиепископа Платона на двадцать седьмой странице, где заканчивалась первая часть обучения.

Платон писал во введении, что в этом сочинении великий князь увидит «высокие истины о Бытии Бога и […] его совершенствах», о том, как Господь создал этот мир, украсил его и связал своим Промыслом, как Он этот мир сохраняет и им управляет; цесаревич познакомится с евангельскими таинствами и откровениями. «Ваш разум просветится, – писал Платон, – чистейшими Евангельскими нравоучениями с самыми подробными испытаниями добра и зла»[152 - Катехизис. С. 6.].

Прежде всего в этом труде было отмечено, что будущему государю необходимо прилагать старание, в противном случае бывали примеры бесславных правителей, которые оставили после себя в истории свои имена «в омерзении», чьи цветущие государства пали и «цари не благочестивые были тому причиной».

Наследник завел тетрадь, где все уроки записывал в виде вопросов и ответов[153 - См.: Дневник митрополита Платона // Из бумаг митрополита Платона. – М., 1882. – С. 84. Далее – Дневник митрополита Платона.]. Одновременно Платон также начал вести дневник с 29 августа 1763 г. (день, когда он вступил в должность законоучителя) и по 8 сентября 1765 г. (за несколько дней до сдачи наследником экзамена по богословию).

В дневнике были отмечены не только темы уроков, но и ответная реакция на них маленького Павла. Первая глава Катехизиса называлась «О естественном познании Бога». В ней имелась непрерывная цепь рассуждений, приводящих к выводу о существовании Всевышнего[154 - Катехизис. С. 3–4.]. Например, мы сами себя создать не могли, и этот мир также сам себя создать не мог. Значит, все это кто-то создал. Если все кто-то создал, значит, Он над всем властвует. У всех народов, даже самых примитивных, есть вера и алтарь. Значит, все без исключения верят в Бога. У всех людей есть совесть, которая страдает от греха и радуется правде. Значит, не может человек удовлетворяться только земными радостями, а есть чувства более высокие. Узнав, что Бог есть, человек в меру своих возможностей пытается Его себе вообразить. Значит, внутри него есть что-то, отличное от тела, дающее возможность познавать самого себя, мир и Бога. Значит, есть душа[155 - Там же.].

Павел, выслушав урок, спросил: «Что прежде мира было?» «Ничего, кроме Бога, – ответил Платон, – ибо все вещи заключены в мире; а когда мир сделан из ничего: следует, что прежде мира не было ничего, кроме Бога»[156 - Дневник митрополита Платона. С. 57.].

В Катехизисе имелось рассуждение о Священном Писании, о его разделении на Ветхий и Новый Заветы; о происхождении Спасителя. «А почему Иисус Христос называется Сын Давидов и Аврамов, если они его не родили?» – спросил Павел. «Потому что он их потомок», – ответил Платон[157 - Там же. С. 58.].

Перед глазами маленького цесаревича представали все пророчества и чудеса, нравоучения и заповеди, легенды и мифы[158 - Катехизис. С. 29–38.]. Павел постоянно задавал вопросы, а Платон терпеливо на них отвечал. Но бывало, что и законоучитель спрашивал своего ученика: «Почему Святой Дух явился в виде голубя?» И получал ответ: «Голубь есть птица самая чистая». Когда же речь зашла, отчего Бог при крещении творил чудеса, Павел ответил: «Чтобы фарисеи уверовали»[159 - Дневник митрополита Платона. С. 60.].

За время занятий подробно говорилось о грехах и преступлениях людей, об их последствиях и примерах спасения от них. «Для спасения человека Бог сам воплотился в Христе», – заключал Платон[160 - Катехизис. С. 61]. Так же подробно рассказывалось о божественной и человеческой природе Христа, который соединил в себе три ипостаси: Царскую, Священническую и Пророческую; о Его делах и пророчествах, о муках, погребении и воскресении[161 - Там же. С. 60–61.].

На следующих уроках выяснили, что если Бог есть, то человек обязан относиться к Нему с почтением. Но есть почитание внутреннее, а есть внешнее[162 - К внутреннему почитанию относятся любовь, страх, прославление имени Бога, благодарение за Его благодеяния, признание своей немощи и бедности, призыв к помощи. Внешнее поклонение – это чтение молитв, коленопреклонение, воздыхание и слезы при исповедании, хождение в храм, исполнение всех таинств и образов Церкви. См.: Катехизис. С. 15–16.]. Платон подчеркивал, что оба вида поклонения обязательны для христианина. «Сие Богопочтение не может остаться без награды, а нечестивость без наказания, ибо Господь все видит»[163 - Катехизис. С. 17–18.], – сделал вывод законоучитель. «Воображаю такового, который все видит», – был ответ Павла[164 - Дневник митрополита Платона. С. 57.].

Платон давал объяснение, что такое Церковь, и утверждал, что Церковь всегда была и будет гонима, ибо «между добродетелью и пороком есть вечная, непримиримая брань», а в качестве примера приводил судьбу Каина и Авеля[165 - Катехизис. С. 41.].

Особое внимание Платон обращал на доказательство правоты Греко-Российской Церкви. Он считал, что от ее единства отрываются все те, чье общество «не есть Церковь, а сборище неправославное». И далее он называл «три знатнейшие в христианстве секты: Папскую, Лютерскую и Кальвинскую», которые «все себе взаимно противны»[166 - Там же. С. 80–82.].

«Наша Церковь с апостольских времен содержит ненарушимые предания. Еретические учения она соборами Вселенскими отражала»[167 - Там же. С. 82.], – делал вывод Платон. «Папство, – продолжал он, – кроме того, что суеверствами самыми вредными наполнено», догмат о Святом Духе «перетолковывает», «чашу причащения и чтения Священного Писания от простого народа отняло» и присваивает себе «неизвестное Евангелию владычество». А кальвинизм и лютеранство, по мнению Платона, также «отвергли и святые предания апостольские первенствующей церкви» и, кроме того, «противно Писанию учат о тайне причащения и о прочих тайнах»[168 - Там же.].

Не останавливаясь подробно на разнице в догматах всех конфессий, Платон пытался доказать, что поскольку Греко-Российская Церковь, заложенная в первые века христианства и хранящая предания, может считаться первенствующей и потому истинной, то все прочие, отколовшиеся от нее с течением веков, могут называться лишь «сектами», проповедующими еретические учения. Только в России и Греции не было нарушения веры, «а Церковь наша православная не только есть истинная, но едина также от самого начала мира». Мы приняли веру от греков, они – от апостолов, а апостолы неразлучны были с ветхозаветными преданиями и самим Спасителем[169 - Катехизис. С. 83–87.].

Таким образом, Платон подводил наследника к мысли о первенстве Церкви, к которой принадлежал российский монарх. «А если бы я магометанина имел слугу, должен ли я принудить его нашу веру принять?» – спросил Павел. «Не должно принудить», – ответил ему Платон. «И мне так кажется», – согласился цесаревич[170 - Дневник митрополита Платона. С. 79.].

С января 1764 г. стали подробно разбирать каждое положение Символа веры[171 - Катехизис. С. 45–49.]. В дальнейшем заговорили о священных обрядах и таинствах, в которых под «чувствуемыми видами подается верующим невидимая Божья Благодать»[172 - Там же. С. 87.].

Когда речь зашла об Иуде, юный цесаревич заметил, что «хитрые люди подобны мартышке, которая, кажется, ласкается и вертится, но того и смотрит, чтобы укусить»[173 - Дневник митрополита Платона. С. 68.]. Когда заговорили, какое вино надо употребить при евхаристии – белое или красное, Павел справедливо предположил, что «красное приличнее»[174 - Там же.], ибо это цвет крови.

В дневнике Платона было отмечено, что в марте 1764 г. наследник под руководством законоучителя стал готовиться к исповеди и причастию. «Я часто себя экзаменую, – признался Павел, – особенно когда вспоминаю Страшный Суд»[175 - Там же. С. 69.]. Вообще, когда начали читать о Страшном Суде, то Павел попросил не делать этого и сказал, что он уже читал об этом и помнил: «…а теперь еще читать боюся»[176 - Дневник митрополита Платона. С. 73.].