50 знаменитых загадок Средневековья

Старец горы (вернее, первый из «старцев» – некоторых его преемников и вождей низаритов в Сирии европейцы называли так же) искренно считал, что захват и обращение в «истинную веру» близлежащих к Аламуту городов, а также утверждение низаритской доктрины в Сирии – лишь начало всеобщей революции против суннитских ценностей. Являясь главой государства, Хасан ас-Саб-бах обладал неограниченной политической и духовной властью. Его учение «Д ават – и – джад ид», лишенное сложных философских конструкций, свойственных исмаилитскому учению как таковому, и понятное людям всех сословий, стало официальной религией его последователей.

Более двухсот лет ассасины держали в страхе весь Ближний

Восток. Одетые в белые одежды, подпоясанные красными поясами, что символизировало готовность принять мученичество во имя веры, ассасины проникали повсюду, приводя в исполнение решения своего лидера.

Одним из первых от кинжалов ассасинов пал уже упоминавшийся здесь визирь Малик-шаха Низам аль-Мульк, который долгое время был другом «старца», а потом стал его злейшим врагом. Вернемся к дням юности ас-Саббаха. Жили-были трое подающих надежды юношей… Когда в молодости Хасан ас-Саббах учился в медресе города Нишапур, он подружился с двумя молодыми людьми. Однажды они поклялись друг другу, что тот, кто первым добьется успеха в жизни, поможет остальным. Никто из них не знал тогда, что один из трех друзей станет визирем, другой – предводителем религиозной секты, а третий прославится как великий поэт. Это были Низам аль-Мульк, Хасан ас-Саббах и Омар Хайям. Первым добился успеха Низам. Он стал визирем сельджукского султана Малик-шаха, правившего в Персии. Помня о договоре, Низам помог друзьям. Омара, который не стремился к высоким постам и богатству, он обеспечил достаточными средствами, чтобы тот мог безбедно жить в родном городе, заниматься науками и поэзией. Хасану Низам дал место при дворе. Но время и придворная служба накладывают свой отпечаток на людей и меняют их. В какой-то момент Низаму показалось, что Хасан претендует на его место. Более искушенный в придворных интригах, он добился от султана, чтобы Хасана отправили в ссылку. Неудачливый царедворец уехал в Египет, где стал последователем исмаилитов и вскоре организовал секту ассасинов. Султан Малик-шах, занятый борьбой с внешними врагами, достаточно долго не уделял должного внимания сепаратистам. Однако после убийства своего визиря он решил покончить со своими противниками и возглавил войско, двинувшееся на подавление восстания исмаилитов. Однажды утром, проснувшись в своем шатре, он обнаружил у изголовья воткнутый в землю кинжал. Султан понял намек и оставил исмаилитов в покое, что, однако, не спасло его впоследствии от гибели от руки убийцы-смертника.

Предание гласит о том, что по приказу Хасана ас-Саббаха на воротах крепости Аламут была прибита бронзовая табличка, на которой выгравировали имя Бу Тахира Аррани (первого погибшего адепта), а напротив – имя его жертвы: главного визиря Низама аль-Мулька. С годами эту бронзовую табличку пришлось увеличить в несколько раз, так как список составлял уже сотни имен: визирей, князей, мулл, султанов, шахов, маркизов, герцогов и королей.

С конца XI до середины XII века жертвами исмаилитов стали многие политические деятели, в том числе два аббасидских халифа – ал-Мустаршид и ар-Рашид. Ходили слухи, что Ричард Львиное Сердце нанял ассасинов для покушения на французского короля и Конрада Монферратского.

О покушении на Филиппа II историкам неизвестно, а смерть Конрада может служить примером феноменальной преданности и самопожертвования ассасинов, которые ужаснули современников. 28 апреля 1192 года маркграф Конрад Монферратский, один из вождей крестоносцев, король Иерусалима и соперник английского короля Ричарда I Львиное Сердце, заехал пообедать к епископу Бовэ Филиппу де Дре. На обратном пути, когда он возвращался домой верхом в сопровождении небольшого эскорта, на узкой улочке Тира в рядах менял двое мужчин нанесли ему множество ножевых ран. Один из них тут же был убит охраной. Второй скрылся незамеченным, но, узнав, что Конрад только ранен, пробился к нему и нанес смертельный удар, а потом умер под пытками, признавшись, что заказчиком убийства был… Ричард Львиное Сердце. Но все летописи, доведшие до потомков подробности тех событий, не сомневаются, делом чьих рук было убийство влиятельного франка. Это были ассасины. Их глава якобы еще задолго до этих событий внедрил обоих в окружение Конрада, где они, как мнимые христианские новообращенные (причем именно Конрад был крестным отцом одного из них), из-за своей набожности пользовались всеобщей любовью. Речь идет о распространенной у шиитов практике, называемой такыйя. Ее принцип заключался в том, что внешне необходимо придерживаться взглядов окружающего тебя общества, но на самом деле полное доверие и подчинение необходимо выражать только своему лидеру. Убийство Конрада в столь важный момент истории государства крестоносцев на территории Палестины и Малой Азии можно считать показательным для ассасинов. Публичное убийство одного из вождей крестоносцев произвело неизгладимое впечатление на современников. Для раннего Средневековья практика тайных заговоров, в результате которых сильные мира сего погибали от яда или предательства на поле брани, была обычным делом. Однако открытое убийство, возведенное в политический принцип, – это было визитной карточкой ассасинов.

Информированные люди при дворах тогдашних властителей отнюдь не находились в плену средневековых предрассудков, предпочитая давать всему вполне логичные объяснения. В то время как полуграмотные крестоносцы испытывали суеверный ужас перед могуществом Старца горы, один из немецких летописцев изложил историю с убийством Конрада на вполне доходчивом для нас языке логики. Как оказалось, Конрад захватил торговое судно, принадлежавшее исмаилитам. Их вождь, Старец горы, дважды требовал возврата корабля и перевозимого им груза. На деле же бальи города Тир Бернар дю Тампль, сообщая Конраду о судне с богатым грузом, заверял, что мог бы завладеть им таким образом, что «никто никогда ничего бы не узнал». Тогда, добавляет хронист, «однажды ночью он приказал утопить матросов в море», а потом свалил это убийство на одного из многочисленных мелких правителей палестинских земель. Ярость Старца горы могла утолить лишь смерть Конрада. Любопытнее всего, что Старец… сам изложил всю эту историю в своем письме, адресованном герцогу Австрийскому.

До сих пор точно не известно, как Хасан добивался такой невероятной, можно сказать, абсолютной преданности. Один из самых известных источников – рассказ знаменитого путешественника Марко Поло, достоверность которого, правда, ставится под сомнение многими исследователями. Что же за историю рассказал своим читателям Марко Поло? Вот главы из его книги.

ГЛАВА XLI

Здесь описывается Старец гор и его ассасины

«В стране Мулект в старину жил Старец гор. Мулект значит: жилище арамов. Все, что Марко рассказывал, то и вам передам; а слышал он об этом от многих людей. Старец по-ихнему назывался Алаодин. Развел он большой, отличный сад в долине между двух гор; такого и не видано было. Были там самые лучшие на свете плоды. Настроил он там самых лучших домов, самых красивых дворцов, таких и не видано было прежде; они были золоченые и самыми лучшими на свете вещами разукрашены. Провел он там каналы; в одних было вино, в других молоко, в третьих мед, а в иных вода. Самые красивые на свете жены и девы были тут; умели они играть на всех инструментах, петь и плясать лучше других жен.

Сад этот, – толковал Старец своим людям, – есть рай. Развел он его таким точно, как Мухаммед описывал сарацинам рай: кто в рай попадет, у того будет столько красивых жен, сколько пожелает, и найдет он там реки вина и молока, меду и воды.

Поэтому-то старец развел сад точно так, как Мухаммед описывал рай сарацинам; и тамошние сарацины верили, что этот сад – рай. Входил в него только тот, кто пожелал сделаться ассасином. При входе в сад стояла неприступная крепость; никто на свете не мог овладеть ею, а другого входа туда не было. Содержал Старец при своем дворе всех тамошних юношей от двенадцати до двадцати лет. Были они как бы его стражею и знали понаслышке, что Мухаммед, их пророк, описывал рай точно так, как я вам рассказывал. И что еще вам сказать? Приказывал Старец вводить в этот рай юношей, смотря по своему желанию, по четыре, по десяти, по двадцати, вот как сперва их напоят, сонными берут и вводят в сад; там их будят».

ГЛАВА XLII

Как Старец гор воспитывает и делает послушными своих ассасинов

«Проснется юноша и, как увидит все то, что я вам описывал, поистине уверует, что находится в раю, а жены и девы во весь день с ним: играют, поют, забавляют его, всякое его желание исполняют; все, что захочет, у него есть; и не вышел бы оттуда по своей воле. Двор свой Старец держит отлично, богато, живет прекрасно; простых горцев уверяет, что он – пророк; и они этому поистине верят.

Захочет старец послать куда-либо кого из своих убить кого-нибудь, приказывает он напоить столько юношей, сколько пожелает, когда же они заснут, приказывает перенести их в своей дворец. Проснутся юноши во дворце, изумляются, но не радуются, оттого что из рая по своей воле они никогда не вышли бы. Идут они к Старцу и, почитая его за пророка, смиренно ему кланяются; а Старец их спрашивает, откуда они пришли. «Из рая, – отвечают юноши и описывают все, что там, словно как в раю, о котором их предкам говорил Мухаммед; а те, кто не был там, слышат все это, и им в рай хочется; готовы они и на смерть, лишь бы только попасть в рай; не дождутся дня, чтобы идти туда».

Марко Поло в своем рассказе о Старце гор, услышанном почти через 200 лет после описанных событий, ни разу не упоминает гашиша. Дважды он говорит, что юношей опаивают, вызывая сон: «их напоят, сонными берут и вводят в сад; там их будят», «приказывает он напоить столько юношей, сколько пожелает, когда же они заснут, приказывает перенести их в свой дворец». Таинственный напиток, быть может, и имел в своей основе каннабис (коноплю), и вызывал он сказочные сновидения: рай обещанный пророком Мухаммедом, – но кратчайшая дорога в рай, пролегала через героическую смерть в битве с неверными.

Так ли это все было на самом деле? После падения государства низаритов в XIII веке за изучение их истории взялись персидские историки. Один из них, знаменитый Ата Малик Джувайни (писал около 1260 года) смог в свое время ознакомиться с некоторыми книгами в низаритской библиотеке Аламута сразу после взятия монголами города, до того как был отдан приказ о его разрушении. То, что архивы низаритов практически не сохранились, а их историей занялись их традиционные противники, не могло не наложить отпечатка на последующую интерпретацию истории иранских и сирийских низаритов. Западные историки вначале приступили к изучению ассасинов с точки зрения крестоносцев. Автор одной из самых авторитетных летописей периода крестовых походов, Вильгельм Тирский, говорил, что ему еще неизвестно происхождение названия «ассасин». Постепенно рассказы европейцев дополнялись сведениями поздних арабских историков. В конце XVIII века Сильвестр де Саси окончательно определил место ассасинов в рамках мусульманской истории и отождествил их с исмаилитами.

В 1818 году венский писатель Жозеф фон Хаммер-Пургшталль опубликовал книгу «История ассасинов». Вскоре ставшая популярной в Западной Европе, она была переведена на французский (1833) и на английский (1835) языки. Легенда об ассасинах была использована фон Хаммер-Пургшталлем против тайных обществ вообще и в частности против иезуитов и масонов. Антиклерикализм XIX столетия нуждался в зловещих параллелях, и они были найдены. В 30-х годах XX века книга Хаммер-Пургшталля о средневековых убийцах-наркоманах еще оставалась главным источником сведений об этом религиозном течении. Связь ассасинов и гашиша с тех пор стала общим местом.

Слово «ассасин» имеет четыре разных толкования. Кроме «Иавав», что означает по-арабски «убийца», «хулиган», «буян»; «asas» – «фундамент», «основа», «последователи Хасана» и, наконец, «hash?shiyya» или, возможно, «hash?shiyy?n»» – то есть человек, употребляющий одурманивающую коноплю, гашиш. Последняя трактовка является наиболее распространенной. Вот что утверждает известный английский арабист XIX века, переводчик «1001 ночи» Э. У. Лейн: «Слово хашшаш означает «курильщик (или пожиратель) конопли» – оскорбительная кличка. Так называют обычно шумных людей и скандалистов (мн. ч. хашшашын). От этого слова произошло наше английское «asasin» (наемный убийца).

Термин «ассасин» использовали не только христиане и иудеи, но и некоторые мусульманские писатели. Затем возник вопрос: почему, собственно, это название пристало к низаритам? Упоминавшийся выше Сильвестр де Саси, известный французский арабист начала XIX века, был первым европейским исследователем, который сначала связал гашиш с насилием и с «ассасинами». Тот самый де Саси, которого в группе других ученых Наполеон привез в Египет изучать обычаи и нравы мусульманского Ближнего Востока, тот самый де Саси, что испытал воздействие гашиша на себе. В 1809 году Сильвестр де Саси высказал идею, что загадочный «напиток» Старца гор из «Путешествия» Марко Поло, благодаря которому он вводил своих ассасинов в «рай» и тем самым делал их абсолютно послушными, и был гашиш.

Но вскоре де Саси отверг предположение, что низариты использовали гашиш, чтобы ввести фидаев в состояние, необходимое для совершения публичных убийств. Долгое терпеливое выслеживание жертвы и использование любой удобной возможности для совершения убийства исключает применение любого наркотика в качестве одномоментного стимулятора. Сегодня считается, что враги намеренно уподобляли низаритов наркоманам, подчеркивая низменность и иррациональность их действий.

Но все же гашиш имел место в подготовке фидаев на этапе «предварительной обработки» – для создания осязаемых райских видений фидаи должны были проникнуться мыслью, что рай есть и он доступен после выполнения воли Горного Старца. Мусульманские авторы были уверены, что фидаи должны были проходить какую-то особую подготовку. Ибн-ал-Джаузи писал, что Хасан ас-Саб-бах приглашает к себе простака и кормит его орехами, кориандром и медом, чтобы стимулировать его умственные способности. Затем Хасан рассказывает ему о страданиях семьи пророка, напоминает, как харииты (одна из ранних исламских экстремистских сект) приносили свои жизни в жертву, сражаясь с врагами, и говорит собеседнику, что тот должен по крайней мере столь же охотно пожертвовать жизнью за истинного имама.

Историк Абдель Рахман из Дамаска в своем труде «Искусство лжи» описывал еще один способ обмана последователей и запугивания врагов. В одном из залов Аламутской крепости над скрытой в каменном полу ямой было установлено большое медное блюдо с аккуратно вырезанной по центру окружностью. По приказу ас-Саббаха один из хашишинов прятался в яме, просовывая голову через вырезанное в блюде отверстие, так что со стороны, благодаря искусному гриму, казалось, будто она отсечена. В зал приглашали молодых адептов и демонстрировали им «отсеченную голову». Неожиданно из темноты появлялся сам ас-Саббах и начинал совершать над «отсеченной головой» магические жесты и произносить на непонятном языке таинственные заклинания. После этого «мертвая голова» открывала глаза и начинала говорить. Ас-Саббах и остальные присутствующие задавали вопросы относительно рая, на которые «отсеченная голова» давала более чем оптимистические ответы. После того как приглашенные покидали зал, помощнику ас-Саббаха отрубали голову и на следующий день выставляли ее напоказ перед воротами Аламута.

Или другой эпизод: доподлинно известно, что у ас-Саббаха было несколько двойников. На глазах у сотен рядовых хашишинов двойник, одурманенный наркотическим зельем, совершал показательное самосожжение. Таким способом Старец горы якобы возносился на небеса. Каково же было удивление хашишинов, когда на следующий день ас-Саббах представал перед восхищенной толпой целым и невредимым.

Неизвестно, так ли все было или это пропаганда врагов, но желающих вступить в братство исмаилитов было немало. Из них отбирались только самые убежденные. Ас-Саббах сделал процесс вступления в орден очень сложным. Примерно из двухсот кандидатов к завершающей стадии отбора допускали максимум пять-десять человек. Перед тем как попасть во внутреннюю часть замка, кандидату сообщалось о том, что, если он приобщится к тайному знанию, обратного пути из ордена у него не будет.

Одна из легенд гласит о том, что ас-Саббах, будучи человеком разносторонним, имевшим доступ к разного рода знаниям, не отвергал чужого опыта, считая его желанным приобретением. Так, при отборе будущих террористов он воспользовался методикой древних китайских школ боевых искусств, в которых отсеивание кандидатов начиналось задолго до первых испытаний. Молодых юношей, желавших вступить в орден, держали перед закрытыми воротами от нескольких суток до нескольких недель. Только самые настойчивые оставались у ворот, и их приглашали во внутренний двор. Там их заставляли несколько дней впроголодь сидеть на холодном каменном полу, довольствуясь скудными остатками пищи, и ждать, порой под ледяным проливным дождем или снегопадом, когда их пригласят войти внутрь дома. Время от времени на внутреннем дворе перед домом ас-Саббаха появлялись его адепты из числа прошедших первую степень посвящения. Они всячески оскорбляли, даже избивали молодых людей, желая проверить, насколько сильно и непоколебимо их желание вступить в ряды хашишинов. В любой момент молодому человеку позволялось подняться и уйти восвояси. Лишь прошедшие первый круг испытаний допускались в дом Великого Владыки. Их кормили, отмывали, переодевали в добротную, теплую одежду… Для них начинали приоткрываться «врата иной жизни».

Ряды также пополнялись за счет детей, которых покупали у нищих родителей и воспитывали в духе абсолютной преданности и беспрекословного повиновения. Ученик давал клятву, что никогда не предаст «братьев», не изменит тайным заповедям, открытым ему. Его тщательно проверяли и лишь после этого решали, станет ли он проповедником, тайным агентом или пополнит ряды смертников. Для того чтобы успешно выполнить задание, требовалось долго готовиться. Фидаи изучали иностранные языки, актерское мастерство, искусство изменения внешности. В зависимости от поставленной задачи они меняли вероисповедание, становились дервишами, солдатами, торговцами, лекарями и даже монахами, проникая в самые охраняемые дворцы и замки.

Среди историков и сегодня основным предметом дискуссий остаются два вопроса: справедливо ли обвинять в том или ином убийстве исмаилитов и в чьих интересах совершались эти злодеяния? «За исключением редких случаев, мы никоим образом не можем быть уверены, что каждое отдельное убийство было в действительности делом рук исмаилитов, так как те же методы борьбы пользовались успехом и среди их противников. И даже в тех случаях, когда низариты открыто брали на себя ответственность за злодеяние, они могли поступать так исключительно из политических соображений», – писал выдающийся исследователь истории низаритов Маршалл Ходжсон. Случай с убийством маркграфа Конрада Монферратского, описанный выше, – яркий пример подобных сомнений. Историки могут спорить, осуществили ли ассасины это убийство в силу тех причин, о которых написал в письме герцогу Австрийскому Старец горы, или они действовали по наущению короля Англии, с которым ас-Саббах заключил соглашение.

Однако в любом случае «цивилизационной» подоплеки в практике убийств не было. Убийства представлялись низаритам эффективным способом ведения политики, не более того. Со многими христианскими правителями они поддерживали вполне дружеские отношения. Историки полагают, что в один момент сирийские низариты по договоренности с орденом тамплиеров готовы были даже перейти в христианство. Король Иерусалима Анри граф Шампанский (1166–1197), которого по распространенной, но ошибочной версии сделали очередной жертвой ассасинов, не только не погиб от их руки, но и удостоился в 1194 году торжественного приема в свою честь в горной крепости Масйаф, центре сирийских низаритов. Там преемник Хасана ас-Саббаха, очевидно, демонстрируя дружеское участие в делах молодого христианского короля, предложил ему свои услуги, смысл которых сводился к устранению его врагов в порядке личного одолжения. В разное время низариты заключали тактические союзы и с суннитами, и с ортодоксальными шиитами, и с христианами, а на последнем этапе своего существования – и с монголами.

Хасан ас-Саббах умер в 1124 году в возрасте около 90 лет. Смерть основателя братства практически не повлияла на его дальнейшую судьбу, настолько продуманной и четкой была его структура. Последователи и преемники «горного старца» расширяли территорию влияния, захватывали и строили новые крепости. Между 1090 и 1256 годами в Аламуте сменилось восемь повелителей. Трое первых, возглавлявшие низаритов с 1090 по 1162 год, утвердили низаритскую общину в роли независимой силы: была предпринята неудачная попытка свержения суннитской власти в Иране.

Во второй период, с 1162 по 1210 год, низаризм подвергся радикальной перестройке со стороны имамов, которые отвергли мусульманское общество в целом и замкнулись в рамках собственного духа и учения, стремясь обрести внутренний мир и спокойствие с опорой на оригинальное эзотерическое толкование исламских ценностей.

В завершающий период, с 1210 по 1256 год, эта попытка потерпела полный провал, и низариты устремили все свои усилия на достижение другой цели: они пожелали влиться в суннитское общество как одно государство среди множества прочих держав. Это была последняя попытка выжить политически и организационно. К 1256 году иранские крепости низаритов были разрушены монгольскими войсками под предводительством Хулагу-хана. Монголы расправились с ассасинами. «От них не осталось более и следа», – радостно отметил историк Джувейни, пребывавший на службе у монгольских ханов. А в 1273 году укрепления в Сирии были уничтожены мамлюкским правителем Бейбарсом I. После того как были разрушены горные цитадели, сдавшиеся гарнизоны были поделены между монгольскими военачальниками. Однако вскоре пришел приказ уничтожать всех исмаилитов без разбора. Началось их поголовное истребление. В Кухистане монголы окружили 80 тыс. человек и перебили всех. Суннитские вожди и привезенные монголами ученые с любопытством обследовали уникальную библиотеку Аламута, прежде чем предать ее огню. Не следует думать, что ожесточенность монголов была обусловлена какой-то особой ненавистью к низаритам. Два года спустя участь Аламута разделил Багдад, который был восстановлен только в XX веке, а в начале XXI чуть было вновь не был разрушен.

Но секта исмаилитов уцелела, хотя с XIII по XIX век исмаилитская община находилась в рассеянии. Когда в 1841 году имам Ага Хан I вместе со своими единомышленниками навсегда покинул Иран, его последователи остались без руководства. Это привело к распаду многих исмаилитских общин. Центр имамата был перенесен из Ирана в Британскую Индию, где имам пользовался поддержкой государства.

Сейчас потомки исмаилитов-ассасинов мирно живут в Восточной Африке, Индии, Пакистане, Иране, а также составляют большинство населения Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана. Но методы, использовавшиеся древними ассасинами, живы и поныне. и сегодня мусульмане-фундаменталисты убивают ради того, чтобы побыстрее оказаться в раю, обещанном тем, кто примет смерть мученика за веру.

Ересь альбигойцев

В истории человечества есть немало страниц, которые со временем обросли тайнами и легендами, до сих пор будоражащими воображение. Плодотворнейшей почвой для всякого рода легендарности и таинственности, бесспорно, является существование различных течений, противостоящих официальным церковным догматам. Различные тайные общества, еретические течения и мистические доктрины порождают желание разгадать их загадки.

Со школьной скамьи мы помним, что самым, пожалуй, мрачным институтом в системе средневековой католической церкви была так называемая святая инквизиция. В ее истории немало мрачных тайн. Но каковы обстоятельства зарождения этой зловещей организации?

В действительности история инквизиции неразрывно связана с трагедией, разразившейся на юге Франции в начале XIII века. В огне крестового похода против катаров (больше известных под названием альбигойцев) – последователей ереси, охватившей на рубеже XII–XIII веков восток Пиренейского полуострова, юг Франции, Северную и Центральную Италию, – выковался механизм уничтожения идейных противников средневековой духовной монополии.

Сложно не согласиться с тем, что феномен ереси катаров-альбигойцев все еще плохо известен широкой публике. Однако он представляет собой во многих отношениях уникальное явление в западной истории. Катары… Кто же они? Маги – колдуны? Хранители сокровенных тайн человечества? А может быть, это люди, осмелившиеся по-иному, не так, как того требовала официальная церковь, взглянуть на сущность мироздания?

Есть мнение, что «альбигойская ересь» была одним из первых политических движений в средневековой Европе – из разряда тех, которые в XX веке назовут сепаратистскими.

Сочинений на тему ереси альбигойцев много, однако дело сильно затрудняет то, что большинство из них включает значительную долю бездоказательных измышлений, либо принадлежащих непосредственно авторам, либо почерпнутых последними из народного фольклора. Между тем, подлинная история катаров достойна не только интереса, но, возможно, и восхищения. Она вряд ли нуждается в приукрашивании.

Сам термин «катары» – греческого происхождения, в переводе его можно истолковать как «чистые», или «просветленные». По мнению ряда исследователей, катаризм в форме учения попал в Западную Европу либо с Балкан, либо из Святой земли – Палестины, причем носителями этих идей выступали купцы, путешественники, паломники, ученые, возможно, даже рыцари-крестоносцы, возвращавшиеся из поездок и походов на Ближний Восток.

По всей вероятности, катаризм сформировался на базе еще более древнего учения – манихейства. Оно возникло в Персии, на территории современного Ирана. Само название происходит от имени создателя религиозной доктрины – мистика-проповедника Мани (216–276). Последний утверждал, что основу мироздания составляет борьба двух начал: доброго и злого. Человечество издавна является одним из важнейших объектов вечного космического поединка. В самом человеке удивительным образом сопряжены и Добро – человеческая душа, и Зло – материальная телесная оболочка. Задача праведного человека, по мнению Мани, – во что бы то ни стало порвать с материальным миром. Проповедник увлек за собой множество последователей. Его учение распространилось далеко за пределы Ирана. Однако пророк не смог порадоваться успеху своего дела: он был казнен. Но зерна учения и после смерти основателя продолжали давать обильные всходы, сторонники дуализма появились и в Европе.

На юге Франции, в Провансе и Лангедоке, последователи Мани – катары предприняли попытку создать организацию, влияние и мощь которой грозили уничтожить могущество католической церкви сразу в трех ипостасях:

во-первых, как монополиста в области вероисповедания; во-вторых, как величайшего коллективного феодала; в-третьих, в качестве самой могущественной в средневековой Европе политической организации, способной действовать без каких-либо ограничений во всех странах католического мира. На первый взгляд, ситуация в Лангедоке в конце XII века представляется уникальной. Земли между реками Рона и Гаронна издавна славились светскими традициями, образованностью, жизнелюбием местного населения. Еще с римских времен здесь процветали литература и искусство. Жители приморских городов снискали славу удачливых и смелых купцов; провансальское рыцарство отличалось утонченностью манер и доблестью. Тем не менее, это пышущее оптимизмом общество стало почвой для крайне аскетического учения.

Что же произошло? Неужели игра судьбы? Случайность или происки неких тайных сил?

Случайность – вряд ли, в этом случае катары не смогли бы снискать широкой поддержки во всех слоях общества. Что касается второго предположения, то здесь следует признать существование определенных сил, которые обеспечили катаризму последующее триумфальное шествие. Как ни странно, подобной силой стала… сама католическая церковь. Ее представители – как высшего, так и низшего звена – зачастую потворствовали своим далеко не духовным чаяниям. До нашего времени дошли песни провансальских трубадуров, в которых бичуются пороки католических монахов и епископов: в них нашли отражение алчность, разврат, лицемерие, пренебрежение пастырскими обязанностями. Местные буржуа и гордые феодалы не желали терпеть подобного соседства, тем более они не желали безропотно сносить разнообразные церковные поборы.