Невербальная коммуникация

Важным в современной истории и имеющим неоднозначный характер толкования, является древнейший символ шестиконечная звезда «Печать Соломона», или звезда Давида. Существует немало вариантов трактовки значения и происхождения этого символа. Согласно одной из них звезда происходит в результате смещения (наложения) двух треугольников. Один – вершиной вверх, другой – вниз. И тогда интерпретация этих символов по отдельности как бы объединяется и в совокупности обретает дополнительный смысл. Это символ человеческой души, слияние рационального и иррационального в человеке, синтез мужского и женского начала, равновесие формы и материи, а также союз противоположностей – воды и огня, позитивного и негативного, эволюции (стремления к совершенству и идеалу) и инволюции (отказа от совершенства как невозможность преодолеть внутренние барьеры и внешние препятствия).

По легенде именно такой щит нес Давид на свою битву с Голиафом, отсюда и другое название символа Магендавид, или Щит Давида. Именно в таком значении Магендавид голубого цвета вместе с двумя голубыми полосами, символизирующими небеса, на белом фоне, символизирующем чистоту, утвержден в качестве официального флага Израиля, а ранее с конца XIX в. символизировал всемирное движение сионистов за создание собственного государства. Однако во время Второй мировой войны евреев в оккупированной нацистами Европе обязывали носить опознавательный желтый шестиугольный знак, повторяющий Магендавид, с надписью Jude, «еврей», по-немецки это называлось «повязка позора». И именно в этом оскорбительном значении символ часто используется современными антисемитами. Необходимо также отметить, что многие люди, неискушенные в происхождении этого символа иудаизма и его современном значении в качестве атрибутики государства Израиль, часто воспринимают его негативно, считая пропагандой сионизма, который трактуется исключительно как стремление к мировому господству.

С юридической точки зрения бывают ситуации, когда правовой оценки требует не только пропаганда различных символов в качестве афиширования социально опасных идей и побуждения к определенным действиям, но и факт надругательства над некоторыми символами, в частности, государственными, что и отражено в УК РФ. Если предметом такого преступного посягательства выступает государственный герб или государственный флаг России, то деяние следует квалифицировать по ст. 329 УК РФ. Если же предметом надругательства выступают иные символы и знаки государства (например, гербы и флаги субъектов РФ, эмблематика общественных организаций и др.), а также государственная символика иностранных государств, деяние следует квалифицировать как вандализм (ст. 214 УК РФ).

Отметим, что объективная сторона рассматриваемого преступления выражается лишь в действиях, которые оскверняют символы государственности. Таковыми являются: срывание герба или флага, умышленное уничтожение (разрывание, сжигание), нанесение на них оскорбляющих знаков, рисунков и надписей, изменение графического или цветового изображения, обезображивающее или принижающее символическую значимость данных государственных атрибутов и т. п.

Однако на практике часто встречаются случаи, когда люди не видят разницы между официальным использованием символов государственности и их частным изображением, и требуют привлечь к уголовной ответственности, например, авторов карикатурных рисунков таких символов, также считая это надругательством, хотя очевидно, что факта осквернения в таких случаях нет. И это достаточно четко прописано в различных комментариях к УК РФ[43 - См., например: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации/Под ред. В. М. Лебедева. М., 2005. С. 811–812.].

Таким образом, есть немало символов, оказывающих заметное влияние на современного человека или побуждающих людей к совершению определенных антисоциальных и противоправных действий. Однако для невербальной коммуникации значимым оказалось не только разработка и введение в оборот понятия символа как некоего графического изображения, наполненного многозначным, а порой и противоречивым, глубинным смыслом, а как, в первую очередь, придание многим невербальным человеческим проявлениям символического характера. Именно с этой точки зрения категория символа активно разрабатывалась в психоанализе (З. Фрейд, А. Адлер, К. Юнг) и интеракционизме (Г. Мид, Г. Блумер, И. Гофман и др.). Для психоаналитиков характерной была интерпретация символов как бессознательных, имеющих по преимуществу сексуальное происхождение, образов, обусловливающих структуру и функционирование психических процессов человека. С этих позиций большинство выразительных, невербальных проявлений символически истолковывались либо как сексуальные, либо как агрессивные (или защитные от агрессии).

Другой прогрессивный подход к трактовке символов и их роли в жизни человека представлен в концепции символического интеракционизма (интеракция здесь – взаимодействие). Главной идеей приверженцев этого направления было убеждение, что человеческая природа и социальный порядок являются продуктами коммуникации. Личность рассматривается как формирующаяся в процессе повседневного общения с окружающими, в том числе на основе невербальных, символических проявлений. Человек с этой позиции осваивает мир через символические значения. Чтобы объяснить смысл этого постулата, было введено различение между знаками, жестами и символами[44 - См.: Абельс X. Интеракция, идентичность, презентация. Введение в интерпретативную социологию. СПб., 2000. С. 16–21.].

Простейшими естественными знаками являются смысловые стимулы, которые вызывают инстинктивные реакции. Например, мы невольно вздрагиваем, если рядом кто-то издал резкий звук, хлопнул дверью, громко вскрикнул и др. Такая реакция означает испуг и не зависит от социальных отношений, ей подвержены также и животные. Те же знаки, которые выполняют регулятивную функцию в поведении людей, интеракционисты назвали жестами. Этот термин обозначает отношение, позицию, социальную установку, которая в социальных отношениях действует на другого индивида как специфический раздражитель. К таким жестам можно отнести как невербальное поведение, так и некое социальное действие, а также и звуковые (артикулированные) проявления, т. е. речь. Жесты выражают определенный смысл и указывают на нечто произошедшее до и после конкретной ситуации. Их функция состоит в том, чтобы вызвать у других такую ответную реакцию, в результате которой совершится социальное взаимодействие – коммуникация. Если кто-то грозит нам кулаком, то тем самым он выражает определенную мысль. Если кулаком грозят на дискотеке, дело идет к драке. А если преподаватель машет кулаком студентам во время лекции, то тем самым он старается, например, привлечь их внимание к чему-либо важному.

Интерпретируя жест, человек обобщает конкретную ситуацию, выясняя мысль, которая передается жестом. Обобщение ситуации до определенного, содержащегося в ней смысла интеракционисты называют символизацией. Соответственно, коммуникация становится возможной за счет создания людьми общих знаковых символов. Неожиданные спазмы голоса, изменение скорости и ритма речи, паузы, разрывы слов, форсирование звука или несоответствующий смех, жестикуляция, поза и даже запах – все становится значимым, символичным в повседневном поведении людей. Значение жеста-символа равно ответу данного индивида на жест другого человека в определенном акте коммуникации.

Символический интеракционизм внес значительный вклад в исследования невербальной коммуникации, которой отводится важнейшая роль в совместной жизнедеятельности людей – социальном взаимодействии. В отличие от психоаналитической точки зрения на невербальное поведение, как инстинктивное, спонтанное и неосознаваемое, интеракционисты показали, что человек способен осмысленно взаимодействовать с другими на основе экспрессии, при этом мысленно оценивая и регулируя свое невербальное поведение и впечатление (импрессию), оказываемое на других. Впервые экспрессивность индивида (и его способность создавать впечатление) стали понимать как состоящую из двух радикально различающих видов сигнальной или знаковой активности: экспрессии, которую он «сам выдает», и экспрессии, которая «его выдает». Именно первый вид, состоящий из вербальных сообщений и невербальных проявлений (и то и другое суть жесты-символы), и является собственно символической интеракцией. Поскольку большинство взрослых сознают тот факт, что другие «читают» их экспрессивные движения, часто прилагаются значительные усилия, чтобы скрыть свои чувства, например, за счет их подавления или преувеличения, а также за счет отвлекающих внимание других невербальных проявлений или высказываний[45 - См.: Шибутани Т. Социальная психология. Ростов, 1998. С. 138.].

Таким образом, сегодня, когда говорят о невербальной коммуникации, под выразительным движением, которое рассчитано на его смысловое восприятие другими людьми, имеют в виду, прежде всего, его символическое значение. Хотя в обыденной, повседневной практике большинство людей не видят существенной разницы между «символом» и «знаком», и когда так или иначе интерпретируют какое-либо невербальное проявление или жест слова «означает» и «символизирует», используются ими как синонимы.

Есть еще одно понятие и значение символа в нашей современности, которое является важным атрибутом невербальной коммуникации и о котором нельзя не упомянуть. В XX в. это слово стало употребляться по отношению к статусу, например, в сочетаниях «символ социальной успешности», «секс-символ» (как олицетворение сексуальной привлекательности) и т. д. Большинство из нас, вольно или невольно, окружает себя символами своего статуса, который мы хотели бы иметь, чем и отделяться от окружающих, от тех, кто не имеет соответствующего статуса. Продаваемые сейчас товары играют ведущую роль в усилении статусного сознания. Некоторые люди считают, например, мощные машины выражением и символом мужской силы и сексуальной потенции. Собственно, на этих фактах во многом и основана индустрия рекламы в современную эпоху «общества потребителей товаров».

Важно отметить, что символами статуса и символами той или иной социальной идентичности могут быть не только вещи, но и конкретные персоны (люди из прошлого или современники), которые в массовом сознании нечто символизируют. Можно привести немало подобных примеров: Ленин (символ социалистической революции), Сталин (символ «победы советского народа в Отечественной войне», но не только; эта фигура включает в себя и много других символов – «имперского величия СССР», «культа личности» и др.), Гитлер (символ фашизма), Че Гевара (символ освободительного движения, а сейчас еще и символ антиглобалистов), состав группы «Битлз» (символ прогрессивной рок-музыки), Виктор Цой (символ русского рока) и др. Ну и, конечно, многочисленные секс-символы разных времен и народов: актриса Мерилин Монро, певица Мадонна, артист Том Круз, футболист Бэкхем и т. п. Множество людей представляют их в качестве своих идеалов и кумиров, стремятся следовать, подражать им, образу их жизни, манере одеваться, причесываться, стилю поведения. Их изображения широко используются в быту, люди хранят их фото, носят на одежде, что, в свою очередь, широко используется, например, рекламистами для продвижения товаров. Именно в употреблении изображений таких персон произошло объединение двух ипостасей самого символа, о которых говорилось выше: как многозначного графического изображения, носителя глубинного смысла, и как средства общения, коммуникации людей (символической интеракции).

Это хорошо поняли современные художники. Например, в творчестве американского культового (т. е. самого ставшего символом современного искусства «поп-арта») художника Энди Уорхола остро ощущается вся условность деления на «одушевленное» и «неодушевленное», «одухотворенное» и «неодухотворенное»: люди, вещи, коммерческие логотипы – все эти вечные символы удостаиваются совершенно равного восхищения. Именно Уорхол в своей известной серии «Портреты» (Элвис и Мэрилин, Ленин и Мао, Мик Джаггер и Роберт Мэпплторп) окончательно довел изображения некоторых персон до статуса социального символа-знака, в котором ничего личного от этого человека не осталось.

Вообще, в художественном (изобразительном) творчестве и до Уорхола и после использование разнообразных символов практиковалось достаточно широко. Можно даже сказать, что каждый элемент художественной системы может быть символом – метафора, сравнение, персонаж, художественный герой, его поза и жесты, и даже детали пейзажа или натюрморта[46 - Например: гранат как символ чистоты и целомудрия часто использовался в картинах разных художников (Караваджо, Дали и др.), оставаясь при этом просто деталью произведения.]. При этом интерпретации разных смысловых слоев невербального сообщения произведения художника могут быть независимы друг от друга. Картину можно осмысливать и на уровне чисто изобразительного значения, и на уровне сюжетной интриги, и на уровне абстрактных идей, и на уровне ее символизма. В этом отношении, конечно, должны различаться адекватное прочтение мысли художника, основанное на использовании тех же кодов интерпретации, и свободное «прочтение» художественных символов. В последнем случае символ оказывается уже не столько средством коммуникации между автором и аудиторией, сколько поводом для свободного смыслообразования в сознании воспринимающих[47 - См.: Чертов Л. Ф. Знаковость: Опыт теоретического синтеза идей о знаковом способе информационной связи. СПб., 1998. С. 135.].

Итак, символ – широкое понятие человеческого мира. Как утверждал Э. Кассирер, известный исследователь символов начала XX в., автор «Философии символических форм», человек есть «животное символическое»: язык, миф, религия, искусство и наука суть «символические формы», посредством которых человек упорядочивает окружающий его хаос.

1.3. Жест

Важнейшим, универсально распространенным коммуникативным средством является жест, «пластико-пространственная конфигурация телесности, обладающая семиотически артикулированной значимостью»[48 - См.: Жест // Постмодернизм. Указ. соч. Интернет-версия.]. Проще говоря, жест – это любой знак, выразительное движение пальцами, рукой, головой, телом, выражающее эмоцию и сообщающее информацию. А язык жестов – система знаков, осуществляемых условными жестами и используемых для общения наряду с речью или взамен ее. Несмотря на простоту и общеупотребительность этого термина, его использование имеет свою специфику, в первую очередь, связанную с множественностью значений этого понятия. На самом деле мы используем слово «жест» для обозначения подчас самых разных явлений, смысл которых может существенно различаться. Так, выше приведено определение «языка жестов», но, буквально, таким языком можно считать только жестикуляцию глухонемых людей.

Поэтому, например, в лингвистике «языки жестов» – коммуникативные системы, план выражения которых строится не на акустической, а на кинестетической основе (жестикуляторно-мимической). Число структурных единиц в таких языках вполне сопоставимо с числом фонем звукового языка. Доказано, что жестовые языки предшествовали вербальным, а используемые в них жесты и морфологические операции, которым они подвергаются, хранятся в памяти как отдельные сущности[49 - См.: Лингвистический энциклопедический словарь/Гл. ред В. Н. Ярцева. М., 1990, с. 153.]. Но и здесь есть существенное разграничение: прямым аналогом «буквенных» языков может считаться только разговорный жестовый язык на основе пальцевого алфавита. В настоящее время в мире существует более 40 таких алфавитов и систем (включая изображения цифр). При этом, хотя есть системы, где действуют обе руки, в большинстве таких «азбук» используется одна. Считается, что это более удобно – вторая рука свободна для других действий. В то же время существуют знаковые языки глухонемых, где в отличие от пальцевых алфавитов жестами передаются не звуки речи, а целые понятия.

Краткое описание особенностей общения при помощи жестов у глухих здесь приводится только для того, чтобы подчеркнуть громадное значение руки в социальном взаимодействии людей. Как подчеркивал еще философ Ф. Бэкон, «так же, как язык, говорит уху, так и жест говорит глазу». Коммуникативные возможности «говорящих рук» (а вслед за ними и других выразительных движений – мимики, пантомимики и пр.) являются основой невербального общения как такового. Из языка жестов для глухих логично вытекают как различные искусственные языки жестов (например, спортивных арбитров), так и практика обмена сообщениями при помощи жестов у всех людей.

Особенностью искусственных языков жестов (иногда их еще называют альтернативными, или профессиональными) является однозначность используемых жестов – каждый имеет строго закрепленное значение. С одной стороны, это делает их экономичными и универсальными – позволяет общаться людям разных языковых культур («жесты для всех») и в ситуациях, когда распространение звука ограниченно (шум, удаленность партнеров и др.), а также быстро, почти мгновенно передавать объемное по смыслу сообщение. С другой стороны, возможна и некоторая уникальность жестовых языков – сообщения «не для всех». Значения их знает только узкий круг посвященных. Первыми языками жестов пользуются, например, операторы строительных кранов, водители или уже упоминавшиеся спортивные арбитры, причем отметим, что в разных видах спорта жесты и их трактовка различны. В качестве иллюстрации вторых можно привести языки жестов брокеров, карточных игроков, крупье, а также спортсменов в командных видах спорта, когда разыгрывающий игрок показывает членам своей команды жест, обозначающий комбинацию, которую он предлагает осуществить. Аналогичные жесты используются в преступных сообществах, воровской среде, а также в российских тюрьмах. С «ручным жаргоном» сталкивается любой человек, впервые попавший в КПЗ. В «тайных» языках тюремных жестов наиболее распространены пальцевые жесты, которые выполняются полуопущенной рукой. Это обеспечивает незаметность жестов для непосвященных наблюдателей. Особое значение имеет положение большого пальца, от него зависит смысл передаваемой информации.

Вот, некоторые из подобных жестов. Рука опущена, два пальца (указательный и средний) сжаты и вытянуты вниз, остальные плотно прижаты к ладони – значение: обманывать, «форшмачить» (на тюремном жаргоне). Рука полуопущена, ладонь раскрыта, согнутый большой палец прижат к ладони, указательный и средний палец скрещены – значение: нести вздор, обманывать, «крутить динамо». Рука опущена, сжата почти в кулак с оттопыренным указательным пальцем – значение: изнасиловать, «отшкворить». Рука опущена, ладонь раскрыта, большой и указательный палец соединены в кольцо, демонстрируется тыльной стороной – значение: совершить акт мужеложества, «опустить» и т. п.[50 - Подробнее см.: Язык жестов/Сост. А. Мельник. М., 2003. С. 378–384.]. Надо заметить, что описанные жесты не являются единственно возможными, уголовная среда постоянно порождает новые жесты-знаки. Как и любая другая, знаковая система жестов постоянно меняется. Но «ручная „феня“» изначально предназначена для передачи информации только «своим», поэтому всячески охраняется от непосвященных. С другой стороны, она копируется молодежью, не принадлежащей к этой среде, и тем самым получает свое распространение на «свободе» и носит ярко выраженный антисоциальный характер. Ее неосторожное, бездумное или явно провоцирующее употребление может привести к серьезным конфликтам и поступкам, которые впоследствии могут быть квалифицированы как уголовные преступления.

Приведенные примеры хорошо иллюстрируют знаковую природу жестов и их роль в социальном взаимодействии людей. Однако для невербальной коммуникации первостепенное значение имеет все же не специфическая, а обыденная жестикуляция людей в процессе общения и использование некоторых общеупотребительных жестов. Существует много классификаций жестов. Среди них те, в которых жесты рассматриваются как показатели личностных особенностей человека и его общения. Выделяют, например, коммуникативные жесты: угрозы; приветствия и прощания; привлечения внимания, подзывающие, приглашающие, указывающие, запрещающие; дразнящие и оскорбительные; утвердительные, вопросительные, отрицательные, выражающие благодарность или примирение; означающие готовность, конец работы, победу и т. д. Перечисленные жесты понятны без речевого контекста и имеют собственное значение в общении.

Есть еще описательно-изобразительные, подчеркивающие жесты. Они, как правило, сопровождают речь и вне ее теряют смысл. Третья группа – это модальные жесты. Они выражают оценку, отношение к предметам, людям, явлениям, окружающей среде: жесты одобрения, неудовольствия, иронии, недоверия; передающие неуверенность, незнание, страдание, раздумье, сосредоточенность или растерянность, смятение, подавленность, разочарование, отвращение, радость, восторг, удивление. Такие жесты выражают также и общую «тональность» общения: возвышенное, нейтрально-обиходное, фамильярное, вульгарное[51 - См.: Лабунская В. А. Невербальное поведение. Ростов, 1986.]. Но в непосредственно наблюдаемом поведении бывает непросто классифицировать тот или иной демонстрируемый жест: мы видим всю экспрессию сразу. И любое простое разделение (отпечатки прошлого – реакция момента; жест для партнера – аутокоммуникация; произвольная экспрессия – неосознанная «выдача себя», свое – заимствованное и пр.) практически всегда условно.

Тем не менее, человек, формируясь как личность в конкретной социальной среде, усваивает характерные способы жестикуляции, правила применения и прочтения. При этом наш язык жестов является результатом в равной степени инстинктов, интуиции, подражания и обучения. В итоге навыки владения таким «языком», а также сила и частота жестикуляции определяются во многом культурными и групповыми нормами[52 - См.: Социальная психология. Словарь/Под ред М. Ю. Кондратьева. М., 2005. С. 46–47.]. Так, например, английский психолог М. Аргайл, изучавший во время своего кругосветного путешествия языки жестов, установил, что в среднем на протяжении часового разговора финн использует жестикуляцию один раз, итальянец – 80, француз – 120, а мексиканец – 180 раз[53 - Цит. по: Щекин Г. В. Визуальная психодиагностика и ее методы: познание людей по их внешнему облику. Метод. пособие. Ч. 1. Киев, 1990. С. 81.].

Исследователи на основе наблюдения и изучения жестикуляции людей выделяют несколько способов соотношения невербального поведения и речи. Экспрессивные движения людей, все они в широком смысле жесты, могут: означать то же, что речь; означать нечто, что противоречит содержанию высказывания; предвосхищать сообщения, переданные вербальным сообщением; акцентировать ту или иную часть речевого сообщения; демонстрируют более глубинные аспекты взаимодействия, чем данное вербальное высказывание; структурировать контакт между собеседниками и регулировать поток речи; заменять отдельное слово или фразу; с опозданием (например, для лучшего понимания) дублировать содержание словесного сообщения; а также заполнять паузы, периоды молчания[54 - См.: Язык жестов/Сост. А. Мельник. М., 2003. С.41.].

В языке жестов, употребляемых в повседневном общении, выделяют два типа жестовых семиотических систем: жесты-знаки – преднамеренно воспроизводимые движения или положения рук, тела и головы, рассчитанные на чье-либо восприятие и предназначенные для передачи информации; и жесты-сигналы, которые непроизвольны, неосознанны и в основном не рассчитаны на чье-либо восприятие, хотя и имеют важное значение для опытных наблюдателей. Именно последним и посвящено большинство специализированных научно-популярных книг[55 - См.: например: Рюкле X. Ваше тайное оружие в общении: мимика, жест, движение. М., 1996; Дюкенджиев Е. Бионические аспекты бизнеса. М., 1995; Фаст Д. Язык тела. М., 1997; Ниренберг Д., Калеро Г. Невербальная коммуникация: составляющие жестов. М., 1993; Ламберт Д. Язык тела: мини-энциклопедия. М., 2001.]. В них можно найти описание и толкование многочисленных жестов. Каждый профессионал, чья деятельность непосредственно связана с общением, обязательно должен иметь подобную литературу в своей личной библиотеке. Однако нельзя не предостеречь от поспешного применения почерпнутой информации на практике. Процесс невербальной коммуникации более сложен, чем обычная наблюдательность и толкование выразительных движений. Во многом он зависит и от особенностей их восприятия.

Все исследователи и интерпретаторы отмечают национально-культурную специфику использования жестов-знаков. Например, вытянутая вперед рука с поднятым вверх большим пальцем в древнеримской традиции означает требование сохранить гладиатору жизнь, в современной западноевропейской – адресует проезжающему автомобилисту просьбу взять в попутчики, в восточнославянской – восхищение, похвалу, а также сообщение, что все в порядке («все хорошо»), в азиатской (Бангладеш) – желание поразвлечься с женщиной, в африканской (Нигерия) – оскорбление и т. д.

В настоящий момент исследователями накоплен большой материал о национально или культурно обусловленных особенностях языка жестов[56 - См., например: Фоли Д. Энциклопедия знаков и символов. М., 1998.], что, на наш взгляд, только подтверждает древность такого коммуникативного средства, как жест. А национальные различия в толковании одинаковых (похожих) жестов и наличие специфических, присущих только какой-либо одной социокультурной общности в некотором роде аналогичны факту существования многочисленных вербальных языков. Однако существует и немало жестов, которые можно считать общеупотребительными, т. е. понятными и используемыми в достаточно больших ареалах своего распространения независимо от национальности или культуры. В отличие от жестов-знаков и жестов-сигналов, это так называемые жесты-символы. Выше уже указывалась специфика и различия понятий «знак» и «символ», поэтому здесь ограничимся только примерами.

Одним из таких и, пожалуй, самых известных символов является жест «виктории» (победы) – два пальца, указательный и средний, в виде вилки или латинской буквы «?», вытянуты вверх, ладонь с остальными прижатыми пальцами повернута «от себя». Но мало кто знает, что аналогичный жест, но ладонью «к себе» имеет совсем другие, сексуально окрашенные значения. В одних социальных группах это может означать и приглашение к сексу, и удовлетворение от него, а в других – сексуальное оскорбление. Особое распространение этот жест получил в движении «хиппи», в котором он приобрел статус «символа» и означал концептуальный лозунг движения «Свобода сексу!» («Не война, а любовь!»). В то время на концертах американской рок-музыки большинство аудитории составляли именно «хиппи» и этот жест часто использовался. А впоследствии был перенят в других странах. Поэтому сейчас он также используется поклонниками современной музыки (в том числе российскими), причем независимо от ее жанра и направления, как жест одобрения и восторга. Большинство его использующих даже не знает истинного, первоначального значения этого жеста.

Другим известным, но имеющим явную негативную окраску, жестом-символом является «вскинутая вверх правая рука» (ладонь открыта, пальцы сжаты). Вообще-то, это просто знак приветствия. Но после активного использования этого жеста нацистами, он получил значения символа и, так же как и другая фашистская символика, категорически запрещен во многих странах мира. Однако этот жест-символ используется и в современности – неонацистами, более того, фактически он в некотором роде является их «визитной карточкой». Совсем недавно, в декабре 2005 г., публичное использование этого жеста вызвало жесточайшую критику мировой общественностью. Скандальный поступок совершил П. Ди Канио, капитан итальянского футбольного клуба «Лацио». Перед матчем с «Ювентусом» он приветствовал своих болельщиков вскинутой правой рукой.

Жест многие наблюдатели сочли фашистским приветствием. Многие европейские политики, футболисты, а также лидеры еврейских организаций настаивают, что это не случайный жест – знаменитый футболист уже дважды в течение года оказывался в центре такого же скандала. Известно также, что он пользуется особой популярностью среди группировок молодежи с праворадикальными взглядами, а на его руке вытатуировано слово Dux, явная аллюзия на слово Duce, «Вождь», официальный титул Муссолини. Еврейские организации выступили с заявлением, что подадут на Ди Канио в суд, а Президент ФИФА потребовал, чтобы игроков, совершающих подобные жесты, пожизненно отстраняли от футбола. На футболиста был наложен штраф 10 тыс. евро и запрет участвовать в нескольких играх[57 - См.: Газета, 2005. 23 дек.].

Есть и другие жесты-символы, которые способны самостоятельно передавать сообщение (но нередко сопровождают речь). Например, сжатый кулак правой согнутой на уровне головы руки. Этот жест использовался в немецком антифашистском движении «Рот фронт», в частности, его лидером Э. Тельманом как символ единения в своей борьбе. В этом качестве стал всеобщим символом национально-освободительного движения левого толка и получил широкое распространение. Позднее его широко использовали в Латинской Америке, например, Э. Че Гевара, Ф. Кастро и другие известные персоны. Существование таких общеупотребительных жестов-символов, их заимствование, подражание и распространение по миру также аналогично заимствованиям и распространению слов из одного языка во многие другие.

Но есть жесты, которые по сути, не являясь символами, все-таки нечто символизируют. Такие символизирующие жесты достаточно распространены. Например, мы часто «держим сжатыми кулаки» за успех другого, близкого нам человека. Очевидно, что значение этого жеста чисто символическое, подчас он даже не адресован какому-либо непосредственному наблюдателю. Часто, особенно детьми, используется жест «скрещенные пальцы», символизирующий «снятие ответственности за вранье» (возможность лжи, ее допустимость). Этот жест стараются не показывать тому, кому говорят неправду, но он может быть видим другими наблюдателями. Еще пример всем известного символизирующего жеста – «бросание перчатки» как реакция на оскорбление, вызов на дуэль. Сейчас этот жест-поступок за упразднением дуэлей практически устарел. Но его производные так или иначе дожили до наших дней. А само понятие, по крайней мере, в образном, метафорическом значении отнюдь не утратило свой смысл.

Символизирующие жесты, но уже несколько в другом аспекте, часто можно наблюдать, например, у спортсменов самых разных видов спорта. Это происходит тогда, когда спортсмен достигает локального или окончательного успеха. Испытывая «бурю» эмоций, стремясь их выразить, разделить с партнерами и болельщиками, он демонстрирует какой-либо жест или даже целую серию, комплекс разнообразных жестов. С одной стороны, такая экспрессия, обладая ярко выраженной личностной индивидуальностью, означает именно переполненность положительными чувствами, но с другой – она очевидно ориентирована на воспринимающих (все-таки спорт в первую очередь зрелище), т. е. носит коммуникативный характер, и, как правило, так или иначе понятна зрителям. Поэтому такого рода индивидуализированные жесты не являются знаками победы, они, скорее, знаки восторга, «бури» чувств, а победу (или локальный успех) они именно символизируют. Позже некоторые из таких жестов, наиболее выразительные и удачные, находят своих подражателей и тиражируются.

Язык жестов, как уже отмечалось, вообще широко распространен в спорте. Можно даже сказать, что сегодня спортсмены являются своеобразными «законодателями моды» в жестовом языке. Они употребляют, изобретают (спонтанно или расчетливо) и вводят в оборот все новые и новые жесты (а также отличительные, стилевые черты внешности). Особенно это характерно для футбола. Порой топ-футболисты разных клубов во всем мире после забитого гола демонстрируют целые пантомимические мини-спектакли, часто специально подготовленные заранее. Экспрессивные «празднования» успеха в спорте еще раз демонстрируют многозначность самого понятия «жест» – это не только рука, то или иное ее положение. Жест здесь и движения руками (например, вскидывание вверх с вытянутыми одним или двумя пальцами, либо движение кулаком снизу вверх и т. п.); и проявления мимики, пантомимики, целого комплекса экспрессивных движений (победный клич, срывание и размахивание майкой, имитация ныряния «рыбкой», пробежки и прыжки и даже целые танцевальные па). Жестом является также и все, порой длительное поведение радующегося спортсмена в своей совокупности.

Примерно так и трактовали жест представители символического интеракционизма (см. предыдущий раздел). Жест для них – это определенные действия человека, в т. ч. его вербальные высказывания, имеющие характер акта символического взаимодействия. Многие современные специалисты также считают, что даже самые обычные, бытовые жесты являются довольно глубокими символами. Например: жест запрещающий как бы что-то перечеркивает или выстраивает преграду; разводя руками в недоумении, мы их оставляем без внятной направленности – они как бы «не знают», что тут можно сделать, и т. д.[58 - См.: Кроль Л. М., Михайлова Е. Л. Человек-оркестр: микроструктура общения. М., 1993. С. 24.]. Но в быту на такой символичности человек, как правило, глубоко не концентрируется, воспринимая и трактуя различные жесты все-таки в своем привычном, «поверхностном» значении. Таким образом, отмечая значение, которое сыграла эта теоретическая концепция в развитии понятий жест, социальное взаимодействие и др., а также ее влияние на понимание и изучение невербальной коммуникации, отметим, что современные исследователи все же не разделяют присущий интеракционистам пансимволизм (видеть символизм во всех поступках человека и придавать символичности сверх-значение) и классифицируют жесты на знаки, сигналы и символы.

Тем не менее, во многом под их влиянием окончательно оформилось такое важное понятие, как жест коммуникативный. Как правило, это средство более высокого уровня коммуникации, а именно мета-коммуникации. В отличие от жеста как экспрессивного (телесного) проявления и как средства невербальной коммуникации, это понятие характеризует поступок человека (или целую серию поступков), рассчитанный на его смысловое восприятие и интерпретацию другим человеком или группой лиц. Например, публикация в печатном издании открытого письма (обращения) какой-либо организации либо отдельной публичной персоны – это коммуникативный жест. В определенном смысле символизирующим или коммуникативным жестом можно считать сам факт публикации скандальных «датских карикатур» (особенно с учетом продолжительности их публикации в нескольких номерах издания, разделенных временным интервалом). И уж тем более очевидным коммуникативным жестом стала их перепечатка в ряде других европейских изданий. (Но подробнее на «датских карикатурах» остановимся ниже, в другом разделе пособия).

Такое разнообразие смыслов, которое человек вкладывает в понятие «жест», заставляет задуматься о его психологии, т. е. о его внутреннем, психическом значении. Известно, что решающая роль в становлении сознания человека, развитии его мышления отводится «слову», «речи» или «второй сигнальной системе» по И. П. Павлову. И это, безусловно, справедливо. Однако и роль «жеста», как в некотором роде альтернативу «слову», здесь нельзя недооценивать. И хотя считается, что качественный скачок в развитии – овладение речью – автоматически перевел «первичную» несловесную коммуникацию в разряд дополнительного, вспомогательного средства общения, как более «примитивное» и ограниченное в возможностях, но развитие вербального общения, и многие как бы забывают об этом, неизбежно оказало влияние и на совершенствование неречевых коммуникативных средств, которые сегодня далеко не так примитивны как в доречевой период. А приведенные выше примеры это хорошо иллюстрируют. Кроме того, что есть словесно-логическое мышление, считающееся его высшей формой, есть и наглядно-образное мышление, которое в обыденной жизни играет не менее значимую роль. Поэтому исследователи обращаются к невербальному «информационному каналу», пытаясь определить его значение и описать базовые элементы.

В качестве одного из таких можно привести Михаила Чехова, известного русского актера начала XX в. В своих попытках изучить и объяснить природу сценического действия, чтобы в совершенстве овладеть им, он активно изучал философию и психологию[59 - См.: Чехов М. А… Об искусстве актера/Литературное наследие. Т. 2, М., 1986.]. М. Чехов считал, что существует род движений, жестов, отличных от натуралистических и относящихся к ним, как общее к частному. Из них, как из источника, происходят все характерные, частные жесты. В повседневной жизни мы не пользуемся общими жестами, но они живут в каждом из нас как прообразы наших физических, бытовых жестов. «Они стоят за ними (как и за словами нашей речи), давая им смысл, силу и выразительность. В них невидимо жестикулирует наша душа. Это – „психологические жесты“»[60 - Цит. по: Кроль Л. М., Михайлова Е. Л… Человек-оркестр: микроструктура общения. М., 1993. С. 27.].

Вдумайтесь, например, в человеческую речь, что происходит в нас, когда мы говорим или слышим такие выражения как: «прийти к заключению», «коснуться проблемы», «порвать отношения», «схватить идею», «ускользнуть от ответственности», «впасть в отчаяние», «поставить вопрос» и т. п. О чем говорят все эти глаголы? О жестах, определенных и ясных. И мы совершаем в душе эти жесты, скрытые в словесных выражениях. Самое интересное, что описать словами эти общие, внутренние психологические жесты (впрочем, как порой и некоторые частные) или суть чьего-то, основанного на них, «коммуникативного почерка» очень трудно – слов не хватает либо они не совсем точно, не полно передают заключенное в таких жестах содержание. Иногда даже легче их просто изобразить, показать «образно» рисунком или пантомимой.

Вот почему современные масс-медиа, добиваясь определенной эффективности своего воздействия, довольно часто и прибегают к наглядным образам – изобразительным (невербальным) коммуникативным элементам. И это не только телевидение, которое в принципе основано на визуальных образах, но и обычные печатные СМИ, обязательно снабжающие тексты своих публикаций разного рода «картинками». Чаще всего они не просто иллюстрируют текст, а именно задают нужное русло его интерпретации. На них читатель в первую очередь концентрирует свое внимание и через их посредство воспринимает также и нечто важное, что по разным причинам не высказано словами. И как «в драматической борьбе немого и звукового кино, так и в соотношении вербальной и невербальной коммуникации выигрыш коммуникации на уровне значений оборачивается порой проигрышем коммуникации на уровне смыслов»[61 - Фейгенберг Е. И., Асмолов А. Г. Культурно-историческая концепция и возможности использования невербальной коммуникации в восстановительном воспитании личности/Вопросы психологии, № 6, 1994. С.77.].