Коктейль для троих

Мэгги вздохнула.

– Кажется, да. Просто мне до тошноты надоело быть беременной! Знаешь, как ко мне относятся окружающие? Как будто я слабоумная и меня надо жалеть и гладить по головке.

– Ты – слабоумная? Да ты выглядишь просто прекрасно!

– Ох, перестань, Кэн. Ты же видишь, какая я толстая! Безобразно толстая!

– Послушай, Мэгги,– твердо сказала Кэндис,– в доме напротив моего живет одна девчонка, которая тоже в положении. Так вот, я уверена – если бы она увидела тебя, она бы тотчас выкинула от зависти!

Мэгги рассмеялась:

– Кэндис, я тебя просто обожаю! Ты всегда умеешь найти нужные слова и утешить меня.

– Но ведь это правда! – Кэндис потянулась за карточкой меню в темно-зеленой кожаной папке с серебряными застежками.– Ну-ка посмотрим, что у нас тут есть. Я уверена, Роксана сейчас подойдет.

Роксана Миллер в это время была в дамской комнате. Стоя перед зеркалом, она тщательно подкрашивала губы красновато-коричневым карандашиком. Закончив, она крепко сжала губы и отступила на шаг, критически разглядывая свое отражение.

Собственные скулы ей всегда нравились. Роксана часто думала: какое счастье, что этого у нее уже никто не отнимет. Но вот белки светло-голубых глаз показались ей желтоватыми, как у заядлой курильщицы, кожа после трех недель лежания на карибских пляжах покрылась слишком темным загаром, а от этого нос выглядел чересчур длинным и – о, ужас! – крючковатым. Бронзовые с золотистым оттенком волосы свободно падали на плечи из-под воткнутого в них черепахового гребня – пожалуй, даже слишком свободно. Что ж, по крайней мере, это она в состоянии поправить.

Пошарив в сумочке, Роксана достала щетку для волос и попыталась привести прическу в порядок.

Как всегда в последнее время, на ней была белая майка. Роксана была уверена – ничто так не оттеняет тропический загар, как простая белая майка, но сегодня контраст показался ей слишком уж резким. «Наверное, я переборщила с солнечными ваннами – вот и стала похожа на мулатку»,– вздохнула Роксана, убрала щетку в сумочку и… невольно улыбнулась своему отражению. Несмотря на все изъяны (а собственную внешность Роксана оценивала совершенно объективно), общее впечатление было вполне сносным.

Позади раздался шум спускаемой воды, и дверца одной из кабинок отворилась. Из кабинки, поправляя на ходу юбку, вышла девушка лет девятнадцати. Остановившись рядом с Роксаной, она наклонилась к раковине, чтобы помыть руки. У нее была светлая, гладкая кожа и большие темные глаза, которые казались сонными. Прямые до плеч волосы, подстриженные а-ля Нефертити, напомнили Роксане абажур лампы. Губы девушки были темно-красными, словно спелая слива. Косметикой она явно не пользовалась, да это ей было и ни к чему.

Незнакомка улыбнулась, перехватив взгляд Роксаны, и вышла. Дверь за ней давно закрылась, а Роксана все стояла перед зеркалом и разглядывала себя. Отчего-то она вдруг почувствовала себя неопрятной и очень-очень старой. А что может быть противнее тридцатитрехлетней старухи, которой все еще очень хочется нравиться?

Одной этой мысли оказалось достаточно, чтобы Роксане расхотелось улыбаться. Все следы воодушевления и радости исчезли с ее лица, уголки губ скорбно опустились, а взгляд потух. С холодным вниманием разглядывала она крошечные красные звездочки лопнувших сосудов на щеках. Ей сказали, это у нее от карибского солнца. Черта с два от солнца! Возраст есть возраст.

За спиной Роксаны снова скрипнула дверь. Обернувшись, она увидела Мэгги, которая широко улыбалась, и ее каштановые волосы блестели в свете ярких потолочных ламп.

– Ну что же ты? Мы тебя уже заждались!

– Бегу, дорогая! – Роксана улыбнулась в ответ и поспешно засунула косметичку в сумочку.– Я просто прихорашивалась.

– Тебе это ни к чему! – заявила Мэгги категоричным тоном.– Ах, какой у тебя роскошный загар!

– Это все Карибы,– объяснила Роксана.– Жгучее солнце, иссушающий ветер, москиты и прочие прелести…

– Не желаю ничего слышать! – Мэгги даже уши заткнула.– В конце концов, это просто несправедливо! Почему я никогда никуда не езжу?

впрочем, с моим везением, если меня когда и отправят в командировку, то только в Гренландию. Или в Антарктиду. Иди-ка в зал, пока Кэндис не отправилась нас разыскивать, а я сейчас приду.

Войдя в бар, Роксана сразу увидела Кэндис, которая сидела за столиком и сосредоточенно изучала меню. При виде ее на губах Роксаны снова заиграла невольная улыбка. Кэндис всегда выглядела одинаково – вне зависимости от того, где она находилась и что на ней было надето. Ее кожа неизменно была гладкой и чистой и как будто излучала спокойное матовое сияние; коротко подстриженные волосы всегда были тщательно уложены, и даже ямочки на щеках, появлявшиеся каждый раз, когда Кэндис улыбалась, очень ей шли. И всегда, насколько помнила Роксана, Кэндис смотрела на мир открытым и приветливым взглядом больших глаз, обрамленных густыми ресницами. «Неудивительно, что она такая хорошая журналистка»,– тепло подумала Роксана. Люди, у которых Кэндис брала интервью, просто не могли не проникнуться к ней доверием.

– Эй, Кэн, как дела? – окликнула она подругу.

Кэндис слегка вздрогнула от неожиданности, потом подняла голову и в следующий миг улыбнулась Роксане своей доверчивой и ласковой улыбкой.

«Удивительная вещь,– подумала Роксана.– Я могу спокойно пройти мимо сотни очаровательных младенцев в колясочках и не почувствовать ничего, однако одного взгляда на Кэндис мне подчас достаточно, чтобы испытать прилив самой настоящей материнской нежности». Она решила, что, должно быть, какой-то неосознанный инстинкт заставляет ее испытывать совершенно иррациональное желание оберегать и защищать эту девушку с круглым личиком и чистым, как у невинного младенца, взглядом. Вот только от чего она должна защищать Кэндис, Роксана толком не знала. От всего мира? От чужаков? От мужчин? Но ведь это было по меньшей мере смешно, и умом Роксана это понимала. В конце концов, Кэндис была всего на три или четыре года моложе ее и, конечно, давно знала, как устроен этот мир и чего ей следует опасаться. И все же рядом с ней Роксана часто ощущала себя человеком другого, старшего поколения.

Приблизившись к столику, она наклонилась и расцеловала Кэндис в обе щеки.

– Ты уже что-нибудь заказала?

– Нет, я пока только смотрю. Никак не могу решить, что лучше – «Летний вечер» или «Городская легенда».

– Возьми лучше «Легенду»,– посоветовала Роксана.– «Летним вечером» только заборы красить, к тому же его положено подавать с зонтиком.

– Правда? – Кэндис слегка нахмурилась.– А разве это имеет значение? Зонтик, я имею в виду. Ты сама-то что возьмешь?

– «Маргариту». Как и всегда. В Антигуа я только ее и пила. «Маргарита» и солнце, солнце и «Маргарита» – вот все, что нужно человеку.

– Значит, тебе понравилось на Карибах? Расскажи-ка поподробнее! – Кэндис подалась вперед, в глазах ее заблестело любопытство.– А как там было с мальчиками?

– Превосходно! – отозвалась Роксана.– Там их было достаточно, чтобы я могла выбирать. Один мне запомнился больше других – после первого раза он приходил ко мне четырежды. Признаться, мне это даже начало надоедать.

– Какая ты все-таки испорченная! – вздохнула Кэндис со смесью восхищения и зависти.

– Просто я хороша в постели – вот почему я так нравлюсь мужчинам. Многие из них не прочь повторить, да только это зависит от меня. Для начала, дорогая, мужчина должен понравиться мне – только в этом случае он может на что-то рассчитывать.

– А как же насчет твоего…

Кэндис смущенно замолчала, но Роксана прекрасно ее поняла.

– Ты имеешь в виду Мистера Женатика с кучей детишек? – небрежно уточнила она.

– Ну да…– Кэндис слегка порозовела.– Разве он не ревнует, когда ты…

Мистеру Женатику никто не разрешал ревновать! – Роксана с притворной строгостью сдвинула брови.– В конце концов, у него есть жена, и если у него кое-где чешется… По-моему, это только справедливо, ты не находишь?

Ее глаза чуть заметно сверкнули, и Кэндис, стушевавшись, прикусила губу. Роксана не особенно любила обсуждать свои отношения с Мистером Женатиком. Насколько было известно Кэндис, Роксана начала встречаться с ним еще до того, как они трое познакомились и подружились, однако за все время она ни разу даже не назвала его по имени, не говоря уже о том, чтобы рассказывать о нем нечто такое, что могло бы раскрыть его инкогнито. Кэндис и Мэгги часто шутили между собой, что любовник Роксаны, должно быть, известный политик или крупный бизнесмен, и, конечно, он богат, влиятелен и дьявольски сексуален. Такая женщина, как Роксана, вряд ли обратила бы внимание на кого-то заурядного. Другой вопрос – действительно ли она его любила. Порой подруги в этом сомневались, поскольку Роксана часто говорила о своем любовнике почти пренебрежительно или, во всяком случае, без особенной теплоты.

– Слушай, ты извини, пожалуйста, но я закурю,– сказала Роксана, доставая из сумочки пачку сигарет.– Пусть зародыш Мэгги немного потерпит – ведь ему бы, наверное, не хотелось, чтобы старая тетя Рокси загнулась от никотинового голодания.

Дыми на здоровье! – сказала Мэгги, подходя к столику.– Вряд ли табачный дым может быть хуже автомобильных выхлопов и заводского чада.– С этими словами она села на стул и поманила ближайшую официантку.– Ну, девочки, с чего мы сегодня начнем?

Когда официантка, одетая в темно-зеленый приталенный жакет, приблизилась к их столику, Кэндис с любопытством уставилась на нее. Что-то в ее облике казалось смутно знакомым. Эти светлые волнистые волосы, этот вздернутый носик, серые, чуточку усталые глаза… Где-то, когда-то она это уже видела! Даже то, как официантка движением головы отбрасывала волосы со лба, было Кэндис знакомо. Она только никак не могла припомнить, когда и при каких обстоятельствах они сталкивались.

– Что-нибудь не так? – вежливо спросила официантка, и Кэндис вспыхнула.

– Нет-нет, все в порядке, просто я… Гм… Не зная, куда деваться от смущения, она снова уткнулась в меню.

В «Манхэттене» подавали больше сотни разных коктейлей, и Кэндис иногда казалось, что это уже чересчур.

– Мне «Мексиканский свинг», пожалуйста,– сказала она.

– Мне – «Маргариту»,– попросила Роксана.