Униженные и оскорбленные, или Тело в красном чемодане

Я поблагодарила Колю и поехала на работу. Еле досидев до конца рабочего дня, я быстро направилась в общежитие.

По графику, Гена отработал в ресторане до двадцать пятого ноября. Пятнадцатого числа у него был выходной, как раз на это число он купил билет на автобус, чтобы доехать до матери. Но уже с семнадцатого числа он снова работал, а вот в день исчезновения Тамары, двадцатого ноября и на следующий, он отдыхал. Двадцать пятого ноября он получил зарплату и это был его последний день, когда он появился на работе, так как двадцать седьмого ноября он уехал служить в армию. Получается, что алиби, на момент преступления у него нет, а мотив имелся.

В общежитии готовились к похоронам. Уже купили некоторые продукты. На кухне были все: тетя Оля, Юля, Гена и даже дети, которых до этого времени я даже не видела. В самом углу сидела беременная девушка лет двадцати трех, глаза ее были красными от слез. По всей вероятности, это была дочь тети Оли и умершего Владимира.

– Добрый вечер. – поздоровалась я зайдя на кухню – А когда похороны?

– Послезавтра. – ответила тетя Оля.

– Проходи, чаю хочешь? – предложила Юля.

Когда мы остались втроем с Геной и Юлей, я начала задавать вопросы, как бы невзначай.

– Так тебя подозревают в убийстве? Поэтому заставили сделать анализ ДНК?

– По ходу да.

– Но тебя же не было в городе.

– Ну. – сухо отвечал Гена.

– Да, приехал и отец умер. – сказала Юля и погладила его по руке.

– Да уж. Но так пить ни один организм не выдержит. – все также сухо отвечал Гена.

Складывалось впечатление, что даже Юле было больше жалко своего умершего отчима, чем Гене отца.

Я ничего не стала говорить Гене о том, что прекрасно знаю, что никуда он не уезжал и на момент того, когда Тамара пропала, был в городе. Значит он специально уехал из общежития сказав, что уезжает в армию, по факту, в армию он уехал почти через две недели. Когда анализ ДНК будет готов, а это должно произойти уже завтра и когда следователь увидит журнал смен, Гена станет вторым подозреваемым в убийстве Тамары. А там уже вопрос времени и настоящий убийца займет место в СИЗО, а Антон выйдет.

В ожидании завтрашнего дня я отправилась спать.

9 глава.

На работе, я поделилась информацией с Степаном Николаевичем и предупредила, что послезавтра буду на похоронах Эдуарда и Владимира. В свою очередь, Степан Николаевич, позвонил и узнал из своих источников информации, что вскрытие уже произведено и установлена точная причина их смерти.

– Не буду вдаваться в подробности, но алкоголики выпили «незамерзайки», причем в большом количестве. – сообщил Степан Николаевич.

– Зачем? – вырвалось у меня – Ведь тетя Оля или Юля всегда давали им на водку, и они ходили в магазин.

– Не знаю, изопропиловый спирт содержится в «незамерзайке», ну или в медицине, но только как наружное средство. Без понятия зачем они стали его пить. Вместо алкоголя, естественно, а уж чем им магазинная водка не угодила, сказать не могу. Может за самогоном куда пошли, а там им продали эту отраву. Ну как вариант. – рассуждал Степан Николаевич.

Мне показалось это немного странным. Алкоголики конечно все могут выпить и духи и «незамерзайку». Но Владимиру каждый день давали на бутылку, и он ходил в магазин. Я тоже покупала им алкоголь в магазине. Зачем пить какую-то «незамерзайку» если есть деньги на водку? Теперь этого уже не узнать. Эдуард, в отличии от Владимира, казался вполне добродушным и спокойным, хоть и был алкоголиком. Его было особенно жалко.

В общежитии поставили два больших стола, принесли стулья и делали нарезки, чистили картошку, в общем готовили на завтра. Вынос тел должен был состояться завтра в десять утра, из городского морга.

Гена сидел на кухне. Интересно, следователь проверил журнал смен, подумала я. Если да, то странно, что он сидит все еще тут. Или может решили дать ему похоронить отца? Но мои размышления прервал сам Гена.

– Так что не от меня Тамара беременна была. – сказал он – И слава Богу.

– Не от тебя? – переспросила я.

– Нет. – повторил Гена – А то ко мне уже и на бывшую работу приходили, хотели на меня убийство повесить. Не получится.

– А зачем приходили? – делала я вид, что ничего не знаю.

– График мой рабочий смотрели. В армию я, видите ли, ушел после исчезновения Тамары. А что мне, смотреть на нее с Антоном было надо? Слушать их по ночам за стенкой? – возмущался Гена.

По его словам, ситуация обстояла следующим образом. Когда Гена узнал, что Тамара ему изменяет, застав ее на кухне, сидящую на коленях у Антона, он решил съехать, чтобы не встречаться с ней в общем коридоре и не слушать, как она сидит у Антона в комнате, смеется и не только. Как раз его призвали в армию и ему скоро пришлось бы уезжать. Гена попросился на несколько дней к своему другу и оттуда ходил на работу. Перед этим, он проставился в общежитии за свой уход, сказав, что уже через несколько дней уедет служить родине. На пятнадцатое ноября он купил билет до матери и хотел быть у нее до самой армии. Вот только зарплату ему пятнадцатого числа не выдали, а проводы он хотел праздновать на свои деньги. Поэтому, он приехал пятнадцатого, пригласил всех друзей на двадцать шестое, а сам вернулся обратно, поработал еще несколько смен, а двадцать пятого получил расчет и уехал. Туда и обратно его довез сосед, на машине, поэтому билеты на вокзале он не покупал. Свои выходные он проводил с другом, так как работали они вместе в одну смену, соответственно и отдыхали тоже вместе, и друг это подтвердит.

Теперь, версия того, что Гена убил Тамару, провалилась. Я, конечно, понимала, что друг мог подтвердить алиби по его просьбе, но против фактов не попрешь. Да и Тамара оказалось была беременна от кого-то другого, расстался он с ней до исчезновения, ботинки рядом с ее телом Антона. Ну все, тупик.

– Антон не мог убить Тамару! – сказала я, кипя от злости и безысходности.

– Так может и не он. – успокаивала Юля.

– Но ботинки то его. – злилась я.

– Ну так если ботинки его, значит он. – спокойно сказал Гена.

– Ботинки специально подбросили, чтобы на него подумали. – сказала я утвердительным тоном.

– Получается это я. – все также спокойно сказал Гена.

– Я этого не говорила.

– Ну, а кто? Меня же проверяли, из армии вызвали.

– Да никто тебя не обвиняет. – пыталась сгладить обстановку Юля – Просто ботинки мог оставить или Антон или кто-то из общежития. Это же логично.

– Логично.» – согласился Гена.

– А если это не Антон и не ты, то кто? Отчим что ли мой или дядя Эдик? Им то зачем? Или я или мама? – рассуждала Юля.

– Тот, от кого она беременна была. – предположил Гена.

– А как он сюда пришел? Мы неужели не услышали бы? – недоумевала Юля.

– Да батя с отчимом твоим так орали пьяные, что все могло быть.

– Ага. И кровь кто-то убрал незаметно и разрезал. Прям ни следа не оставил. Надел ботинки Антона и ушёл. – с сарказмом сказала Юля.

– А с чего взяли что ее тут убили?

– А где? Ботинки, тогда как Антона оказались рядом с Тамарой?

Я слушала их диалог и в голову пришла одна мысль. Если предположить, что Тамару убил отец ее ребенка, то в день исчезновения, она могла прийти к Антону, а потом встретиться с этим человеком, например около общежития. Часто, мы надеваем тапочки или чужую обувь для того, чтобы просто спуститься вниз. Возможно, и Тамара надела старые ботинки Антона, вместо тапочек. А тот парень или мужчина, увидел, что она вышла в мужской обуви и это спровоцировало его. Но одежды Тамары вообще нигде найдено не было, так же, как и телефона и сумки. Ее вообще никто не видел в тот день, кроме матери, когда Тамара утром уходила из дома на учебу. А может убийца поймал Тамару у общежития, а уже потом поднялся, зашел в комнату и специально взял ботинки. Отомстил и Тамаре и тому, на кого она его променяла. А это вполне возможно. Зайти на пару минут легко можно было, тем более у Тамары были ключи от дверей, и он без труда мог их взять. Комнату он или знал или Тамара, испугавшись сама сказала. И убить он ее мог где угодно. Чемодан купил и закопал в нем тело. Тогда надо найти этого человека, возможно кто-то из ее подруг его знал. И все же, надо поспрашивать о покупке красного чемодана. Пусть это было давно, но, когда парень покупает чемодан красного цвета, это смотрится немного необычно. Поэтому, продавец мог это запомнить.

– А что ты тогда скрывал, что был у друга, а не у матери? – задала я вопрос.