Униженные и оскорбленные, или Тело в красном чемодане

– Эдька Петух, сюда иди на…» – кричал Вова, целуя мне руку от радости.

– Принцесса. – льстил выходящий из комнаты Эдуард. Под глазом у него виднелся синяк от вчерашнего удара.

Мы снова сели на кухне, откуда вчера нас так настойчиво прогоняли. Я пила сок и закусывала, а собутыльники напивались алкоголем и снова начали ругаться.

В самый разгар их ругани, когда Вова уже орал про службу в Афганистане и несколько раз ударил Эдуарда, на кухню вбежала тетя Оля и тоже стала орать. Было слышно, как в комнате заплакал ребенок. Но Ольга с Владимиром продолжали ругаться невзирая ни на что. Юля пыталась их успокоить, крича:

– Хватит, хватит! Детей испугали!

Только они ее даже не слышали. Эдуард, валявшийся до этого на полу, от очередного удара друга, поднялся и стал бить кулаком по столу. Скандал прекратился только после настойчивого стука в дверь. Это была соседка снизу, бабушка лет семидесяти пяти.

– Сколько можно! Каждый день одно и то же, людям отдыхать надо, а от вас никакого покоя! Вовка, ты что так запил? Иди кодируйся! Раньше в запои уходил, а теперь стал пить как этот, – и бабушка показала рукой на Эдуарда – каждый день пьешь, а на что? Ты же уж полгода как нигде не работаешь. И Эдька не работает, на что лопаете ироды?

– Есть значит на что! – грубым тоном ответил Владимир.

– Откуда деньги у алкашей, воруете что ли?

– Я в Афгане воевал, а ты меня в воры записала! – заорал Вова.

– А ты не ори. Это раньше ты был Афганцем, а теперь алкаш, от которого покоя нет всем!

– Не смей меня оскорблять!

– Не унижай Вована! – вмешался Эдуард.

– Да вы давно тут все униженные и оскорбленные.

С этими словами бабушка ушла.

Получается, что Вова воевал в Афганистане, под действием алкоголя агрессивен и пьет каждый день уже полгода. Интересно, с чего вдруг? Хотя все алкаши когда-то не пили, потом уходили во временные запои, а потом окончательно спивались. А на бутылку ему дают тетя Оля с дочкой. Но зачем?

– Хочешь ликер? А то, чего с этими алкашами сидеть, смотреть как они водку бухают? – вдруг предложила Юля.

– Да я не пью. – на автомате сказала я от неожиданного предложения.

Но к счастью, Юля поставила чайник на плиту и принесла конфеты, предложив тогда выпить по чашечке чая. Я тут же согласилась. В общем, контакт был налажен.

– Ты не пьёшь, а чего с этими алкашами сидишь? – поинтересовалась Юля, когда мы остались на кухне вдвоем.

– Так они все равно спать не дадут, да и скучно одной в комнате, не привыкла еще. – объясняла я.

Хотя, я и два алкаша на кухне, смотрелись действительно странно и Юлин вопрос был вполне уместен.

– А ты знакомая Антона?

– Да. – не стала я обманывать.

– Понятно. А он где? Посадили все-таки?

– Да, в СИЗО пока.

– М-да. – протянула Юля – Не могу поверить, что Антон мог это сделать. Он вообще нормальный парень. И с чего решили, что это он? Ну мало ли кто с кем встречался. Да они и встречались то немного.

– А Тамара раньше ведь с соседом вашим встречалась, с Геной?

– Да. – ответила Юля с ноткой удивления в голосе – Ты что, Антона хорошо знаешь?

– Работали вместе.

– Понятно. С Генкой у них не серьезно было. Они и до этого расставались, потом она опять к нему приходила. -объясняла Юля – Потом Генка в армию ушел, а до этого с Тамарой расстался, она с Антоном стала гулять, а то что беременна была, так он и не знал даже.

– А ты откуда знаешь? – спросила я, ведь насколько я помнила, в средствах массовой информации об этом не сообщалось и я лично узнала об этом от Купина.

– Так она мне сказала.

Ну да, логично, подумала я. Значит Юля с Тамарой были в доверительных отношениях, и она могла много чего знать об убитой.

– Так если она была беременна от Гены, а срок был уже довольно-таки немаленький, что она собиралась делать? Ведь буквально через месяц Антон все равно бы узнал об этом. Или она хотела соврать что это Антона ребёнок? – спросила я, хотя знала, что Тамара забеременела раньше, чем начала встречаться с Антоном, просто хотела узнать, о чем на тот момент она думала и что хотела.

– Да нет, там срок был больше двенадцати недель, а это три месяца, а с Антоном они даже столько и не знакомы были.

– А откуда ты знаешь срок?

– Она сама мне сказала.

– В неделях?

– Не помню. – замялась Юля – А что? Ну три месяца или двенадцать недель, это же одно и то же.

– Фактически да. – согласилась я – Но если Тамара сказала тебе срок именно в неделях, то скорее всего она обращалась в больницу и делала УЗИ, вряд ли девушка в семнадцать лет смогла сама все точно посчитать.

– Ну не знаю, наверно.

– Вспомни. – настаивала я – Ведь ты не спроста сказала срок в неделях.

– Да, в неделях сказала, точно. Там больше двенадцати недель было уже. Я ей еще сказала, что живот скоро появится.

– Получается, что Тамара хотела рожать?

– Не хотела, – откровенничала Юля – но пришлось бы уже. Аборты у нас только до двенадцати недель делают.

– И как же тогда? Когда она Антону собиралась об этом сказать и Гене тоже? – недоумевала я.

– Антона бы бросила и воспитывала бы ребенка одна, потому что Генка бы на ней не женился после Антона. Поэтому она решила и Генке ничего не говорить. Еще матери надо было сказать, она тоже не знала.

– Получается, что знала только ты?

– Наверно.