Тёлочки в беде

– Ой, нет. Не надо. Мне страшно, – Маринка судорожно сдвинула свои крепкие, опасно обнажённые ножки и поспешно поправила задравшуюся до неприличия одежонку. Отползла назад, отыскивая в траве беленькие трусики. Нервно затеребила эти треклятые трусы ручонками.

– Ты девочка ещё? – Петька настолько удивился, что его боевой настрой существенно поник. Девственница. В двадцать лет?

– Ну… да.

Петька не знал, радоваться ему или плакать, но делать «это самое» почему-то совсем перехотел. Как и провожать Маринку до дома. Вспомнились слова деда про генофонд и прочее. За девственницу ему, Петьке, точно яйца открутят. Оно ему надо?

– Предупреждать надо, – буркнул он еле слышно и устремился прочь. Даже побежал.

– Федя, а проводить? Ты же обещал! – жалобно захныкала Маринка где-то за его спиной. Но парень не ответил.

Петька ненавидел себя за трусость, но по-другому не мог. Не нужно ему Маринку Дубилину портить. Беда случится. Петька дедушке верил.

Грязная футболка

– Ну, ты где ходишь? Мать места себе не находит! Сколько можно по кустам прятаться. Давай домой!

Взъерошенный Васька подкараулил её на выходе из кленовой рощи, неожиданно вырастая из-под земли, как чёрный великан. Маринка даже взвизгнула от ужаса. Вот, мамка. Вот, змея. Мужику своему ничего не сделала, а её, дочь единственную, на мясо пустить решила? Где справедливость? Где материнская любовь?

Интересно, Васька Федьку видел? Вроде нет. Драка была бы.

– Не пойду я домой. Боюсь, – отозвалась Маринка капризно, вытряхивая из распущенных светлых волос травинки и веточки. Вот, Федька проворный. Опрокинул её, неопытную дурёху, на обе лопатки, как честную давалку. Она его даже толком оттолкнуть не успела. Чуть не трахнул, стервец. Внизу живота стало горячо.

– Чего боишься-то, Мариш? – раздражённо поинтересовался отчим, суетливо оглядываясь. Его уже полчаса ждала верная Маруська, поэтому травить байки не было времени. Чёрт бы эту надоедливую падчерицу трахнул! Самый сраный и раком. Боится она. Чего в маленьком селе бояться? Скуки?

– А то не знаешь?

Начинается! Она боится, а он догадаться должен. Вот, бабы. Вот, дурной народ. Что в сорок, что в двадцать – хрен поймёшь, что в их глупой башке творится. Девственности своей хвалёной лишилась? Наконец-то. Давно пора!

– Мне, Мариш, твои проблемы до пизды, – разозлился он, демонстративно сплёвывая и доставая из карману запечатанную пачку сигарет, – У меня своих проблем куча.

– Значит, и тебя мамка хочет на мясо пустить?

– Чё плетёшь-то? Домой иди. Мать переживает, плачет. Думает, увезли тебя похитители насильно, украли.

– Плачет?

– Ну, да. Тебя Танька больше меня любит.

Маринка шумно выдохнула, расслабившись. Она даже не заметила, что стоит посреди лунного света совсем одна. Подкуривший сигаретку отчим скрылся в ночной темноте, как будто в проруби утонул. Только лёгкое облако табачного дыма после себя оставил. Вроде был человек и исчез. Ну, и чёрт с ним.

Девушка благодарно улыбнулась – мамка её любит, резать не будет. Значит, просто припугнула. А вот Ваське, конечно, достанется. Всё он виноват!

Мамочка! Как могла Маринка в её любви усомниться? И она направилась к дому, весело приплясывая.

– Маринка, а с кем это ты в траве валялась, а? – налетела на дочку мать чуть ли не с самого порога. При свете ламп накаливания зелёные разводы на Маринкиной футболке сигнализировали о её недавнем славном падении всему миру, как семафор.

– Ни с кем, – ни на шутку испугалась девушка, шмыгая носом.

– Ты спину-то свою видела? С кем была, бессовестная? А, ну говори, с кем была? Повезу в район к гинекологу, всё сама узнаю! – запричитала расстроенная Танька, срываясь на крик.

– А разве там написано будет? – непонимающе уставилась на мать всё ещё невинная Маринка, глупо хлопая пушистыми ресницами.

– Написано, а я читать умею! – парировала Татьяна, зло дёргая дочку за испорченный травой подол.

– Прям имя? – не унималась Марина, отчаянно пытаясь понять, каким образом хитрая мать догадается, с кем она любовь крутила. Понятное дело, что сейчас всё в порядке, но на будущее хотелось бы подстраховаться.

– Марина! Тебя изнасиловали? Говори!

– Да не было ничего особенного…

– Кто тебя тронуть посмел, доченька? Говори, не бойся. Я своими собственными руками гада придушу.

А Федька-то бросил её, когда о девственности узнал! Маринка скривилась. Пусть теперь вероломный пацан за всё ответит. Не заслужил, хитрожопая шельма, чтоб она имя его скрывала.

– Пушко, – произнесла Маринка себе под нос.

– Валерий Петрович? – ужаснулась мать, роняя нижнюю челюсть на грудь. Её и без того крупные карие глаза расширились до размера чайных блюдец.

– Нет, конечно. Внук его Фёдор, – уверенно призналась девушка, понимая, что дороги к отступлению нет. Теперь несладко Федьке придётся, барану, – Он изнасиловать меня пытался, но я убежала.

– Не было ничего, честно? Не выгораживай обидчика!

– Честно. Даже раздеть не смог, – убедительно соврала Маринка, заливаясь краской, – Я его коленкой в пах ударила!

– Молодец. Вот, какая у меня дочь молодец. Никто теперь не скажет, что я прошмандень воспитала!

– Мама!

– Ой, Маринка, ты уже взрослая, всё понимаешь.

– Чё ругаешься-то?

– Не ругаюсь – горжусь!

Васька встрял

Эх, ну ничего себе! Вот это он попал! Как Маришка сказала? Танька его на мясо пустит? Тоже? Как других? Значит, правду добрые люди говорили: четверых мужиков его любезная Татьяна в расход пустила, а он следующий? И подарки не помогли. Вот, зараза!

От ужаса Васька вспотел.

Чёрная вдова.

Слово-то какое нехорошее, кровью попахивает и могилкой. Вася частенько в раскапывании могил участие принимал – мужик он крепкий, сильный, лопатой махал похлеще экскаватора, поэтому очень хорошо знал, как свежая земля пахнет. Выходит, нужно получше принюхаться, чтоб потихоньку привыкать? Нет-нет-нет. Душа его неистово противилась и готовиться к неизбежному не хотела.

На мясо? Как барашка? А Полиция? Где это видано, чтобы людей, как баранов, резали? Видно, Танька совсем спятила, если даже с дочерью-дурой делится. Таких людей надо за три улицы обходить, а не жениться на них. Отбитая.

Вспомнился день первой их с Татьяной встречи. Он её тогда чуть трактором по забору не размазал. Случайно, конечно. С той поры Ваське технику не доверяли. Засмотрелся на пейзаж: бескрайнюю степь и коров пасущихся, и бабу в красном платке не заметил. Ладно серый или голубой платок, но красный! Где глаза были? А храбрая Танька не растерялась, даже не испугалась почти. Заорала дурным голосом и к нему в кабину на ходу запрыгнула. Гимнастка, блин. Убью тебя, говорит, сейчас, чёрт косоглазый, и по голове пустым ведром бить принялась. Выходит, не врала, что убьёт? Он тогда этим трактором зажиточному соседу ворота смял, но Танька заступилась и деньжатами помогла. Не мог Васька не жениться. Как такой доброй бабе отказать? Просто не простил бы он себя за это.