Одинокая охота

Он сразу узнал ее.

Клара Рессель.

Они изучали ее фотографии несколько раз за последние месяцы. На одной она была в компании новой группы молодых нацистов. Из «Скандинавского копья». Прошел час. Он уже весь дрожал от холода и собирался уйти, когда зеленая куртка показалась за стеклом двери. Клара, похоже, осталась в библиотеке. Или покинула ее через другой выход. Мужчина же решительным шагом направился по тропинке вверх в сторону парка Обсерваториелунден. Антон подождал, пока тот исчез из поля зрения, а потом бегом поднялся на холм. Сначала он решил, что потерял его, но потом увидел зеленую армейскую куртку на углу Кунгстенсгатан. Он поспешил следом, адреналин бурлил в крови. Если мужчина шел в то же место, куда Антон незаметно проводил его днем ранее, речь вряд ли могла идти о случайном совпадении.

Он перешел на другую сторону улицы и сбавил темп, когда приблизился к пустынному мосту Барнхусбрун. Он дал мужчине немного удалиться по Шелегатан, прежде чем устремился за ним. Антон подождал за углом станции метро «Родхусет», достал свой мобильник, а потом перешел Бергсгатан. Мужчина в армейской куртке находился спиной к нему, когда Антон начал снимать. Это было то самое место, которое объект его слежки посетил накануне. Бергсгатан, 48.

Здание полиции.

Мужчина вошел внутрь и миновал стоявшую на входе охрану. Антон развернулся, убрал телефон и пошел к метро. У него были фотографии. Теперь требовалось понять, как поступить с ними и что они означали. Неужели этот человек работал на обе стороны?

Он сел на деревянную скамейку на станции. Держал мобильник в руке. Его одолевали сомнения. Насколько Линн была замешана во всем этом? А вдруг она работала вместе с мужчиной в армейской куртке, раз он мог принадлежать к полицейским, и намеревалась проникнуть в его группу?

Он поплелся к поезду, толком не зная, куда направляется. И что ему делать. За Линн поручились. Он сам дважды проверил про Копенгаген и Линчепинг. Никто, похоже, не верил, что она могла пойти против своих. Но в то же время она давно отошла от активной деятельности. Люди менялись. Отказывались от своих прежних убеждений.

Даже меняли сторону.

Он мог прощупать ее с помощью своих снимков. Посмотреть, как она отреагирует. У него обычно получалось правильно оценить реакцию людей. Понять, когда они лгали. Он быстро вошел в Hushmail и отправил шифрованное сообщение Клаасу. Тот должен был приехать из Германии. Быть на его встрече с Линн. В качестве авторитетного человека. Или как там это сейчас называлось среди антиавторитаристов.

Клаас должен был понять, что ситуация чрезвычайная. И имел огромный опыт. Все-таки двадцать лет в движении. Двойное гражданство. Он считался одной из ключевых фигур отделения в Геттингене. Говорил по-шведски и по-немецки.

И, прежде всего, он знал Линн.

Или, по крайней мере, многое о ней.

Мужчина в армейской куртке резко остановился. А спустя несколько мгновений продолжил идти к зданию полиции, словно ничего не случилось. Следивший за ним снова попался ему на глаза, когда он входил внутрь. Он заметил его отражение в стекле двери. Заметил движение. Тот сунул руку в карман. Сначала он подумал, что за оружием. А потом узнал его.

Это был Антон.

Без оружия, но с телефоном в руке. Он снимал его едва заметно, с бедра. Кепка закрывала часть лица. Но несмотря на это, сомнений не было. За ним наверняка шел его товарищ из АФА. И вдобавок сфотографировал, как он входил в здание полиции на Бергсгатан.

Поднявшись на второй этаж, он осторожно скосился в окно и увидел, что Антон направился к станции метро. Возможно, посчитав свою задачу выполненной. И едва ли это были первые фотографии, сделанные им. Вероятно, он стоял здесь и накануне. Или, по меньшей мере, видел его вместе с Кларой Рессель перед библиотекой час назад. Пожалуй, он даже заснял его вчерашний визит в офис «Скрытой правды» на Грев Турегатан. Всему вместе ему вряд ли удалось бы найти разумное объяснение.

Но сколько бы много Антон не успел задокументировать, это не могло помочь ему.

Благодаря прослушиванию его мобильника он знал, что Антон не успел поговорить с другими. Мужчина в зеленой армейской куртке не испытывал ни малейшего беспокойства. Он так долго жил двойной жизнью, что это стало естественным для него. А противодействие планам противника – неотъемлемой частью бытия. Порой эмоции докучали ему. Когда-то совесть напоминала о себе. Но это было давно. Он сделал окончательный выбор. Нашел свою сторону. То, во что верил. Созданию чего способствовал. И он впитал это чуть ли не с молоком матери.

Таким вырос.

И не собирался меняться. И считал, что никто не сможет помешать ему. Когда сейчас он зашел уже столь далеко.

Его жилище оказалось чистым. Мужчина в зеленой армейской куртке потратил всю вторую половину дня на обследование своей квартиры. Он тщательно проверил каждый сантиметр, но нигде не нашел ни камер, ни подслушивающей аппаратуры. Ни за обоями, ни в плинтусах, ни спрятанными в мебели.

И все же он не ошибся в своих подозрениях. Но камеру на лестничной площадке не стал трогать. Не хотел давать знать Антону, что обнаружил его слежку. Решил, пусть остается, пока он все не закончит. Антон, похоже, действовал в одиночку на свой страх и риск. Точно как раньше делала Ильва.

Порой было удобно иметь дело с анархистами. Своевольными индивидуалистами. Чья вера в собственные возможности, казалось, не знала границ. Они далеко не сразу подключали людей «со стороны». Их глупое самодовольство скоро должно было аукнуться им. Он улыбнулся сам себе и направился к расположенной недалеко пиццерии Владо. На площади стояла компания иммигрантов. Они курили, разбившись на небольшие группы. Он презрительно сплюнул на землю, увидев их, и пошел в обход. Его путь лежал мимо торгового центра ИСА, где рекламировали халяльные котлеты, дешевые гранаты, домашний хлеб-пита и пятилитровые канистры с оливковым маслом. Как будто шведская торговая сеть переориентировалась на не самого традиционного для себя покупателя. Он покачал головой. Пожилые бородатые мужчины спешили в сторону мечети за его спиной, когда он шагнул в пиццерию, где его с порога встретили запахи душицы и горячего томатного соуса. Она уже сидела в углу и осторожно махнула ему рукой.

Он кивнул владельцу, выходцу с Балкан. Во всяком случае, ему так казалось. По крайней мере, не мусульманину. Если судить по свинине и бекону, присутствовавшим в висевшем на стене меню. Он специально не стал проверять это. Пицца здесь была просто фантастической. Да и он, как и любой другой, не мог воевать со всеми постоянно.

– Как дела? Ты выглядишь усталым, – сказала она и накрыла своей ладонью его руку. Он кивнул.

– Слишком много всего навалилось в последние дни. Тебе удалось выяснить что-нибудь?

– Расследование смерти Ильвы, похоже, завершено. Полиция Флемингсберга считает это самоубийством. Я успела проверить только вскользь там, где ты сказал мне искать.

– И нет никаких дополнений? Обновлений?

– Нет, насколько я видела. Но в моем распоряжении была где-то минута. А ты не мог бы проверить сам?

– Я не могу рисковать и оставлять после себя следы в архиве, – ответил он.

Она еле заметно кивнула. Явно не поняла, о чем он говорил. Но он знал, что она не станет задавать лишних вопросов. Слишком верила ему. Они доверяли друг другу. И так было всегда. Но ей не стоило знать детали. Она часто принимала все слишком близко к сердцу. Особенно когда дело касалось людей. В худшем случае это могло сказаться на ее мнении о нем. Негативно повлиять на ее верность.

Она неправильно истолковала его молчание, приняла за раздражение. Улыбнулась ему робко.

– Мне нелегко залезать в компьютер. Я редко получаю такую возможность. Другое дело телефон, там у меня есть пароль.