О родителях и детях

Воспитать детей самостоятельными – это залог их будущей самодостаточности, способности управлять своими действиями, а значит умения достигать всего задуманного и намеченного. Человек чувствует себя полноценным, получает настоящую радость от жизни только тогда, когда у него есть силы и умение воплощать в жизнь свои мечты и идеи. Родители могут опекать, держать детей под своим надзором, от этого никуда не деться, но это ни в коей мере не должно тормозить, мешать развитию в них самостоятельности. Мы просто обязаны сделать всё, что в наших силах, чтобы они чувствовали себя в этой жизни не чужими, а умели жить с ней в ладу и нашли своё место под солнцем. Это возможно только тогда, когда человек умеет ставить цель, идти к ней и достигать её. Мы все – мечтатели, и очень многое в нашей жизни так и остаётся недостижимыми мечтами. Нам не хватает упорства, силы намерения, трудолюбия, а самое главное силы духа, чтобы превратить свою жизнь в место, где мы – созидатели, и где воплощаются мечты.

Я сейчас понимаю, что в природе человека заложена в той или иной степени склонность к самостоятельности, как и ко многим другим вещам, но на природу надейся, а сам не плошай. Независимо от пола, характера ребёнка, родители должны закладывать или укреплять в нем природные положительные качества. Это очень важный момент, следует не упустить его. Как бы я ни опекала детей, какой бы клушей ни была, как бы постоянно за них не тряслась, но я чётко осознавала, что я просто обязана давать им свободу, не привязывать их к своему подолу, тем более сама для себя всегда хотела свободы, и родители мои вынуждены были давать мне её. Не приучив их к самостоятельности, привязав их к себе, решая постоянно за них их дела, проблемы, кого мы вырастим? Естественно, мы много говорили с детьми, приучали к определённым вещам, вместе решали какие-то возникающие вопросы, проблемы, но всё в разумных пределах. Основа воспитания всё же заключалась в том, чтобы научить их самостоятельно мыслить, анализировать, и, как следствие, отвечать за свои действия – это и есть путь к настоящей, взрослой жизни, где за все свои поступки они сами несут ответственность, а значит учатся избегать осложнений и ошибок.

Наш долгожданный первенец Рустам был очень привязан ко мне, мы не могли жить друг без друга. Я начинала скучать по нему, даже пока он спал, находился в садике. Но у нас бывали моменты ссор, когда он мог ходить за мной по пятам и твердить, что любит меня, из-за того, что я была сердита на него, и на его «люблю» отвечала «а я тебя не люблю», но он упрямо заявлял «нет, ты меня любишь!» Пока не добивался ответного признания, ни за что не отставал. Ему тогда было всего два или три годика. Сейчас даже не представляю, за что можно было сердиться на малыша, который всё понимал с полуслова, и ему хватало благоразумия следовать тому, что понимал. Это было слишком не по-детски. Очевидно, я с детьми сама становилась ребёнком и могла обижаться на них. Особенностью детей является то, что они не всегда могут следовать тому, что научились понимать, в силу отсутствия в таком малом возрасте механизма торможения, из-за постоянного срабатывания механизмов познания. Годы спустя я смотрела на двухлетних крох и бесконечно удивлялась, что своего сына в таком возрасте воспринимала уже большеньким, разговаривала и требовала с него не как с малого ребёнка. Каждый из нас оказался по своей природе очень уж своеобразным. Сын самостоятельным, смышлёным не по годам, а я требовательной, со слишком взрослым подходом к малышу, не имея родительского опыта. Тем не менее я очень боялась за своего сына, моё сердце постоянно пребывало в тревоге, но я понимала, это не помешает мне делать то, что следует делать. Я сначала гуляла с ним, не отпуская от себя ни на шаг, потом поняла, что не всегда смогу гулять с ним из-за домашних дел, а папа постоянно отсутствовал. Тогда я стала оставлять его одного во дворе, благо территория возле нашего дома была довольно обширной и обнесена штакетником. Он был ребёнком покладистым, понимающим, поэтому со двора никуда не уходил, но я была начеку и постоянно выбегала или посматривала из окна. Потом, понимая, что ему тесно постоянно играть возле дома, стала позволять недолго погулять с друзьями в пределах нашей улицы. Вот так постепенно расширялся ареал его свободы, благо мы жили в обособленном месте – базе геологической экспедиции. Чуть повзрослев, он уже носился с друзьями по посёлку, правда, инструктаж всегда проводился как с ним, так и его братьями. Его братья тоже были на редкость самостоятельными, что облегчало нашу жизнь.

В среднем сыне Арсении, сочеталось спокойствие и абсолютная невозмутимость. Можно было, усыпив его в коляске, сбегать в магазин или баню. Он неизменно успевал за 30-40 минут моего отсутствия проснуться, встречать меня уже сидя, не делая никаких бессмысленных попыток вывалиться из коляски, и спокойно смотрел на меня своими невозмутимыми непроницаемыми глазищами. Мы с ним однажды чуть было не замёрзли на остановке, дожидаясь своего автобуса, после приёма к врачу. День был очень холодным, ветреным, мела позёмка, автобусы в субботний день ходили редко, такси в те времена не было в нашем городе, а тут ещё один из рейсовых автобусов сломался. Арсений сидел в маленькой коляске, весь укутанный и, как всегда, молчал, но я понимала, что мы слишком долго стоим, а если вернуться обратно в поликлинику, мы упустим свой автобус. Ситуация была ужасной: сын и я реально замерзали, а уйти было невозможно. Я трогала его щёчки, ручки, а ножки были в пимках, шевелила его, но он не издавал никаких звуков недовольства, даже когда подъехал переполненный автобус и нас зажали со всех сторон. Дома, раздев его, я начала растирать холодные ножки и ручки, а потом посадила в ванночку с тёплой водой. Он абсолютно спокойно и молча реагировал на все процедуры, производимые над собой. Насколько эмоциональным был старший сын, настолько невозмутимым был средний. Правда, со временем характеры у них поменялись на противоположные, но об этом в другой главе.

Младший сын Олежка был где-то посередине между братьями. Его внешний облик несмышлёныша, невинные глазки абсолютно не соответствовали его характеру. Он совершенно тихо, невозмутимо, не издавая никаких лишних звуков, мог бесшумно в одно мгновение исчезнуть и оказаться там, где ему не следовало быть, заставляя нас постоянно пребывать в напряжении и начеку. Для него не существовало преград, он всюду просачивался, как вода. Я называла его быстроногим оленем. Только поручу ему сходить куда-нибудь по делу, он в одно мгновение успевал сбегать и уже продолжал заниматься своими делами. Олежка настолько был самостоятельным, что когда закрыли наш экспедиционный садик, а место было только в садике, расположенном слишком далеко от нашего дома, то мы решили подержать его годик дома. Он заправлял постели, убирал разбросанные вещи братьев, мыл посуду. Когда говорила ему, пусть братья сами убирают за собой, он отвечал, что любит наводить порядок. Он спокойно занимался своими делами и даже ходил в гости к соседям по площадке попить чайку. Ему было всего пять лет. Где-то в таком же возрасте их папа наотрез отказался ходить в садик и точно так же спокойно сидел дома, занимаясь домашними делами до школы. Но мы Олежку в шесть лет всё же определили в садик, чтобы подготовить его к школе. Думаю, самостоятельность наших детей оказалась наследственной, но также была укреплённой нами.

Помню один случай, который меня удивил и очень удручил, и не зря, как потом оказалось. Я как-то увидела на нашей улице плачущего мальчика. Он учился уже в классе третьем, но потерялся недалеко от своего дома. Я отвела его домой, шокированная таким обстоятельством. Детвора обычно носилась по всей округе, шли толпой в школу, а моим приходилось не по одному разу ходить в посёлок: то в музыкальную школу, то на какие-то секции. В школу мы отводили их всего лишь один раз – первого сентября в первый класс, а потом они ходили только сами. Этот же мальчик заблудился, отойдя от дома всего лишь на несколько десятков метров. Время потом показало, тот момент был не случайным, а уже что-то пошло не так в его воспитании. Вырос он абсолютно несамостоятельным и несостоятельным и до сих пор живёт вместе с мамой.

Дети наши по своей природе оказались самостоятельными и смышлёными, но тем не менее пришлось шлифовать их природные данные, усмирять их физическую активность и приучать к прилежности в учёбе. Только первые месяцы учёбы в общеобразовательной школе сидели с ними за уроками, а потом они самостоятельно занимались, а мы лишь контролировали их. Я считаю, что самостоятельность позволяет детям брать на себя ответственность за многие вещи, одной из которых является забота о близких. Выходит, самостоятельность есть самодостаточность. Разве мы не хотим видеть своих детей такими? Раз хотим, значит надо делать всё для этого. Желаю удачи!

Держать пульс…

После главы о самостоятельности я сочла нужным поговорить немного о родительском контроле. Мы должны доверять, но обязаны проверять. Какими бы дети ни были разумными и самостоятельными, родители всегда должны держать под контролем ситуацию – это очень важный момент в воспитании. Они всего лишь дети, пусть даже и благоразумные и воспитанные. Наша первейшая задача – привить им какие-то необходимые навыки и привычки, чтобы потом не зависать над ними, борясь с их ленью и неблагоразумием. Когда всё пойдёт по привычной, проложенной колее, нам останется только контролировать. Контроль не будет отнимать столько силы и времени, сколько будет отнимать борьба с детками, когда уже будет упущено время. Всему своё время – об этом нужно знать и не забывать.

Немного о неуважении и его последствиях

Если бы каждый из нас относился к чужим детям так, как хотели бы, чтобы относились к нашим, то мы сделали бы жизнь намного лучше. Взрослые хотят, чтобы дети были вежливыми, уступали место в транспорте, не перечили старшим и тому подобное, одним словом, были уважительными. Но такие воспитанные дети не возьмутся из ниоткуда только потому, что мы считаем, что они такими должны быть. Дети, видя, какими могут быть взрослые грубыми, невежливыми друг с другом и с ними, вряд ли могут сильно отличаться от них. Для того чтобы всё хорошее вышеперечисленное не оставалось недостижимым идеалом, дети изначально, ещё с малолетства должны чувствовать бережное, уважительное отношение к ним со стороны взрослых. Да, речь пойдёт о неуважении взрослых к детям. Не о защите их прав, спущенных сверху директивой, а о простом человеческом повседневном отношении к ним. Не нужно путать строгое отношение с невежливым отношением. Адекватная строгость никогда не была лишней, в любом случае она необходима.

Я нередко замечала, когда взрослые вместо того, чтобы просто попросить подростков уступить им или кому-то место в транспорте, резким, безапелляционным тоном сгоняли их с места. Пусть дети были неправы, не уступив, но никто не имеет права кричать, и потом, чем такие взрослые лучше невоспитанных детей? Если мы хотим жить в воспитанном обществе, то должны сами предельно бережно и почтительно относиться ко всем детям, чтобы для них стало нормой уважительное отношение к ним со стороны взрослых. Только такое отношение будет правильно формировать их сознание, делая уважительное отношение с их стороны к людям естественным проявлением их личности к существующим реалиям.

Белые вороны – изгои

Есть необычные люди, сложные для восприятия – белые вороны. Белая ворона белой вороне рознь, они по разным причинам отличаются друг от друга. Есть действительно странные, со сложной психикой, а есть другие, которые по своим духовно-нравственным критериям разительно отличаются от типичных представителей. Никто из типичных представителей человечества не собирается, да и не способен понять и разобраться в белых воронах. Дай Бог им в себе-то разобраться, а тут такие сложности. Легче всего заклеймить, поставить печать «не такой, как все» – вот и все познание человека. Люди не утруждают себя разобраться в таких людях, понять что-то в них. Именно по этой причине зачастую белые вороны становятся изгоями ещё в детстве.

В любой школе во все времена есть дети, которые являются своего рода жертвами своих сверстников. Я и в своей школе встречала таких детей, правда, не так явно и жестоко преследуемых, как обычно бывает. Я ещё школьницей боролась с таким явлением как могла. Очевидно, во мне уже генетически было заложено сопротивление несправедливости, в какой бы форме она ни проявлялась. Я не могла ничего с собой поделать: бросаясь защищать кого-то, могла подраться, вступала в открытый конфликт или просто старалась поддержать, не давая остаться одному с неприятием жестоких сверстников. Кстати, именно по этой причине я сама была вроде белой вороны, правда, вызывающей уважение, умеющей защищать как себя, так и других. Быть такой вороной даже хорошо, иначе жизнь выглядела бы совсем печальной в своей недоброте и несправедливости, когда даже одного человека не оказывалось, чтобы сказать: «Что вы делаете, люди!» К сожалению, никого кроме меня не находилось. Когда же я сама оказывалась один на один с враждебными силами, которые объединялись, чтоб наказать меня и сломить, ни одного человека не оказывалось рядом, кроме двух-трёх случаев. Об одном из случаев я напишу отдельный рассказ, когда мой начальник отряда ценой своего увольнения не пошёл на уговоры руководства экспедиции, которому я противостояла по принципиальным вопросам, уволить меня из отряда под каким-нибудь предлогом. Как я поняла со временем – я была одиночкой. Я не могла быть другой, если материал, из которого была создана, просто отторгал всё, что идёт вразрез с моими понятиями, каким должен быть настоящий, порядочный человек. Как я могла быть другой, прочитав множество замечательных книг, плача над ними от рассказанных в них несправедливостях жизни, потом самой стать частью неправедного мира? Нет, такого быть не могло!

На всех этапах жизни людей одно и то же – кругом процветает несправедливость. Маленькие жестокие создания, учинявшие бойкоты белым воронам и третировавшие их, становятся взрослыми. Может быть, некоторые из них в корне меняются, становятся другими и у них меняются ценности. Всё может быть… Но наблюдая жизнь, боюсь, многие так и остаются прежними, только в другой форме, возможно, более завуалированной, не такой явной в проявлении своей жестокой детской сути. А потом, откуда же берутся взрослые, которые могли и могут затравить кого угодно? Да всё оттуда же – из детства!

Вынося уроки из жизни, я старалась детей своих воспитать людьми уважительными, умеющими ценить и понимать других людей. Был случай нелёгкий из школьных лет моего старшего сына Рустама. Меня избрали в родительский комитет. Комитету пришлось решать немало трудных вопросов, возникавших в классной жизни. Очень большой проблемой было отношение одноклассников к одной из девочек. Она была изгоем в классе. Эта тихая, забитая девочка носила огромные очки, её взгляд из-под очков был взглядом затравленного зверька, у неё был дефект речи. Её по страшному клевали, издевались над ней. Классная руководительница ничего не могла этим поделать. Я даже не могу себе представить, что чувствовала эта девочка и её мама, видя и зная, что вытворяют по отношению к её дочери. Правда, они потом уехали. Очень надеюсь, что в другом месте её жизнь сложилась более удачно. Одноклассники избегали её, никто не хотел сидеть с ней за одной партой, как будто она могла их чем-то заразить. Нужно было срочно что-то делать. Классная руководительница посадила её вместе с моим сыном, отличником, спокойным и рассудительным. Я видела, что сыну моему не по себе, поэтому кинулась помочь ему. Я объяснила ему: другого выхода не было, все отказались с ней сидеть, а классная, зная тебя и твою воспитанность, решила посадить эту девочку за одной партой с тобой. Объяснила ему, как могла, что не стоит смотреть на других, никто не имеет права обижать другого человека, так как это жестоко и бесчеловечно, а ты совсем другой, не такой, как они. Я много чего сказала ему, успокаивая его, снимая напряжение с души, так как он был всего лишь мальчишкой, который понимал какие-то важные вещи, но многое ещё предстояло постичь. Этот момент его жизни был очень важным, как оказалось. Когда я писала эту главу, решила переговорить с ним на эту тему и почему-то была уверена, этот случай забыт, стёрт из памяти, но оказалось это не так. Он всё прекрасно помнил, и сказал, что тот разговор со мной на него сильно повлиял и имел огромное значение на его отношение к людям. Он очень коммуникабельный, понимающий и уважительный к людям. Для него не существует белых ворон, так как он их понимает и принимает, находит общий язык и помогает им, чем может. Ну что ж, я счастлива, что ничто хорошее не проходит даром.