Два колдующих дитя

Литта кивнула.

– Мама говорит, что никому из этих дураков не придет мысль о том, что здесь может кто-то прятаться. – она передразнила мать с улыбкой на устах.

Калеаб взглянул на Каро, стоящую у ствола.

– Она у тебя странная, конечно, но… Есть в ней что-то, поистине королевское…

Литта пожала плечами и уселась, устроившись на мешке, таком же грязном, как ее босые ноги. Желудок громко заурчал, и девочка смутилась, пытаясь прикрыть звук ладонью. Калеаб присел рядом, скрестив ноги. Литта молча уставилась вдаль, пытаясь рассмотреть меж листьев воду и корабли в порту, старик же украдкой рассматривал ноги девочки. Он скользнул взглядом к бедрам, к треугольнику, образовавшемся из складок платья, когда девочка положила одну ногу на другую.

Каро закончила молитву и отстранилась от ствола. Она погладила его, в этом жесте было столько любви, словно дерево было беззащитным ребенком.

– Что ж, – сказала она выдохнув. – Я показала тебе знаменитый сад Аму и у меня есть для тебя история. Слушай внимательно своими старыми, забитыми серой, ушами!

Каро села на корни, туда где не было цветов. Литта продолжила смотреть вдаль, подперев ладонью подбородок и уперев острый локоть в свое колено. Старик наклонился вперед, будто это могло помочь лучше слышать слова наглой и самоуверенной женщины.

– Что ты знаешь о Приаме? – спросила она и скрестила руки на груди. Надменный взгляд Каро прожег переносицу старика.

Калеаб нахмурился.

– Город, стоящий на алмазных песках. Самый первый остров, что очистился от войны и перешел на сторону Тавота.

Каро закатила глаза.

– Алмазы, добытые в Приаме, кормят весь этот напыщенный край и не только этот! Шахты работают круглые сутки, чтобы утолить голод мерзких, жирных засранцев, пытающихся разбогатеть на опустошении чужих ресурсов.

Выпалив злобные слова, Каро расставила ладони на земле и принялась гладить, закрыв глаза.

– Песок теплый, нежный. – она будто схватила горсть и высыпала себе на колени. – Я любила это солнце и горячий воздух, пронизывающий насквозь. Я родилась в Цве. Ты и представить себе не можешь, через что пришлось пройти. Те сухие, как кость, места я тоже не забуду. Меня отдали Алаю – королю Приама как рабыню, но я сумела проложить путь к власти.

Каро улыбнулась, будто те времена были приятными.

– Я откусила мочку уха его старшему сыну, когда он захотел взять меня силой. Я сказала, что лягу в постель только со своим мужем и Воридер женился на мне, – она рассмеялась. – Для всех Воридер был почти Богом – сильным, с пронзительными зелеными глазами, умным, рассудительным, а для меня же, всего лишь, человеком слабым, готовым на многое ради своих желаний.

Каро посмотрела на дочь и Калеаб проследил за ее взглядом. Литта удивленно подняла брови – раньше мать таких слов не произносила. Каро хвалила своего мужа, говорила о его уме и характере, сейчас же в словах матери появились нотки надменности и презрения.

– Жизнь была довольно сносной, пока Самос, этот жестокий человек, не лишил меня того, что мне было дорого. Я, закрывая глаза, помню кровь и кишки на своей кровати… Помню мутные глаза Воридера, раскрытые с ужасом. Самос расправился с братом и бровью не ведя!

– И как же он сделал это? – спросил Калеаб.

– Приказал своему Митши, – брезгливо бросила Каро.

Воин рассмеялся.

– Митши? Они вымерли, когда я был еще ребенком.

– Первого я получила после встречи с Тавотом, и привезла с собой на Приам. Остальных привез Алай с края теней, из места в котором я выросла – Цве. Там они водятся до сих пор, старый идиот. Ты столько живешь на свете, но ничего о нем не знаешь!

Калеаб промолчал, а Каро тем временем разошлась не на шутку.

– Самос убил отца и брата, убил быка своим эгоизмом. Перечеркнул все мои труды один махом! А-а-а, как же я ненавижу этого человека! Если бы у меня было больше времени, я бы порвала его горло голыми руками. Но нам нужно было бежать.

– Складно, но все же… Самос убил двоих крепких мужчин, но с тощей женщиной справиться не смог?! – ответил Калеаб, раскинув короткие ноги.

– Ты думаешь меня так легко убить, дурак! – вспылила Каро. Ее карие глаза вновь налились гневом. – О, да, Самос пытался! Он натравил и на меня Митши, но ублюдку не повезло – за меня заступилась моя дочь. Она вовремя вырвалась из-под стражи.

Калеаб взглянул на Литту и стал сомневаться еще сильнее во всей этой байке.

– Великий Приам, стоящий на песках, источник алмазов стал под гнет Самоса. Ты – его законная королева хочешь забрать власть назад, правильно? А тот Митши, как вы сбежали от того быка?

Каро прикрыла руками глаза.

– Ну что за идиот! Моя дочь убила его! Она та, кто может подчинить себе любого Митши. Это дар Тавота – мы узнали об этом в ту ночь. Чтобы приказать что-то Митши нужно установить с ним зрительный контакт. Одних слов недостаточно – нужно смотреть в его огромные глаза.

Калеаб открыл рот, чтобы перебить Каро и она зашипела на него.

– Тот Митши нам не поможет – тупой бык со сменой хозяина умер, вернулся к Тавоту и переродился. Нам нужен новый. А нового можно достать на землях Цве, без вояки нам туда не попасть. Когда мы достанем быка – чудовище, что может перебить тысячу человек и сожрать, спрятать в своем чреве, мы вернемся в Приам и посадим на трон законную королеву.

– А как же я? Моя награда?

– Награда найдет своего героя.

Калеаб почесал грязную щеку и почувствовал как под сальными пальцами скаталась грязь.

– Сомнительная затея.

Каро нагло усмехнулась, откинула голову назад, натянула на тощие колени старое платье.

– Что ж, тогда можешь попытаться убить нас. А, нет, ты же боишься кары Тавота, иначе не пошел бы за нами так безропотно, – она чуть подалась вперед. – Ты, наверное, видел болячки Самоса?! Не хочется мучиться остаток своей жизни, как он, верно?

Литта затравленно смотрела на мать. Ей было скучно слушать ее речь, все ее мысли были заняты пустым желудком. Каро тем временем, как заправская актриса, принялась жестикулировать изящными пальцами.

– С другой стороны, кто сказал, что твоя кара за убийство будет такой же… Хм, у тебя ведь может отвалиться хер или вытечь глаза. Кажется я знала одного пройдоху, порешившего свою жену за измену, так у него за ночь отвалились ноги. Бедняга умер от потери крови, его сестре так и не удалось отмыть до конца пол в доме…

Каро сделала вид, что задумалась. Калеаб хмыкнул.

– Доберемся до Цве, ты найдешь быка, я заберу сундук и разойдемся? – глаза старика хитро прищурились.

Беглая королева медленно перевела взгляд с кроны дерева на Калеаба.

– Что если я предложу тебе еще кое-что?

Литта поднялась на ноги – стало холодно. Девочка подошла к тюку с тряпками и, присев рядом, стала искать чем бы укрыться на ночь. Она выудила тонкие штаны, а под ними, в выемке, созданной вещами, обнаружила сокровище – краюху заплесневелого хлеба. Она оглянулась на мать и Калеаба, все еще перекидывающихся взглядами, и подобно воровке, быстро сунула руку в тюк. Нащупав твердую, шершавую поверхность хлеба, Литта повернулась к вещам, склонилась так низко, насколько могла и впилась зубами в хлеб, словно волчица в свежее мясо. Она почувствовала гнилостный запах, почувствовала боль в челюсти, когда ее зубы сомкнулись на твердом хлебе и, не сумев откусить ни куска, принялась обсасывать краюху, как теленок вымя матери.

– И что же ты хочешь мне предложить?! – равнодушно спросил Калеаб. Он пытался не выдать свое волнение, но предвкушение большей добычи, чем ему сулил Самос, быстро вскружило голову.

– Если ты вернешься с нами в Приам и встанешь на нашу с дочерью сторону, я подарю тебе дом, рабов и наложниц. Я должна быть уверена, что точно смогу свергнуть этого лживого ублюдка и мне не помешает любая помощь.

– У Самоса есть дочери… Их тоже нужно убить? Они красивые, я бы предпочел найти им лучшее применение. – Старик жадно облизнулся, почувствовав сексуальное возбуждение.