Два колдующих дитя

Ювэр бережно отложила платье в сторону и достала со дна маленький деревянный ключик. Она покрутила его в руках и встала в полный рост.

– Это ключ от моего замка, он открывает главные ворота. Ключ от моего замка и моего сердца, – Мали с жаром произнёс эти слова и Ювэр слушала его как заколдованная. – Вы покорили меня с первого взгляда! Красивая, добрая, нежная… вы – цветок Приама, дорогая моя принцесса. Я готов нарушить все запреты Тавота и отдать ему все, лишь бы вы стали моей королевой!

– Может быть для начала, вы прогуляетесь со мной? – вопрос Эллы, прозвучавший у них за спинами, заставил всех одновременно обернуться.

Элла подумала, что он откажется. Даже его стражник, тот, что прятался в коридоре и пытался всеми силами скрыть свое присутствие, но выдавал себя легким лязгом белоснежных доспехов, кашлянул. Когда принцесса задала этот вопрос в неловкой тишине, что создалась вслед за ее словами, в коридоре послышалась возня. Даже осы, что жужжали над блюдом с финиками и инжиром, уселись на край посуды.

Король Мали усмехнулся, а Самос натянул на лицо маску неподдельного ужаса. Элла видела, как сжались ладони отца, которые он спрятал за спиной.

– Элла! – воскликнул король Приама. – Что подумают жители, когда увидят тебя мило беседующей с женихом сестры?

– Кто сказал, что беседа будет милой? – от жары хотелось спать, и Элла вяло отмахнулась от слов отца.

Мали охотно рассмеялся и пригладил свои светлые волосы, пытаясь скрыть нервозность.

– Что ж, ваши дочери не только прекрасны, но и остроумны. Мне в радость будет пройтись после долгой дороги. – он вновь бросил взгляд на Ювэр и та залилась краской.

Элла также внимательно следила за реакцией сестры на его слова и взгляды этого слащавого мужчины, и ей не нравилось то, что она видела. Она понимала, что Мали понравился Ювэр и червячок ревности принялся точить сердце наследницы земель Приама, как спелое яблоко. Элле очень не хотелось делить любовь своей сестры с чужаком.

Все присутствующие покинули комнату, чтобы их проводить и, Мали с Эллой вышли на улицу. Принцесса предложила королю набросить на голову шаль – спрятать белую кожу от палящего полуденного солнца. Тот с радостью принял нежную светло-голубую шифоновую ткань из рук служанки, покорно предложившей несколько на выбор. Элла усмехнулась, глядя на король Тхамара, неумело перебирая пальцами, пытался завязать шаль на голове и злился, что выставляет напоказ свою неумелость. Она отвернулась, будто это ее не волновало и прошлась взглядам по родным улицам, расположенным внизу. Когда Мали поравнялся с девушкой, она лишь слегка кивнула и двинулась в сторону торговцев.

– Знали ли вы, принцесса, – начал разговор король и заложил руки за спиной. – Что долина Тхамар когда-то тоже была пустынна. Я был мал, когда на нашу землю ступил Тавот и мой отец попросил у него сделать ее плодородным краем. Представляете? Все три острова, соединенные тонким перешейком суши, были погребены под толщей мелкого, горячего песка.

Элла резко обернулась, когда услышала звонкий детский смех – несколько мальчишек, весело обогнав их, понеслись прочь. Ожерелье на ее шее звякнуло, а затем еще раз, когда она вновь повернулась к королю. Они прошли площадь и у открытых дверей храма принцесса замедлилась, а затем прибавила шаг, пока ее не постигло искушение. До этих мест уже не долетал аромат специй, здесь пахло лишь горячим песком,жареным мясом и сырными лепешками. Воздух, отражаясь от разноцветных окон и дверей, тонкой дымкой поднимался вверх от дорог, вымощенных камешками, до крыш домов.

– Знали ли вы, король, – вальяжно начала Элла, – что именно благодаря моей тетушке Каро, ваша долина, как говорят многие, прекраснее всех на свете. Именно она, будучи маленькой девочкой не побоялась и шагнула в пещеру, чтобы освободить Тавота из вечного томления у подножия вулкана.

Мали отрицательно покачал головой.

– Может быть отец и рассказывал мне, но я был мал и не помню этого.

– Когда мой дедушка отправился в Цве, он привез на своем корабле не только теней – жителей того тусклого края, земли которого настолько бедны, что их дети вынуждены жить на застывшей лаве и дышать пеплом, сыплющимся им на голову, но и самого Тавота. Вы когда-нибудь видели живого Бога?! Его бычью морду, золотое кольцо в носу, витиеватые рога и могучий торс?

Мали снова замотал головой.

– А мы с Ювэр видели. Однажды он явился нам по зову Каро. Она ведь освободила его и подарила ему свою душу, чтобы он обрел силу, а взамен она получила шанс уплыть оттуда, ведь до этого корабли в Цве не ходили. Так началось великое путешествие нашего Бога. А теперь, король, когда моя история впечатлила вас больше, чем меня ваша, я могу поговорить о том, о чем хотела, когда звала на прогулку.

– О чем же?

Они спустились к берегу и пошли вдоль линии воды.

– О том, что моя сестра слишком молода для вас.

Мали остановился. Слева от него блестело море. Он поднял глаза к солнцу, и Элла не могла понять – он был огорчен наглостью девушки или всерьез раздумывал над сказанным.

– Вы сейчас в таком возрасте, принцесса, что все люди, которым чуть за двадцать, кажутся вам стариками. – наконец произнес Мали и двинулся дальше.

Король старался выглядеть равнодушным, даже слегка улыбнулся, но Элла успела заметить огонек злости в его голубых глазах.

– А вам, король, разве чуть за двадцать? – принцесса продолжила внимательно следить за мужчиной, не глядя себе под ноги.

– Вы правы – мне двадцать девять. У меня есть опыт правления и я могу с уверенность сказать – малоприятные слова девчонок, что только оторвались от груди кормилицы, меня уже не заботят.

Один из двух стражников, что следовали за ними на некотором расстоянии зашелся в кашле и Мали чуть скосил глаза в его сторону.

– Я запомню ваши слова, король – Элла усмехнулась. – Скажите мне вот что – неужели не нашлось принцессы более… подходящей?

Элла видела, как терпению короля приходит конец. Он расцепил руки, что держал за спиной и нервно пошевелил пальцами, сжав челюсть.

– У вас достаточно дахманов на покупку алмазов, тем более, что отец делает долине хорошую скидку. – Элла все больше давила на Мали, оставаясь при этом внешне спокойной. – Так зачем вам еще и пятнадцатилетняя Ювэр?

Мали улыбнулся шире, словно хотел, чтобы его кожа треснула, шаль, под порывом ветра, слетела с головы и болталась на шее.

– Для такой юной принцессы вы очень умны.

– Я много читаю. – ответила Элла и остановилась. Стражники замерли, как и король Тхамара. – Я наследница этих земель и мне положено знать о всех островах, с которыми мы ведем торговлю.

– И все же вам известно не все. – ответил Мали. – Когда вы будете навещать свою сестру в долине, у нас будет больше времени для разговоров.

Он взмахнул рукой и один из стражников подошел ближе.

– А пока, если вы не устали, не могли бы вы показать моему воину быков Митши? Их еще не убили? Он никогда не видел этих чудовищ и был бы вам очень благодарен.

Наследница Приама повернулась к мужчине, закованному в тяжелые доспехи и утопающему стопами в песке.

Элла молча двинулась в сторону города, не удостоив Мали последнего взгляда. Король долго смотрел ей вслед, оставаясь неподвижным, а затем с ненавистью сорвал с шеи шаль и бросил ее под ноги. Оставшийся стражник подошел к нему и снял шлем. К его лицу прилипли светлые волосы, большие разноцветные глаза уставились в ту же сторону, куда падал взгляд его короля.

– Знаешь, Баро, – произнес Мали и высокий мужчина повернулся к нему. – Я давно понял, что не стоит бояться этого Бога Тавота. Если ты, совершив злодеяние, дашь ему равноценный откуп, то он простит тебя и, возможно, ты еще получишь какой-нибудь дар. Но, вот от этой девчонки стоит ждать беды.

Бухта Приама была полна кораблей. Некоторые из них были огромными и качались на волнах как бедра пышной девушки при ходьбе, некоторые – крохотные, чуть больше рыбацких лодок, плескались в воде чуть быстрее, словно голова старушки, машущей в такт музыке. Моряки расположились отдохнуть и растянулись по всему берегу: кто-то играл в карты, подставив вместо стола ящик с алмазами, кто-то лежал в тени пальмы, стараясь скрыться от солнца, в ожидании приказа своего капитана, кто-то пытался уладить дела с распорядителем и несколько бывалых моряков брели вслед за старым сухим мужичком, с крючковатым носом и абсолютно седой головой.

Калеаб отправился в город раздобыть еды, пока у них еще было время – корабль на Виту должен был прибыть к двум часам пополудни. Пробираясь сквозь толпу людей, снующих по рынку, старик поднял голову на холм, где стояла вилла короля острова. Он сжал губы, отмахнулся от навязчивого запаха каких-то пряностей, что сунул ему под нос наглый торгаш, и прислонился спиной к столбу, поддерживающему палатку. Калеаб размышлял о том, не притащить ли ему Каро с ее девчонкой к королю сегодня. Он почесал грудь – на кучерявых седых волосках проступил пот, и нахмурился вспомнив о деньгах, что сулила госпожа Михиледжи. Старик снова уговорил себя не отступать от собственного плана. Все мысли Калеаба занимали монеты, что он получит от Каро и награда от короля Самоса. Нужно было лишь продолжать путь.

Каро сидела в стороне ото всех, глядя на волны и горизонт, задрав платье до колен и тихо перебирала песок тонкими пальцами. Она нежила его, сгребая песчинки и высыпая с ладони обратно к своим бедрам.

Литта скучала. Она посмотрела на мать, на людей, что были заняты своими делами и развернулась лицом к городу. Девочка сидела под пальмой, набросив на голову желтую шаль, что заботливо предоставил Терим и закрыв часть лица, чтобы никто ее не узнал. Жар от раскаленного песка поднимался вверх, размывая черты города, теплый ветер приносил знакомые с детства запахи. Она так и сидела, почти неподвижно, обхватив колени руками и положив на них подбородок, пока не увидела вдали фигуры в белом. В этом одеянии она сразу узнала короля и движущихся следом стражников, а когда они подошли ближе и, повернувшись боком, прошли перед ней, в спутнице Мали, Литта признала Эллу. О чем они беседовали девочка не слышала, но при виде лица кузины сердце ее сжалось от тоски. Литта повернула голову, чтобы взглянуть на мать, полностью сосредоточенную на своих мыслях. Среди всей этой толпы дочь Воридера чувствовала себя одинокой. Ей хотелось встать, громко закричать, чтобы все знали, что она жива и здорова, но она не могла сделать над собой усилие. Тем временем Элла ушла, а чуть погодя, король Мали двинулся к городу и Литта вновь осталась одна.

Наваждение мгновенно пропало и время, секунду назад замедлившее свой бег, понеслось с прежней скоростью. Впервые за свою недолгую жизнь, Литта ощутила новое чувство, охватившее ее под жарким солнцем родного края. Охваченная злостью ко всему живому, девочка зажмурилась, стараясь выровнять свое дыхание.

Справа от города, в стороне, дымили алмазные шахты. Она вспомнила, как они вместе с дочерьми Самоса бегали туда. Люди, привезенные из Цве к тому времени уже получили жилье и были более адаптированы к жизни в Приаме, но несмотря на это Ювэр продолжала им помогать. Она брала кувшинчик с водой и омывала руки каждого работяги, что выходил вечером на поверхность, оставив позади, глубоко внизу, часы своего труда. Литта вспомнила, как они улыбались, как были благодарны заботе маленькой принцессы.

Все воспоминания рассеялись как дымка и Литта вернулась в свою удручающую реальность, открыв глаза. Они с матерью затеяли путешествие за быком, за особенным быком, как было сказано, и девочка знала, что Каро под силу создать что-то этакое. Литта никак не могла признаться матери, что ей не нужен трон, не нужен Приам и длинное, утомительное путешествие тоже. Ей хотелось свободы, приключений, но не тех, что вели к смерти и свержению короля. Она с некоторой досадой и завистью смотрела на рыбаков, бывающих на разных островах Нового и Старого мира, пробующих незнакомую еду и слушающих рассказы жителей столиц. Литта вновь посмотрела на мать и была готова погрузиться в себя еще глубже, но ей на плечо легла тяжелая рука. Калеаб смотрел на девочку сверху вниз, весь мокрый от пота и протягивал широкую ладонь, на которой лежали два инжира и половинка яблока. Литта молча взяла угощение, принялась вяло жевать фрукт. Старик плюхнулся рядом с ней на песок и вытер рукой лоб, который тут же заблестел вновь.

– И как вы жили в этой жаре? – спросил он. В нос Литты ударил едкий запах пота, кислый и резкий, отбивший весь аппетит.

– Ко всему можно привыкнуть, – сказала она и отложила инжир.

– Город хорош. – пропел Калеаб и потянул воздух широкими ноздрями. – Я видел быков у порта. Вернее, их туши.