Личная жизнь генерала

Вот уже две недели, как Бьянка просыпалась и смотрела в белый потолок. Встроенные в него лампы светили матовым светом. Иногда ей казалось, что это просто плохой сон. И тогда хотелось проснуться. Но приходила медсестра, вонзала в вену иглу, настраивала капельницу. И Бьянка понимала, что если это и сон, то не очень хороший.

Радовало одно, что тот, кто поселился в ней при столь печальных обстоятельствах, оказался на редкость живучим. И его желание жить не давало девушке впасть в депрессию.

Порой в голове теснились воспоминания тех последних двух с половиной лет, когда она была фактически вещью генерала. Он приходил, когда хотел. Он мог забрать её с работы в любое время. Он одевал её как королеву для того, чтобы показаться с ней в свете. И если вначале ей нравилось внимание журналистов, то со временем она вдруг поняла, что это всего лишь мишура, а реальная жизнь осталась в прошлом, когда там ещё не было генерала.

И тогда сердце ныло о потерянной свободе. Но где-то на подкорке разум ей говорил, что эта несвобода вынужденная. Молодость и красота проходят быстро. Товар скоропортящийся. И надо на нём заработать столько, чтобы потом позволить себе жить достойно.

Потом можно создать семью, завести детей. Это будет потом. Вернее, было потом.

Она посмотрела на больничный потолок, словно ища изящный абажур, который она с такой любовью выбирала. Бьянка улыбнулась своим воспоминаниям, как она терзала Георга: «А какой лучше, этот?» Он соглашался. «А может, этот?» И он снова соглашался. Тогда девушка встала прямо перед ним: «Нет, ты скажи, этот или этот?» «Лучше всего без абажура. Представь, ты нагая в лунном свете», – и он обнял её и поцеловал. Целовал долго, никого не стесняясь. Рядом стоял менеджер и ждал, когда же они определятся с абажуром.

– Заверните оба. Мы посмотрим, какой подойдёт, а второй потом отправим обратно.

Менеджер не посмел спорить. И два дорогущих сверкающих хрустальных абажура завернули. Они не вернули ни один. Бьянка робко предложила второй повесить в столовой. Её желание тут же было исполнено.

И пока Георг рассматривал тело девушки, освещённое лунным светом, рабочие крепили абажуры.

– Георг, я так не могу, – шептала счастливая девушка, уворачиваясь от его поцелуев, – у меня же люди работают.

– Пусть работают. Им платят за то, чтобы они не видели, не слышали и оставались немы, даже если я разложил бы тебя у них на глазах, – он на руках навис над девушкой.

Его дыхание опаляло её ухо, когда он наклонялся и шептал. А потом его язык провёл дорожку по шее. Стало щекотно. Она засмеялась, подняла плечико. Но он успел прикусить нежную шейку и теперь её посасывал, словно это была карамелька.

Дыхание замирало. Желание требовало единения тел.

Знак принадлежности сходил долго. Георг не разрешал его прикрывать платком или замазывать кремом. Так она и ходила, помеченная.

Бьянка мысленно прошлась по каждому уголку своего бывшего дома, такого уютного. Там всё было сделано по её желанию. Георг был щедрым и требовательным. Он не спрашивал её желания, но делал так, чтобы оно обязательно приходило к ней во время любви.

А теперь не было и своего дома. Даже если бы он и оставил ей её абажур, то куда бы она его привинтила?

Бьянка подумала, что она не знает, какие вещи ей оставлены. Дом был обставлен, но она внесла много изменений.

Девушка повернула голову к окну. Ветер куда-то принёс облака. Они шли густой цепью, налетая друг на друга, ссорясь и рыдая.

Из уголка глаза девушки стекла слезинка.

– Малыш, ты не бойся, я защищу тебя, – она положила исколотую руку на свой всё ещё плоский живот. – Я сделаю всё, чтобы ты был счастливым. Ты прости меня, малыш, у тебя не будет папы, да и мать твоя не особо умна. Но я люблю тебя.

Дверь распахнулась, и в палату вошёл высокий мужчина в строгом костюме, поверх которого был накинут больничный халат.

Девушка вопросительно посмотрела на незнакомца. Тот кивнул в знак приветствия. Одной рукой взял стул, стоящий около стены, поставил его рядом с кроватью. Сел. Посмотрел на капельницу.

– Добрый день, Бьянка, я ваш юрист. Все вопросы относительно вашего переезда в новое жильё, а также вашего статуса будете решать со мной.

Девушка села на кровати, убрала упавшие на глаза волосы.

– Георг прислал соглашение о прекращении договора содержания? Давайте, я подпишу, – она старалась держаться спокойно.

Юристу не дал ответить лечащий врач, который бодрым шагом вошёл в палату.

– Ну что, как настроение? Вы уже поговорили по поводу аборта? Чем быстрее, чем лучше для мамочки… Девушка, не расстраивайтесь вы так. Редко кому удаётся сохранить первую беременность. Вы молодая, полная сил. Будут ещё у вас дети. Зачем вам больной ребёнок? Что вы с ним будете делать?

– Аборт? – юрист с удивлением посмотрел на врача, потом перевёл взгляд на Бьянку.

Георг осмотрел придирчивым взглядом свой новый кабинет. Временное пристанище на ближайший год.

Он не признавался даже себе, что это бегство принцессы было ему как нельзя на руку. Он бежал следом, но не за принцессой, а от себя. Георг понимал, что вернись она, снова пойдёт к Бьянке. Этой ужасной Бьянке. Он и так сделал всё, что мог, и даже больше того: у неё есть врач и медицинская страховка.

Отца ребёнка нашли. Подружки сдали. Красивый нарк со стеклянным взглядом. Что с такого папаши взять? Тот и не помнит толком, где, когда, с кем и сколько. Бьянка тоже особо не рассказала. Клянётся, что подставили. Напирать не стали. Хватит двух угроз. Наступит безопасный период. А пока… Пока борются с гипертонусом матки.

И всё-таки, виновата она. Он запрещал ей ходить по вечеринкам без его людей. Он не последний человек в государстве. Врагов много у него. О том, что объектом охоты будет сама Бьянка, он даже и подумать не мог.

И всё из-за чего?

Банальная зависть. Одна хотела занять её место, а другая поиметь с неё денег.