Рубеж атаки

– Земная Федерация стала слишком рыхлым и аморфным образованием, господа, – решил я вывалить на собравшихся давно бродившие в моей голове соображения, а то пока еще дождешься следующего такого случая, – в нашей истории уже были подобные прецеденты. Все вы помните вторую мировую войну. Германия, великая держава, сумевшая на начальном этапе войны подчинить себе практически всю Европу, опоздала с переводом на военные рельсы своей промышленности и сделала это только к концу тысяча девятьсот сорок второго года. Три года войны немцы в тылу продолжали жить так, будто войны и нет. И что в результате? Армия, вступившая в войну самой мощной и боеспособной боевой силой в мире, к концу третьего года противостояния растеряла свое преимущество и потерпела решающие поражения в России и северной Африке. Мы уже пятнадцать лет идем этим же губительным путем. Вспомните первые, самые тяжелые, как еще недавно казалось, годы войны. Вот тогда была мобилизация экономики. Никто не думал о прибыли, о рентабельности, о правах и свободах. Все понимали – или мы, или они. И мы выстояли. Но стоило нам выбить кваргов с нашей территории, да даже не со всей территории, ведь часть ее мы до сих пор не вернули, и настроения стали меняться. И вот теперь мы имеем экономику, производящую явно избыточное для воюющего государства количество товаров невоенного назначения, предметов роскоши, разнообразных услуг и массу прочего барахла, пожирающего производственные и людские ресурсы, которые можно и нужно было бы направить в военную промышленность. А враг все эти годы вел себя иначе. Мы думали, что добились перелома в войне своими силами, а оказалось, что значительную часть войск и ресурсов противника оттянул на себя еще один, неизвестный нам, театр военных действий. Вместо того чтобы мобилизовать все силы и нанести врагу решительное поражение, мы дали противнику возможность сосредоточиться на уничтожении наших потенциальных союзников, оставив на нашем фронте только силы сдерживания. И вот теперь мы имеем закономерный результат. Союзник на грани поражения, а нам предстоит остаться один на один с врагом, силы которого мы до последнего момента даже себе не представляли, и я не уверен, что до конца представляем их сейчас.

Меня слушали. Выражения лиц были разными, от раздражения до мрачной задумчивости, но вот безразличных я не видел.

– Разрешите вопрос к господину Лаврову? – поднялся со своего места министр труда.

Тобольский молча кивнул.

– Правильно ли я понимаю, что вы предлагаете перевести значительную часть предприятий, выпускающих мирную продукцию в сферу оборонной промышленности?

– Совершенно верно, господин министр.

– А как вы себе это представляете, господин Лавров? В этом секторе экономики восемьдесят процентов компаний представлены малым и нижним сегментом среднего бизнеса. Вы все эти предприятия тоже будете национализировать?

– Ни в коем случае. На это не хватит никаких управленческих ресурсов государства, да и эффективность их работы упадет в разы. Они будут централизовано получать заказы от предприятий ВПК. Опять же, прецеденты имеются в истории той же Германии или Японии.

– Господа, это уже детали. Их можно обсудить позже, – прервал нашу дискуссию министр обороны, – господин Лавров, вы сказали, что одной национализации будет недостаточно. Вы хотите удивить нас еще какой-то социальной бомбой?

– Нет, господин министр, не хочу, – не отреагировав на сарказм Бронштейна ответил я, – это будут меры чисто военного характера. Необходимо провести три операции: уничтожение или вывод из строя доков со строящимися суперлинкорами противника, разведывательный рейд на территорию потенциальных союзников и неожиданную демонстративную атаку на одну, а лучше две звездные системы на территории кваргов. Только так мы сможем если не предотвратить, то существенно отсрочить смертельный для нас удар врага.

– Это утопия и пустое прожектерство, капитан, – раздался из-за стола президиума голос начальника генштаба. Генерал армии Мазилеску был возмущен моей наглостью и дерзостью, что явно читалось на его лице. – Верховный главнокомандующий назначил вас, капитан, на генеральскую должность председателя комиссии по новой технике и вооружениям, и, я уверен, он знал, что делал, принимая это решение. Именно в этой роли вы и находитесь на данном совещании высшего командного состава, хотя ваше звание совершенно не соответствует его уровню. Тем не менее, вы берете на себя смелось выдвигать стратегические инициативы, от которых зависит судьба Федерации, хотя, как я помню, даже еще не закончили академию генштаба.

– Господин генерал армии, – ответил я максимально нейтрально. Портить отношения с Мазилеску в мои планы никак не входило, – верховный главнокомандующий дал мне слово на этом совещании, чтобы я высказал свои соображения, и я их высказываю. Оценкой моих слов и принятием окончательных решений, естественно, займутся высшие офицеры, в чьи непосредственные обязанности это входит.

– Э… господин Мазилеску, – услышал я вдруг из зала знакомый голос. В поднявшемся генерале, форма на котором как обычно сидела не по фигуре, я узнал индонезийского профессора Супармана Алатаса, в своей обычной манере игнорирующего уставные обращения к старшим по званию и вообще чихать хотевшего на все регламенты и правила, – извините, что вмешиваюсь, но ведь это именно господин Лавров добыл для нас информацию, ради обсуждения которой мы все здесь собрались. Мне кажется, один лишь этот факт обязывает нас, как минимум, внимательно его выслушать…

Дискуссия, периодически трансформирующаяся в жаркий спор, продолжалась более пяти часов. Высказывались, обсуждались и отбрасывались самые разные предложения, но итог оказался совсем не таким, как мне бы того хотелось.

Меня выслушали, но не услышали. Идею отвлекающего удара по внутренним планетам кваргов, призванного вселить в противника сомнения в безопасности своих тылов и заставить его отложить наступательные планы до решения этой проблемы, отвергли, как нереальный прожект ввиду недостатка у Федерации сил даже на эффективную оборону собственных систем, что уж говорить о крупной наступательной операции.

По поводу внезапной атаки на верфи противника у адмиралов тоже возник неприкрытый скепсис. Такие сооружения находятся в хорошо охраняемых звездных системах, незаметно просочиться в которые достаточными для эффективного удара силами практически невозможно. Следовательно, придется прорываться с боем, а это потери, причем, скорее всего, очень немалые.

Более-менее нормально участники совещания отнеслись только к идее разведывательного рейда с целью поиска звездных систем потенциального союзника, но и то мне указали на отсутствие во флоте кораблей с нужными характеристиками незаметности и дальности хода.

В итоге на меня свалили срочную подготовку необходимых кораблей для разведрейда, а в стратегическое военное планирование вежливо, но твердо попросили не лезть со своими капитанскими погонами.

Высокое собрание решило ограничиться традиционными мерами вроде «увеличить выпуск», «пересмотреть финансирование», «форсировать постройку», «всемерно содействовать» и «провести дополнительный набор в…». Самоуспокоение, короче. Я бы назвал такое поведение преступной халатностью, но кто меня будет слушать?

В общем, выходя с совещания, я почти физически ощущал близость печальной развязки и свое полное бессилие что-либо изменить в сложившейся ситуации. Эти люди с большими звездами на погонах не хотели понимать, что ситуация изменилась. За последние пятнадцать лет они привыкли к равновесию на фронтах и теперь воспринимали новую угрозу, как что-то обычное, с чем уже не раз сталкивались и успешно справлялись. А вот хрен вам, господа, в этот раз не прокатит.

* * *

Я отпустил Юн Гао, которого так и не вызвали на совещание, и вернулся в свой кабинет. На занятия в академию я сегодня опять не попал. После моего назначения председателем комиссии минобороны начальнику академии О’Салливану пришлось разрешить мне свободное посещение занятий и частично заочную форму обучения. Это решение ему совершенно не нравилось, но генерал понимал, что иных вариантов просто нет. А мне академия была нужна, как воздух. Без нее ни о какой дальнейшей военной карьере и речи идти не могло. Так что старому ирландцу я был весьма благодарен. Он уже второй раз выручал меня, а я стараюсь такое не забывать.

Моей депрессии хватило ненадолго. Я позвонил Инге, и мы отправились гулять в центральный парк. В изящно сидящей по фигуре форме с погонами старшего лейтенанта, с железным крестом на груди и зеленеющим длинными полосами боевого опыта квалификационным шевроном, Инга смотрелась неотразимо во всех смыслах. Досрочный выпуск из ВВУ Планетарного Десанта и мои личные отношения с начальником училища позволили мне наложить свою наглую лапу на ее дальнейшую карьеру. Внеочередное звание и железный крест Инга получила за абордаж вражеского флагмана в системе звезды Барнарда. Офицера с таким боевым опытом с удовольствием взял бы в свою часть любой командующий, но мой запрос не оставил им шансов, и Инга поступила в мое распоряжение в качестве командира роты испытателей наземных вооружений вместе с лейтенантами Фултоном и Джасвиндером, а также еще десятком бывших курсантов генерала Шиллера. Некоторое время назад я пытался, но не смог отговорить Ингу от военной карьеры. Теперь же, по крайней мере, у меня получилось сделать так, чтобы она находилась под моим присмотром. Не хочу я, чтобы Инга высаживалась на вражеские планеты в первой волне десанта. Вот не хочу, и все. Кстати, именно острое нежелание посылать ее в атаку натолкнуло меня на очень, как оказалось, правильную идею, но об этом не сейчас.

– Послушай, Игорь, – произнесла Инга, выслушав мой эмоциональный рассказ о совещании в минобороны, – а чего ты от них ждал? Что они будут смотреть в рот какому-то, пусть и героическому, но всего лишь капитану, которому едва исполнилось восемнадцать? Ты ведь, как я успела убедиться, неплохо знаешь людей, мог бы и не рассчитывать на положительные результаты своей попытки.

– Ты права, конечно, – я невесело улыбнулся, – но вот что нам теперь делать? Через полгода мы начнем терять одну систему за другой, и эта агония долго не продлится…

– Ну, я-то вряд ли смогу помочь тебе решить этот вопрос, хотя, если надо будет опять лезть в какую-нибудь авантюру, всегда можешь на меня рассчитывать. А если серьезно, вспомни, какую должность ты сейчас занимаешь. В твоих руках сосредоточены серьезные ресурсы. Вот скажи мне, господин председатель комиссии минобороны, можешь ты, к примеру, организовать боевые испытания нового оружия, выбрав в качестве цели тыловую верфь противника?

Я задумался.

– Наверное, могу. Но это будет локальная операция, которая ничего не решит. Кварги разместили свои доки в разных звездных системах, и бить по ним нужно одновременно.

– Ну, на то ты и сидишь на генеральской должности, чтобы уметь думать головой. Вот и думай, только не сейчас. Сейчас мы с тобой гуляем и наслаждаемся редкими минутами отдыха, если ты не забыл.

Я обнял Ингу и мы медленно направились к уютному павильончику на берегу пруда, в котором стайками плавали откормленные разноцветные рыбки. По берегу бегали дети, кидая рыбешкам корм и веселясь, когда рыбы сталкивались лбами, пытаясь первыми добраться до вкусных кусочков.

– Последнее время мне очень трудно заставить себя отвлечься и отдохнуть, – негромко сказал я Инге, – мне все время кажется, что люди вокруг меня уже мертвы. Я смотрю вокруг и вместо всей этой красоты и беззаботности вижу совсем другие картины. Посмотри на них. Они веселятся и улыбаются, как будто война это только страшная сказка, как будто можно просто закрыть глаза и она исчезнет вместе со всеми проблемами. Почему они ведут себя так, Инга?

– Не все знают то, что известно тебе, Игорь, – настроение Инги явно испортилось, – да и знай они все, не уверена, что что-нибудь бы изменилось. Большинство обычных людей до последнего не верят в то, что привычный для них мир может внезапно рухнуть и продолжают вести себя так, как будто ничего не происходит.

– Извини, что испортил тебе отдых.

– Не испортил, но вот гулять мне что-то и впрямь расхотелось. Пойдем куда-нибудь поужинаем, ты ведь сможешь выкроить для меня вечер?

Я встряхнул головой, прогоняя прочь мрачные мысли, и усмехнулся.

– До завтрашнего утра я вполне способен отложить все планы по спасению этого мира.

* * *

Утро расставило мои мысли в должном порядке. Не бывает безвыходных ситуаций, ну, почти не бывает. Какой-то вариант есть всегда, весь вопрос в том, какой ценой будет достигнут нужный результат. Умирать в неравном бою с врагом я совершенно не собирался, не входило это в мои планы. Я, конечно, рассчитывал на мобилизацию всех ресурсов Федерации, но, как оказалось, сильно переоценивал свои возможности. Значит, будем решать вопрос самостоятельно. Что мы имеем? Бывшая Оружейная компания Лавровых, а теперь Федеральная Корпорация Перспективных Вооружений тоже обладает кое-какими ресурсами, а у меня на моей новой должности есть возможность привлекать в качестве подрядчиков любые частные оружейные компании. Вот и будем работать.

Джефф и профессор Штейн выслушали меня предельно внимательно. Штейн только покачал головой, а главный инженер задумчиво произнес:

– Если у нас десять разведанных целей, и на каждую потребуется около пятидесяти торпед, то производить своими силами полтысячи уникальных изделий размерами с истребитель мы будем… даже не знаю, не меньше года, наверное. И это ведь не все. Нужны будут носители, командирские машины, да куча еще всякого железа. А пилотов когда готовить будем? Мы никак не успеем.

– А мы и не будем успевать все сами. Мне от вас нужен проект и один-два опытных образца для испытаний и тренировки пилотов. Как только будет готова техническая документация, я предложу Русскому Оружейному Концерну, а может и не только ему, контракт на изготовление наших изделий. Поэтому, господа, делайте что хотите, хоть ночуйте на работе, требуйте с меня любые деньги, но через две недели я должен увидеть образец. Пусть он будет выглядеть, как плод ночных бдений сумасшедшего механика, но он должен работать.

– Кристина меня прибьет… – с притворным ужасом произнес Джефф, но в его глазах я заметил лихорадочный блеск предчувствия новой интересной задачи.

– Ничего, я сейчас свяжусь с генерал-лейтенантом Шиллером и попрошу его интенсифицировать учебный процесс для курсанта Яковлевой, так что ей на некоторое время станет не до главного техника училища.

– Нет-нет-нет, вот этого не надо, пожалуйста, – скороговоркой проблеял Джефф, – если она узнает, что было причиной…

Штейн поднялся и отошел к окну. Его плечи слегка подрагивали, профессор беззвучно смеялся.

* * *

Пятый ударный флот застрял в Солнечной системе надолго. Полученные его кораблями боевые повреждения требовали длительного ремонта в заводских условиях, а марсианские верфи оказались перегружены. Кроме того, на две трети флот пришлось формировать заново. Потери в сражении за Барнард-3 оказались просто катастрофическими. Полностью потерянный четвертый флот, выведенный на переформирование пятый ударный, разрушенные орбитальные крепости… Все это сильно подорвало боеспособность флота Федерации. Но эти печальные обстоятельства привели к тому, что нужные мне люди оказались в пределах досягаемости.

– Здравия желаю, господин адмирал флота, – поприветствовал я Нельсона, как только установилась связь, – Поздравляю вас с новым званием.

– А… господин председатель комиссии минобороны, – усмехнулся адмирал, – спасибо. Мы с вами неплохо потрудились в тот раз. Я смотрю, ваши погоны тоже преобразились, капитан. Давайте без званий. Что за новую авантюру вы затеваете?

– Э… я знал, что моя репутация не всегда однозначна, но чтоб вот так сразу и авантюра…