Возмутитель спокойствия

– Мне очень жаль, босс, но думаю, нам придется расстаться. Боюсь, вы ошиблись во мне. Вам следовало бы набирать себе людей из приюта для престарелых, больницы или еще из какого-нибудь заведения такого рода; они не стали бы возражать против неполной занятости и были бы только рады развлекаться по двадцать часов в день. Наберите себе стариков, и они здесь снова почувствуют себя детьми; вот они-то не станут артачиться и будут беспрекословно отправляться вечером в постель, чтобы проспать свои законные четыре или даже целых пять часов.

– Дружище! – воскликнул босс. – Твои советы поистине бесценны. Огромное спасибо, я тебе за них бесконечно признателен. И все-таки, возможно, я хоть как-то могу облегчить твое бремя и предложить тебе другую работу.

– Какую же? – заинтересовался я. – Какая еще работа может быть на этих посиделках?

– Отчего же, можно, к примеру, работать на подаче сена, – предложил он. – К тому же Пит Брэмбл, как я погляжу, чуть не засыпает на ходу. Он вон там работает вилами. Почему бы тебе не поменяться с ним?

– Не уверен, что Пит захочет со мной меняться, – засомневался я.

– А мне почему-то кажется, что Пит с радостью поменяется местами с кем угодно, – возразил он. – Даже с резчиком проволоки.

С тонкостями процесса резки проволоки я тогда еще не был знаком и мог судить о нем лишь по крикам, доносившимся с той стороны; время от времени пронзительные вопли работавшего там парня достигали ушей моего мустанга, и он неизменно взбрыкивал, словно от удара кнута.

И тут подал голос рыжеволосый мальчишка.

– Резка проволоки – это мое самое любимое занятие, – объявил он.

Босс смерил его оценивающим взглядом:

– И охота тебе связываться? Ведь это работа для малышни.

– А я не прочь снова впасть в детство, – парировал мальчишка. – Я с удовольствием остался бы здесь, если бы вы разрешили мне целый день играть в такие игрушки.

– Полагаю, о прессах для сена ты тоже знаешь решительно все? – предположил босс.

– Нет, не все, – поскромничал паренек. – Многое уже успел подзабыть. Но были времена, когда я мастерил их вот этими руками. Так-то.

– И как, на твой взгляд, – продолжил босс допрос, – смог бы ты за три часа нарубить столько проволоки, чтобы нам хватило на час работы?

– Думаю, что и за час нарубил бы ее столько, что вам хватило бы на три.

– Мне тоже так кажется, – фыркнул босс. – Наверное, ты и с этим справился бы. Это же обычное дело для нормального мужика, зарабатывающего по доллару в день, не так ли?

– Знаете, как принято говорить в таких случаях? Дают – бери, бьют – беги!

Ньюболд аж подпрыгнул от неожиданности. Но в следующее мгновение, очевидно, вспомнил, что перед ним всего-навсего мальчишка. Снова смерив пацана оценивающим взглядом, он распорядился:

– Тогда, малыш, живо дуй туда и принимайся за работу. Скажи Бошу Миллеру, что он может оставить в покое и проволоку, и машинку для ее резки.

Однако мальчишка не спешил. Остался сидеть, где сидел, и по-прежнему жевал травинку, лениво перекатывая ее из одного уголка рта в другой.

– За доллар в день? – уточнил он.

– Если сумеешь нарезать столько проволоки, чтобы мы могли работать без остановки, то да! – подтвердил босс. – Но смотри мне, если запорешь больше двух отрезков… Кстати, звать-то тебя как?

– Чип, – отозвался паренек.

– Так вот, Чип, если испортишь больше двух отрезков, я тебя в порошок сотру, – пообещал босс.

Но эта заключительная часть фразы оказалась обращенной в пустоту, ибо пацан резво сорвался с места, устремившись туда, где работал резчик проволоки.

– Ну так как, Джо? Что ты теперь скажешь? – обратился босс ко мне.

– Ну что ж, – протянул я, – если Пит Брэмбл окажется таким идиотом, что согласится взяться за мою работу в обмен на свою, то я, пожалуй, тоже сделаю очередную глупость и останусь. Уж очень охота поглядеть, чем дело кончится. Это же не парень – орел!

Я поплелся к стогу и поинтересовался у Пита, не желает ли он уступить мне свое место и взяться за мою работу.

Пит подошел ко мне сквозь облако пыли и, растроганно моргая, взял обеими руками за плечи.

– Послушай, ты это серьезно? – проговорил он.

– Вполне, – ответил я.

Брэмбл молча развернулся и торопливо заковылял туда, где все это время стояла моя повозка. Опустив глаза, я глянул на собственные плечи. На них с обеих сторон красовалось по кровавому пятну.

Глава 4

Как говорится, выше головы не прыгнешь. Основная трудность заключалась в том, что, хотя Ньюболд и знал решительно все о коровах, в прессах для сена он практически не разбирался. В этом смысле наш хозяин был совершеннейшим профаном! Вернее, у него имелись кое-какие теоретические соображения на сей счет, но теории, как известно, губили и куда более великих личностей, нежели был он.

Теоретически возможно все: в дело вкладываются десять долларов, а потом остается лишь следить за рынком ценных бумаг, продавая акции именно в тот момент, когда цена на них достигает высшей точки, чтобы накупить их побольше и снова продать. За первую неделю теоретически это принесет вам триста двадцать долларов чистого дохода, за вторую – десять тысяч, за третью – двадцать тысяч триста, за четвертую – десять миллионов, за пятую – двадцать миллионов триста тысяч, за шестую – десять миллиардов. Готово!

К началу седьмой недели слух о вашем теоретическом успехе доходит до мультимиллионеров, и все они жаждут быть официально представленными вам; на восьмой неделе эти толстосумы прямо-таки умоляют вас взять их к себе на работу, а правительство единогласно принимает решение наградить медалью финансового гения, который лишь по доброте душевной удержался от того, что не скупил на корню по дешевке весь Уоллстрит и остаток страны в придачу.

В самом начале Ньюболд ознакомил нас со своей теорией.

Он сообщил:

– Придурок, который продал мне эту машинку, сказал, что ее производительность рассчитана на сорок пять тонн прессованного сена в день, но на практике, как правило, выходит сорок, потому что приходится тратить время на выемку тюка и на новую загрузку агрегата. Вычтем из этого еще пять тонн, которые этот мошенник наверняка приврал. Но даже в таком случае мы имеем тридцать пять тонн в день. Мы скосили три тысячи акров, стало быть, нам предстоит спрессовать где-то около двух с половиной или даже трех тысяч тонн и управиться со всем этим за девяносто дней. Итак, девяносто дней – это уйма времени, но ведь и три тысячи тонн сена тоже цифра нешуточная. Этого сена должно хватить на прокорм пяти тысяч ослабленных коров в течение ста дней в условиях самой лютой зимы или летней бескормицы. Теперь вы видите, какое это имеет для нас значение?

Для него это был привычный стиль изложения. Ньюболд любил порассуждать о хозяйственных делах на равных, как будто все мы одна компания, а он среди нас не более чем просто, скажем, бригадир.

Кстати, мужик, продавший ему пресс, просветил его также на тот счет, что обвязчикам тюков обычно принято платить восемнадцать центов за тонну, рабочим, загружающим сено, – по семнадцать, а погонщику – четырнадцать.

Как раз эта часть их беседы, похоже, начисто вылетела у босса из головы. Но узнали мы об этом с большим опозданием, когда Ньюболд уже установил нам расценки в половину меньше общепринятых. Однако даже те гроши казались нам сказочным богатством.

Возьмем восемь центов, помножим их, скажем, на сорок тонн – в итоге получаем верных три доллара двадцать центов в день и почти целую сотню долларов в месяц, если, конечно, работать без выходных.

А разве мы станем брать выходные? Конечно же нет! Ночью того дня никто не мог заснуть. Мы лежали на койках без сна и мысленно уже покупали себе новые седла, обзаводились чистопородными скакунами, выигрывали на них Кентуккийские скачки, после чего отправлялись путешествовать в Нью-Йорк, на Кубу и вообще наслаждались жизнью.

Даже новобранец-мальчишка не остался в стороне, выполнив и перевыполнив установленную ему норму. Он скакал кузнечиком от одного конца своей машинки к другому и нарезал гораздо больше проволоки, чем требовалось для бесперебойной работы. Моток проволоки стремительно разматывался, а направляющий ролик нагревался от трения – так споро шла работа. Мы использовали длинный проволочный прут для продольной перевязки тюка, после чего перехватывали его с обоих концов поперек при помощи двух проволок покороче. Мальчишка разошелся настолько, что маленькие отрезки вылетали из машинки словно сами собой. Для того же, чтобы выдать большой прут, ему приходилось поднапрячься, изо всех сил налегая на тугой рычаг. Но он ни разу не запросил пощады и проработал, не снижая темпа, до самого вечера. А в конце дня как ни в чем не бывало подошел к боссу и весело объявил:

– Ну что, Ньюболд, тебя можно поздравить? Сегодня ты заполучил первоклассного работника.

– Кого же это? – не понял хозяин.

– Меня, – признался пацан. – Если не веришь, то взгляни вот на это! – И он указал на аккуратный штабель из проволоки, нарезанной им за день.

Обычно Ньюболд не лезет за словом в карман, но только на этот раз сказать ему было нечего. Так что он просто молча развернулся и отошел, а мальчишка приобрел место постоянного работника и жалованье как у взрослого – доллар в день, что по тем временам было совсем не так уж и мало.