Кошачий царь. Книга первая

Кран поднял контейнер почти к самой стреле и затем совершил восхитительный манёвр: повернулся вокруг своей оси. Повернулся быстро для такого чудовища, а, учитывая длину стрелы, контейнер сразу ушёл метров на сто и скрылся за штабелями.

Ладно, со спутника должны отследить нашу шкатулку.

Ждём дальше.

Солнце уже начинает клониться к закату. Вот-вот наступят сумерки, а за короткими сумерками- темнота.

Опустошённая фура уехала, и диспозиция осталась такой же, как после приезда продавца.

Наши парни в тени контейнеров присели на поддоны, достали нарды и коротали время.

Андрей несколько раз обошёл площадку, осмотрел все возможные укрытия, вернулся в джип. Насралла тихонько дремал. Водитель попытался отправить сообщение с телефона, ругнулся по-арабски, типа, забыл о блокировке, положил телефон.

Андрей тоже прикрыл глаза и откинулся на спинку заднего сиденья.

Да, так как подать сигнал? Когда все радиочастоты заглушены, ДжиПиЭс тоже, ни написать, ни отправить сообщение?

Придумано было вот что. Оставался добрый старый вариант- жест. За площадкой велось постоянное наблюдение как со спутника, так и с одного из высотных зданий, находящихся на расстоянии почти десяти километров.

Вот и они. Проснулась рация, Насралла оживился, вышел из машины, скомандовал бойцам.

Продавец тоже приблизился.

На территорию из-за контейнеров въехал красный запылённый пикап, залихватски затормозив перед самыми людьми. Не знает лихач, что везёт, подумал Андрей.

В пикапе стоял серый металлический ящик.

Открыли замки, откинули крышку. В ящике, окружённый обрешёткой и резиновыми упорами, покоился матовый тёмно- зелёный, явно стальной, шар. От него отходили несколько проводов разного цвета. На шаре отчётливо желтел знак радиации.

Китаец с дозиметром и ещё парой приборов неизвестного назначения приблизился и начал изучать шар с ещё большим старанием, чем изучал бомбу.

Наконец, он оторвался от содержимого ящика. Лицо его снова было запачкано, но глаза горели и ликовали. Он эмоционально кивнул головой и показал большой палец вверх.

Вот и момент.

Андрей, стоявший рядом, медленно, как бы разминаясь, расправил плечи и несколько раз покрутил плечами назад. Затем наклонил голову вперёд-назад и вправо –влево.

Давайте, ребята. Ждём.

Прошло несколько минут. Ничего не происходило. Не было раздирающего воздух звука вертолётов, слетающихся со всех сторон. Не было воя сирен.

Я медленно осмотрелся по сторонам. Где же все?

Насралла с продавцом вылезли из машины, где произвели окончательный расчёт. Ящик с шаром выгрузили из пикапа и переложили в микроавтобус с нарисованными фруктами на бортах.

Продавец и покупатель пожали друг другу руки, и человек в белом сел в ожидающий его автомобиль. Машины продавцов начали удаляться.

Да что же это происходит? Андрей думал было повторить жест, хотя это категорически запрещалось инструкцией. Начали подрагивать пальцы и правый глаз.

Насралла медленно подошёл ко мне. Его вечно суровое лицо не было лишено привлекательности, напоминая бронзовую статую средневекового завоевателя. Он приблизился почти вплотную, пристально глядя мне в глаза. Я не отводил взгляда, представив, что передо мной хищник, смотрящий на будущую добычу. И никак нельзя сдаться, опустить взор, даже моргнуть нельзя.

Андрей услышал, вернее, почувствовал движение сзади, с правой стороны, и немедленно повернулся, одновременно напрягшись.

Поздно. Чудовищный удар обрушился на поясницу, бросив Андрея вперёд, на асфальт. Насралла подхватил его и ускорил падение, приложив вдогонку ногой…. Затем на него накинулись сразу четверо горилл, до сих пор сидевшие в микроавтобусе….

Во время избиения я старался защитить руками голову, лицо, но всё было бесполезно, удары сыпались один за другим, в голову, в лицо, в спину. Ниже поясницы, правда, не чувствовалось ничего. И попытка пошевелить ногами ни к чему не привела. Похоже, вот он и конец.

Раздался резкий окрик. Избиение немедленно прекратилось. Тяжело дыша, бойцы Насраллы отошли от Андрея.

Я лежал, распластавшись на земле, и боль волнами катилась по телу. Трудно было сказать, где её больше, а где меньше. Боль была везде. лицо было прижато к горячему грязному асфальту. Я повернул слегка голову, и увидел недалеко стенку контейнера. Пучки пыльной травы. Какой-то мусор. И вот странно. Давешнюю кошку. Она сидела в напряжённой позе и смотрела мне в глаза. Совсем как недавно Насралла. Я смаргивал одним глазом, пытаясь через кровавый туман рассмотреть что-то ещё. Но видел только кошку.

– Ну что, всё ещё ждёшь своих?– голос Насраллы откуда-то сзади. Несильный пинок под рёбра.

Шум приблизившейся машины. Хлопнули дверцы. Шаги.

– Да, Андрей, с тобой было интересно поиграть. – голос принца. – Особенно последние полгода, когда ты общался со своими. Ты думал, что со своими. А это были мои люди. Спасибо твоим соотечественникам, которые очень любят деньги. Думаю, что для своих ты уже давно – в царстве мёртвых. Мечтал о Райском острове?

Чёрт, вот это провал… Это должен был быть очень осведомлённый сотрудник. Неужели Махмуд? Тот, что привёл меня сюда, тот, что уже лет тридцать служит в королевской семье и одновременно наш связной? Если так, то это полная задница. Он слишком много знает о других наших агентах… Блин, мочи моей нет терпеть. Стрелял бы ты уже, падла….

Голос ещё приблизился. Похоже, принц присел на корточки. Я, по-прежнему, видел только стенку контейнера и кошку. Кошка, несмотря на присутствие многих людей, продолжала сидеть в тени контейнера и смотреть на меня в упор.

– Вы убили моего отца. Вы думаете, что мы далеко. Что можно убивать тех, кого считаете нужным. А до вас мы не дотянемся. Я докажу, что вы ошибаетесь. И серьёзно докажу. Как вы нас презираете. Думаете, что у нас нет мозгов. Что мы зажрались от своих денег. Ничтожества!

Ты долго старался выведать, для чего мне эта игрушка. И я пускал разные слухи через своих людей. Сейчас я тебе скажу. Скоро ты отправишься в ад, а твоё тело в печь. Вы гордитесь своим флотом и своими столицами. Особенно северной столицей. Я покажу вам, что такое месть. Мой подарок приедет к вашему празднику свободной России. Это будет большой шум. Резня во время пиршества. Жаль, ты уже не увидишь этого. Будет красиво. И жёстко.

Принц обожал револьверы. Я не видел, но знал, что он держит в руках старинный позолоченный револьвер, который гордо держал под стеклом на каминной полке. Это был его любимый инструмент. Бояться ему было нечего. Пулю будет не из кого вынимать. Я знал дальнейшую судьбу врагов принца. Через два часа от меня останется только кучка пепла. А от пули- лужица серебра. Да, благородного серебра. Принц был аристократом даже в мелочах.

В те доли секунды, когда курок взводился, срывался с задержки, боёк двигался к капсюлю, капсюль воспламенялся и оживший порох выталкивал пулю, я пытался помолиться. Ничего не вышло. Не было слов. Жизнь кончалась, но слов не было. Одна, одна только мысль пронзала меня насквозь: ведь никто, никто не узнает ничего о сегодняшней сделке. Никто не узнает о подарке принца. Мать твою, для чего же я пахал, для чего сейчас сдохну? Для чего я вообще тогда жил? Для чего меня родила неизвестная мать????? Да хоть ты меня услышь, киска…

И в то мгновение в пространстве, когда пуля сорок пятого калибра коснулась моего затылка в своём неудержимом полёте, за тысячную долю мгновения до того, как пятнадцать граммов серебра разнесли в клочья мой череп, последнее, что я увидел, что было перед уходом в небытие- это жёлтые, прищуренные, с вертикальными зрачками, глаза чёрной кошки… Киска-киска, где же твоя миска?

Я однажды уже умирал. Это была клиническая смерть после сквозного ранения в грудь, когда меня положили на операционный стол в виде пропитанной кровью переломанной куклы, и военврач, глядя на это, покачал головой и хотел приказать убрать меня со стола и отправить в полевой морг. Однако, какие-то признаки жизни он заметил и решил побороться.

Так вот, ничего интересного в этой полусмерти не было. Я не видел коридоров, света в их конце, Петра с ключами, ожидающего меня на той стороне. Не было там ни черта. Я просто ушёл, а потом вернулся. Вот как во время сна без сновидений быстро и незаметно проходит ночь, так и здесь. Закрыл глаза. Открыл глаза- прошла неделя. Ни снов, ни видений, ни воспоминаний.

Собрали, подремонтировали, и снова- в бой.

Я часто задавал себе вопрос: а что такое Я? Вот тот Я, который содержится в этом теле? И что такое, когда Я не станет? Вот я могу сказать: я, такой-то такой-то, номер свой помню, все цифры могу сказать, детдом помню, как жил- помню. А что такое, когда МЕНЯ не станет? Это как? Как в клинической смерти? Тогда, вроде, и ничего страшного. Ушёл- и с концами. А если Я- это и есть душа, о которой все говорят, но никто не видел? Тогда ведь после смерти это Я должно уцелеть? И я буду ощущать себя всё тем же Я? То есть, болтаться где-то без тела, но понимать, что это Я, 1307 и так далее? Да, ответов я не находил. Больше всего мне нравилась теория о переселении душ, но никто не помнил СЕБЯ в новом теле. Тогда зачем вся эта канитель?

Киска-киска, где же твоя миска?

… За ударом в затылок пришла темнота. И тишина. Всё исчезло.

Я просыпаюсь. Мне тепло. Уютно. Темнота. Уютная тёплая темнота.

Блин, где я? Попробовал пошевелить руками- ногами. Не чувствую их. Ни рук, ни ног. А глаза? Что там с глазами? Не пойму.

Так. Я кто? Помню, помню всё. 1307 и так далее, вполне живо всё помню. Что было в порту- помню. Смерть свою- помню. Тогда где я? Пошевелиться удалось только всем телом. Вокруг- мягкое, тёмное, тёплое. Боли нет. Голод есть. Да, не голод даже, а голодище! Жрать хочу я, братцы. О, рот открывается. А глаза? Почему я их не могу открыть? Нет, даже вроде свет пробивается сквозь веки, но не открываются они, и всё тут. Надо позвать на помощь. Что это за звук? Что за звук? Ещё раз. Ё-моё…