Сновидения Ехо (сборник)

– Пошли наверх, – предложил я. – Представляете, как это выглядит из башни?

Но путь из гостиной был перекрыт. На пороге сидели Армстронг и Элла и во все глаза таращились на Базилио. На мохнатых мордах был написан немой вопрос: «Интересно, это оно пришло нас съесть? Или мы должны съесть его? И если да, то почему его не покрошили в наши миски заранее?»

– Ой, – сказало чудовище и попыталось спрятаться за наши спины.

– Это просто кошки, – сказал я. И, чувствуя себя последним лживым негодяем, добавил: – Они совершенно безобидные.

В ответ на мою клевету Элла взвыла страшным басом и пулей вылетела в коридор. Армстронг рванул за ней, задрав хвост трубой.

– Такие красивые, – печально вздохнул Базилио, глядя им вслед. – Жалко, что я им не понравился.

– Да им никто особо не нравится, – утешил его я. – Если только он не паштет.

Радуга исчезла уже под утро, когда небо понемногу начало светлеть, а воздух налился прозрачной синевой. И тогда мы наконец пошли спать. Причем Трикки Лай уснул прямо на диване в гостиной, и ни у кого не поднялась рука его разбудить. А мы с Меламори отправились в спальню в компании Базилио, который заявил, что ему страшно оставаться одному. Такого осложнения я, честно говоря, не предвидел, но перенес стоически. Хорошо хоть в постель это чудище брать не пришлось: Базилио устроился на подоконнике, как на насесте и сразу же уснул. Зато Меламори подскакивала каждые пять минут, чтобы проверить, не развоплотился ли ее любимчик. Не то чтобы она не верила Джуффину, но тревога часто оказывается сильнее самой крепкой веры, мне ли этого не знать.

Едва задремав, я тут же снова проснулся от странного шума. Спросонок подумал, что на улицу под нашими окнами пытается приземлиться вертолет. Потом сообразил, что я в Ехо, а тут нет никаких вертолетов. От удивления проснулся окончательно и только тогда обнаружил источник шума.

На подоконнике по обеим сторонам от Базилио лежали Армстронг и Элла и заливисто мурлыкали. Когда-то я каждую ночь засыпал под их умиротворяющий грохот, как миленький, но эти счастливые времена давно миновали. Кошки не то обиделись на меня за долгое отсутствие, не то просто забыли, кто я такой и какая от меня бывает польза. Еду из рук вежливо брали, иногда неохотно позволяли себя погладить, но спальню мою обходили стороной, благо масштабы Мохнатого Дома это позволяют.

И вдруг – здрасьте пожалуйста. Явились.

Но, увы, не ко мне.

– Это значит, что я им все-таки понравился? – шепотом спросил Базилио, приоткрыв один глаз.

– Понравился, не сомневайся, – зевнул я. – Спи уже, горе мое.

– Горе? – жалобно повторил он.

– Счастье, – вздохнул я. – Конечно же я хотел сказать «счастье». Перепутал, прости.

Всегда был уверен, что кутить ночь напролет следует именно в компании начальства. Тогда есть надежда, что завтра оно тоже опоздает на службу, а может быть, и вовсе не явится – это смотря как погулять. И некому будет вытаскивать тебя с утра пораньше из теплой спальни, до отказа набитой красавицами и чудовищами.

Мы-то как раз особо не кутили, но все равно так и вышло. Для начала мы дружно проспали. И никто не прислал нам зов, чтобы осведомиться, куда мы подевались. Даже Трикки Лая не разбудили и не потребовали срочно явиться в Дом у Моста, где без него, разумеется, все давным-давно пропало. По крайней мере, когда я около полудня спустился в гостиную, громогласно проклиная все на свете – не потому, что так уж плохо себя чувствовал, а просто в качестве любимой утренней разминки – он сидел на диване и растерянно оглядывался по сторонам, как и положено человеку, только что проснувшемуся в незнакомом месте.

– Это вы почему ругаетесь? – осторожно поинтересовался он.

Я задумался. А действительно, почему?

– Потому что жизнь прекрасна и удивительна, – наконец сказал я. – И кто-то должен уравновешивать это невыносимое счастье своим дурным настроением. В моем доме этот кто-то обычно я сам. Нельзя перекладывать ответственность за равновесие Мира на своих гостей.

Потом я угощал их с Меламори завтраком, причем не заказанным как обычно в ближайшем трактире, а добытым из Щели между Мирами. Если кто-то думает, будто я просто люблю пускать пыль в глаза, он совершенно прав. Очень люблю. Особенно когда есть возможность блеснуть перед людьми, которые только что у меня на глазах кормили иллюзорными пирогами заспанное чудище, настолько ужасное при ярком дневном свете, что я даже не рассмеялся, увидев на его ногах тряпичные домашние туфли, зеленую и голубую. Уж не знаю, где они с Меламори нашли эти сокровища, у меня таких отродясь не водилось. Но на то и Мохнатый Дом, сколько в нем ни живи, а неисследованных комнат и неизведанных шкафов, до отказа набитых удивительными предметами непонятного происхождения, на твой век хватит.

Зато Армстронга и Эллу облик Базилио совершенно не смущал. Они не отходили от своего нового кумира ни на шаг, игнорируя не только всех присутствующих, но даже миски с едой – событие совершенно беспрецедентное.

После завтрака я вдоволь набегался Темным Путем – в рабочий кабинет Трикки Лая и обратно, а потом к нему домой, чтобы он мог в любое время навестить своего питомца, не затрачивая времени на дорогу. Меламори тем временем принесла стопку старых газет, чтобы проверить, умеет ли Базилио читать. К счастью, знание алфавита он унаследовал от своего создателя в числе прочих. И пришел в восторг, обнаружив почти неисчерпаемый источник сведений о причудливой жизни удивительных существ, среди которых его угораздило оказаться. Поэтому мы устелили газетами весь пол в гостиной – листать их Базилио было очень неудобно, да и держать нечем. На мой взгляд, гостиной это пошло только на пользу, старые газеты выглядят гораздо элегантней, чем какие-то дурацкие ковры.

Утро, таким образом, прошло в приятных домашних хлопотах – как я их себе представляю. После чего Трикки Лай и Меламори все-таки отправились в Дом у Моста. А я послал зов Шурфу Лонли-Локли и сказал: «Обстоятельства сложились так, что мне надо срочно с тобой увидеться по самому настоящему важному делу. Как к тебе записываются на прием?»

«Через секретаря, разумеется», – невозмутимо ответил он.

Один – один.

«…и очередь, насколько мне известно, расписана на две дюжины дней вперед».

«Добивать поверженного противника нечестно, – возмутился я. – Лучше скажи, когда можно свалиться тебе на голову – так, чтобы не зашибить?»

«Да хоть сейчас, – неожиданно сказал Шурф. – Какая разница, как разговаривать? Времени что на Безмолвную беседу, что на обычную тратится одинаково. А тебе, насколько я помню, больше нравится вслух. Я сейчас в том же кабинете, где ты оставил меня вчера. Но буду вынужден покинуть его буквально через три минуты. Чем быстрее придешь, тем больше успеешь сказать».

– Все-таки Темный Путь – самое гениальное изобретение колдующего человечества, – торжественно провозгласил я, сделав шаг из своей гостиной прямо к его рабочему столу. – Раз – и все! Три минуты, говоришь? Ладно, тогда слушай внимательно. Мне нужно разрешение на содержание в доме одушевленной иллюзии. И еще на свободные прогулки этой иллюзии по городу. Но с этим, если что, можно немного подождать, а в доме она уже прямо сейчас сидит. И девать ее некуда. Вернее, его. Ай, неважно…

– Какая такая одушевленная иллюзия? – встревожился мой друг. – Что ты еще натворил?

– Не я. Ты меня переоцениваешь.

Пришлось совершить невозможное и втиснуть давешнюю историю в несколько коротких фраз.

– Ясно, – сказал Шурф. – Есть два варианта. Первый: я даю тебе это грешное разрешение прямо сейчас. Вернее, ближе к вечеру, когда у меня будет достаточно продолжительный перерыв в делах, чтобы его подготовить.

– Спасибо, дружище, – сказал я, мысленно показывая язык Джуффину, который стращал меня утратой иллюзий.

– Погоди, ты меня не дослушал. Второй вариант такой: я говорю тебе, что подобные дела решаются в установленном порядке, согласно законодательству, и исключений тут быть не может. После чего мы начинаем стандартный процесс легализации одушевленной иллюзии, который, по моим расчетам, имеет некоторые шансы завершиться еще до конца этого года. Ну или в начале нового, как пойдет.

– А смысл? – изумленно спросил я.

– Смысла абсолютно никакого, – усмехнулся Шурф. – Зато у меня будет несколько прекрасных поводов заявиться к тебе в гости. Причем не в кратких промежутках между делами, а в рабочее время. Исключительно по долгу службы. Это называется «составление экспертного заключения о безопасности магического объекта» и обычно отнимает несколько часов. После чего я могу назначить повторную экспертизу и снова ее провести. В некоторых особо сложных случаях доходит до полудюжины экспертиз, и я не вижу ни единой причины, почему бы вашему Базилио не оказаться самым сложным случаем в моей практике. Ты же, в свою очередь, можешь наносить мне ответные визиты: лица, чьи дела я веду лично, имеют право на прием вне очереди. То есть, если называть вещи своими именами, это я имею право послать в задницу всех, когда у меня в кабинете сидит такое лицо. Кроме разве что чиновников Королевской канцелярии и прочих придворных палачей, но они, хвала Магистрам, далеко не каждый день приходят пить мою кровь. Довольствуются малым. Ну что скажешь?

– Потрясающе, – вздохнул я. – Джуффин предупреждал, что, когда я приду к тебе за этой грешной бумажкой, мне придется расстаться с иллюзиями на твой счет. И был совершенно прав. Я-то наивно думал, что ты – бессердечный бюрократ-маньяк с обостренным чувством долга. И мужественно принимал таким, каков есть. А ты, оказывается, совершенно нормальный человек – разгильдяй, ловкач и пройдоха. Даже не знаю, как переживу такое открытие. Но заранее согласен на любую аферу.

– Прими во внимание, что в настоящий момент я – что-то вроде каторжника, – сказал Шурф. – А любой каторжник ради внеочередной прогулки мир перевернет.

Я сочувственно покачал головой. Что тут скажешь.

– А теперь, сэр Макс, исчезни, пожалуйста, как можно скорей, – велел он. – Я по твоей милости уже опоздал на совещание. Лучше приходи вечером, будешь писать заявление по всей форме. Думаю, это отнимет у тебя никак не меньше часа. А то и все полтора. И не вздумай заранее поужинать, у меня отличный повар. Будет обидно, если ты упустишь возможность…

– Провести экспертизу? – подсказал я. – И тут же назначить повторную? Договорились.

– Ты был совершенно прав, – сказал я Джуффину полчаса спустя. – Сэр Шурф – бюрократ, каких свет не видывал. Поэтому сегодня вечером мне предстоит писать заявление по всей форме. Заранее содрогаюсь. При этом он заявляет, что есть некоторые шансы завершить это дело до конца года. «Некоторые шансы», прикинь!

Я так старательно разыгрывал возмущение, что почти сам себе поверил.

– До конца года – это даже как-то чересчур быстро, – усмехнулся Джуффин. – Я, конечно, не предсказатель, но помяни мое слово, без непредвиденных задержек не обойдется. Думаю, тебе придется с утра до вечера обивать порог своего приятеля, чтобы ускорить дело. Впрочем, повар у них действительно прекрасный. За это многое можно простить.

– Тебя не проведешь, – разочарованно вздохнул я.

– Разумеется, нет. Но спасибо за попытку. Она меня развлекла. А теперь посмотри в окно.

За окном не происходило ничего особенного. Ну, кроме заката. Но после вчерашнего дня я уже не был уверен, что закат через два часа после полудня следует считать выдающимся событием. Ночь после него не наступила, значит, все в порядке. Теперь у нас – так.