Вселенная Ехо. Том 2

– Ну и чем завершилось вторжение юного сэра Куты?

– Сам видел – капитальным ремонтом, – фыркнул я. – А ты-то куда сбежал? Решил снять с себя всю ответственность за происходящее?

– Не без того, – улыбнулся он. – Но вообще-то я ходил похлопотать насчет подраться, как всегда.

– Что-то случилось?

– Да так, сущие пустяки, недостойные твоего царственного внимания.

– Между прочим, рекомендую постепенно отвыкать от мысли, что я у нас царь. А то в один прекрасный день твои шутки, и без того неуместные, окончательно утратят актуальность. Надеюсь, уже этой зимой в столицу заявится официальная делегация моих подданных, и я торжественно передам их под крылышко Его Величества Гурига, как и было задумано с самого начала. Честно говоря, даже не верится.

– А ведь ты только-только начал входить во вкус, бедняга, – ехидно посочувствовал Мелифаро. – Ну признайся, чудовище, ты же наверняка вынашиваешь планы очередного государственного переворота. И правильно, за свой престол надо бороться!

– Фиг я буду за него бороться. Ты лучше расскажи, с кем дрался? И с какой стати тебе вообще приспичило так некультурно проводить время?

– Да нет, правда ничего особенного. Один безумец собирался отравить воду в Хуроне, представляешь? Впрочем, почему «собирался»? Он ее уже несколько раз травил. Правда, его адская смесь способна причинить вред разве что идиоту, который станет жрать ее ложками. В общем, не преступление, а смех один. Но когда-то парень был младшим Магистром Ордена Дырявой Чаши, коллегой нашего Лонки-Ломки. Поэтому ребята из Приюта Безумных не решались отправиться за ним самостоятельно. Собственно говоря, правильно делали. Мы с Шурфом им помогли: я ценой невероятных усилий сгреб этого беднягу в охапку, а блистательный Лонки-Ломки стоял в сторонке и зевал. «Контролировал ситуацию», по его собственному выражению. Это занятие его так утомило, что парень решил срочно посетить дюжину библиотек, дабы забыться. Сам видишь, ничего интересного!

– Действительно, – согласился я. – Могущественный безумец кидает в Хурон какую-то отраву – сущая ерунда! Особенно по сравнению с официальным визитом юного Фило, финал которого мне пришлось пережить. Это событие состарило меня на миллион лет.

– Не ной, Ночной Кошмар. Миллион лет – подумаешь! В твоем преклонном возрасте это уже не имеет принципиального значения. Ты мне лучше вот что скажи: ты будешь сидеть здесь до прихода Джуффина?

– Ага. Собираешься смыться домой, я правильно понял? За добрых три часа до заката?

– Собственно говоря, это в твоих интересах. У меня дома, если помнишь, живет одна из твоих многочисленных жен. Ты же хочешь, чтобы она была счастлива?

– Ничего не имею против, – усмехнулся я.

– Ну вот. А она бывает счастлива только в моем присутствии, так уж все удивительно устроено.

– Какая все же странная женщина эта леди Кенлех, – искренне удивился я. – Ладно, делай что хочешь. Кто я такой, чтобы разрушать ваше семейное счастье. Но все-таки я до сих пор не могу понять, чем вы занимаетесь по вечерам? По моим наблюдениям, эти загадочные действия отнимают у тебя кучу времени.

– Ты еще слишком юн, чтобы узнать страшную правду о человеческих взаимоотношениях, дитя мое.

– А только что мой возраст казался тебе преклонным. Я всегда подозревал, что семейная жизнь пагубно влияет на умственные способности, но даже не предполагал, что все настолько ужасно.

– Можешь выпендриваться сколько влезет, бедняга, я даже отвечать не буду. Грешные Магистры, неужели я действительно иду домой?!

У Мелифаро было такое счастливое лицо, что я окончательно растрогался и решил: Магистры с ним, пусть катится.

Этот счастливчик исчез со скоростью панической мысли, а я вернулся к себе. Тихо, чтобы не разбудить задремавшего после тяжелого дня Куруша, прикрыл за собой дверь и уткнулся в свежий, еще тепленький выпуск «Суеты Ехо», который только что принесли в наш кабинет.

А час спустя наконец-то вернулся Джуффин. Молча уселся напротив, положил руки на стол, оперся о них подбородком и внимательно на меня уставился.

– Вы так и будете молчать? – спросил я минуты через две.

Шеф пожал плечами.

– Откровенно говоря, даже не знаю, с чего начать. Не хочется зря тебя пугать. И себя заодно. Но придется, наверное. Ты помнишь, что тебе снилось перед тем, как ты проснулся от собственных воплей?

– Ничего я не помню. Я же не сам проснулся. Теххи меня разбудила, а в таких случаях хрен что-то припомнишь.

– Ладно, это не страшно. Тут я как раз могу тебе помочь. Ты у меня вспомнишь не только свой сегодняшний сон. Если мне здорово приспичит, ты припомнишь даже ту чушь, которая снилась твоей мамочке за дюжину дней до твоего рождения.

– А что, и такое возможно?

– Теоретически – да. Но без этой ценной информации мы, пожалуй, как-нибудь обойдемся. Вспомнишь, что тебе снилось сегодня утром, и хватит. Собственно, с этого и начнем.

– И каким образом вы собираетесь надо мной измываться на этот раз? – обреченно спросил я.

– Да ничего особенного. Отрежу тебе голову и посмотрю, что в ней творится.

– А, всего-то. Ну тогда ладно, – с облегчением вздохнул я.

– Да, с тобой по-прежнему легко договориться, – усмехнулся шеф. – Все это хорошо, но теперь тебе придется немного помолчать и просто спокойно посидеть в этом кресле, не отвлекаясь на всякую ерунду вроде твоих знаменитых перекуров. Выдержишь?

– Нет, так мы не договаривались, – возмутился я. – Только что вы сказали, что просто отрежете мне голову, и тут же выясняется, что я при этом еще и отвлекаться не должен. Так не пойдет!

– Считай, что я уже оценил твое остроумие, сэр Макс. А теперь просто заткнись, – устало попросил Джуффин.

Я посмотрел на его озабоченную физиономию и понял, что лучше не выпендриваться. Послушно заткнулся и выжидающе уставился на Джуффина. Он одобрительно кивнул, а потом протянул руку и просто щелкнул меня по лбу. Довольно сильно и, надо сказать, не без некоторого злорадного удовольствия, словно нам было лет по восемь и я только что проиграл ему какое-нибудь дурацкое школьное пари.

Но в тот момент мне было не до сравнений. Голова стала звеняще пустой и горячей, как это иногда бывает после какого-нибудь экстраординарного чиха. Я ошеломленно моргнул, и в этот момент на меня нахлынул поток воспоминаний такой сокрушительной силы, словно щелчок Джуффина разрушил плотину, до сих пор перегораживавшую узкую, но бурную речку. Какую только чушь я не вспомнил в это мгновение! Байковую рубашечку в мелкую черно-белую клетку, с красным воротником и манжетами – оказывается, я очень любил ее, когда мне было три года. Какой-то дурацкий сон о том, как я стал рыбой из породы лососевых и всю ночь пытался понять, с кем можно договориться, чтобы не идти на нерест. Желтоватые кружевные манжеты на платье девочки, рядом с которой я сидел на уроках химии в восьмом классе. Начало совершенно идиотского анекдота, который мне полчаса пытался рассказать один мой приятель – в тот вечер он был так безнадежно пьян, что не смог добормотаться до финала, а когда на следующее утро я спросил, чем же все-таки закончилась эта история, парень ужасно удивился и сказал, что впервые в жизни ее слышит.

Одним словом, я вспомнил невероятное количество информации, которая, честно говоря, не представлялась мне полезной.

– А теперь сосредоточься, – сказал Джуффин. – Тебе нужно вспомнить, как ты проснулся. Все подробности. Что тебе сказала Теххи, что ты сделал потом: вскочил или просто открыл глаза? Что ты увидел, какого цвета было одеяло и так далее. Остальное получится само собой.

Я кивнул, закрыл глаза, чтобы не отвлекаться, и честно постарался припомнить, какими обстоятельствами сопровождалось мое пробуждение. По крайней мере, я не подскакивал, это точно. Просто открыл глаза и увидел пушистый краешек рыжего мехового одеяла и встревоженное лицо Теххи, ее серебристые кудряшки на фоне темных потолочных балок, а потом почувствовал, что она осторожно, но настойчиво трясет меня за плечо и спрашивает: «Кто такой этот Угабудо?»

Этого оказалось совершенно достаточно. Я уже знал, почему так орал во сне, и кто такой «этот Угабудо», я тоже вспомнил. Вообще-то его звали не Угабудо и не Убагордо, а Угурбадо. И жуткий сон, в котором фигурировало его замысловатое имечко, напугал меня так, как я уже и не чаял когда-нибудь испугаться.

– А теперь рассказывай, – потребовал Джуффин. – И не вздумай говорить, что еще ничего не вспомнил. У тебя все на лице написано вот такими буквами!

Он широко развел руки, дабы поразить мое воображение головокружительными размерами этих самых гипотетических букв.

– Именно такими? – удивился я. – И когда вы успели их измерить?

Но, честно говоря, мне было не до смеха. Я полез в карман за сигаретой, выяснил, что там пусто, и спрятал руку под стол, чтобы порыться в Щели между Мирами. Сейчас мое дурацкое пристрастие к сигаретам, которые шеф называет не иначе как «эти смешные курительные палочки», было не просто данью отлаженной системе условных рефлексов, а единственным надежным способом попросить землю вернуться под мои ноги – если, конечно, это не очень ее затруднит.

Джуффин с видом мученика закатил глаза к потолку, но у него все-таки хватило великодушия подождать, пока я окутаю себя сизым облачком спасительного дыма.

– Ну теперь-то ты что-нибудь скажешь, или мне следует прибегнуть к пыткам? – весело спросил он, дождавшись этого знаменательного момента.

– Вообще-то жестокость при допросах запрещена Кодексом Хрембера, – заметил я. Опасливо покосился на шефа – все-таки он не святой! – и поспешно приступил к рассказу о своем замечательном кошмаре.

– Мне приснилось, что я иду по опустевшему городу, который здорово похож на Ехо. Знаете, как это бывает во сне: иногда совершенно невозможно разобраться, где именно происходит дело. Но я совершенно уверен, что шел именно по Ехо, хотя… Было довольно темно, но фонари не горели, и окна домов оставались темными. Где-то далеко горели костры, и ветер доносил слабую вонь, словно там жарили давным-давно протухшее мясо. Я знал, что это жгут трупы, но старался об этом не думать.

Я почти машинально испепелил остатки сигареты, сдул пепел с ладони и продолжил: