Сновидения Ехо (сборник)

Я их прочитал – раз, потом другой. И третий. И наверное, случайно выучил наизусть, потому что весь остаток пути бормотал вслух: «даже зажженный фонарь не увидит, не вспомнит себя», – на радость немногочисленным прохожим, которых судьбы послала мне навстречу. Вероятно, в наказание за какие-то неведомые мне, но явно беспрецедентные грехи.

Впрочем, прохожие не были шокированы моим безобразным поведением. Наверное, подумали, что это я просто накладываю на любимый город какое-нибудь страшное заклинание. Как и положено живой легенде, чья репутация на самом деле мало чем отличается от облика бедняги Базилио, даром что голова не индюшачья, и даже намека на хвост нет.

Но все равно эти добрые люди приветствовали меня добродушными улыбками. Некоторые даже говорили – дескать, как они рады, что я оказался жив. А я улыбался в ответ, как последний малахольный дурак, самый непутевый на свете ярмарочный шут, отставший от своего циркового фургона. Или как зажженный фонарь.

Впрочем, где-то на полдороги к дому я пришел в себя настолько, что прогнал с лица признаки избыточной экзальтации. А еще пару минут спустя включил голову. И послал зов главному подозреваемому в нарушении спокойствия – если не общественного, то моего.

«Стихи на небе – твоя работа?»

«Ну разумеется, – невозмутимо ответствовал сэр Шурф. – Я так понял, что тебе недосуг их писать. Или просто надоело. А о помощи не просишь, потому что я несколько сгустил краски, жалуясь на свою чрезмерную загруженность».

«Спасибо, – сказал я. – Это очень круто. На самом деле я, конечно, должен был еще вчера ночью сказать тебе, что стихи сделали свое дело и больше не нужны. Но сперва пожалел будить, а потом все так завертелось…»

«Да, после того как ты с утра пораньше прислал мне зов и попросил не обращать внимания на твои трупы, я сразу подумал, что тебе предстоит довольно насыщенный день».

«Довольно насыщенный, лучше и не скажешь. Хотя выкроить пару минут, чтобы поговорить с тобой, все равно было можно. Но теперь я даже рад, что так получилось. Не будь я разгильдяем с дырявой головой, не получил бы такого подарка. Эти стихи – ну вот прямо в сердце. Как нарочно для меня. Просто я тоже откуда-то знаю про этот свет. И про тьму, в которой даже зажженный фонарь себя не увидит… Ну, в общем. Ты меня сделал».

«Строго говоря, не я, а все та же леди Уттара Мая. Ты дал мне повод вспомнить ее стихи, которыми я когда-то зачитывался. Но потом появилось столько прекрасного нового, и я на какое-то время забыл, что тоже знаю про эти свет и тьму, которые, наверное, важнее всего в Мире. Важнее меня самого».

«Слушай, – спросил я, – а леди Уттара Мая – где она сейчас? Чем занимается?»

«Нигде, ничем. Она умерла совсем незадолго до начала Эпохи Кодекса».

«Была убита?»

«Да нет. Просто от старости. Ей к тому времени было уже изрядно больше трехсот».

«Всего-то?» – изумился я.

«Ну, строго говоря, для обычного человека это очень долгая жизнь».

«Так то для обычного. А она…»

«Понимаю. И отчасти разделяю твое возмущение. Просто «обычный» в данном случае означает – не посвятивший свою жизнь магии. Для хорошего колдуна и тысяча лет не срок, это правда. Но таких на самом деле довольно мало. Ты судишь по своему ближайшему окружению и упускаешь из виду, как обстоят дела для большинства».

«Да, – согласился я. – Наверное, так».

И поспешил распрощаться. Как-то я внезапно скис, хоть и сам понимал, что глупо так огорчаться из-за смерти незнакомой женщины, которая прожила долгую и наверняка счастливую жизнь. По крайней мере, в некоторые моменты очень счастливую – лучше вдохновения все-таки ничего нет. Разве только прогулки по Темной Стороне, да и то потому, что для них тоже требуется вдохновение.

Я уже подходил к дому, когда голос Шурфа снова зазвучал в моем сознании.

«Я не произвожу впечатление наивного простака, способного поверить в любую сказку, если она кажется ему утешительной?» – спросил он.

«Ты чего?» – изумился я.

«Просто хотел убедиться, что являюсь для тебя достаточно авторитетным источником информации».

«Дырку над тобой в небе! И надо было меня пугать? И так ясно, что ты просто образцовый авторитетный источник чего бы то ни было. Даже если завтра ты объявишь, будто Мир вылупился из индюшачьего яйца, мне придется взять волю в кулак и как-то уживаться с этой бредовой концепцией. Поэтому, пожалуйста, постарайся и дальше скрывать от меня эту страшную правду».

«Ладно. А теперь слушай меня внимательно. Поэты бессмертны. Не в том смысле, что мы знаем их имена и иногда вспоминаем стихи, а в буквальном. Их сознание неугасимо, вот что я имею в виду».

Я не стал спрашивать, откуда он это знает. Знает, и хорошо. Мне достаточно.

Только и сказал: «Спасибо». И вошел в дом.

И пал на пороге, сраженный любовью. В смысле, любовью Друппи ко мне. Пес мой, в общем, понимает, что несколько великоват и тяжеловат для того, чтобы позволить себе набрасываться с объятиями на такую неустойчивую конструкцию, как человек. Особенно с разбега. Но иногда все равно не может держать себя в руках. Особенно если очень соскучился.

А в состояние «очень соскучился» Друппи приходит примерно минуты за три разлуки. Будь я автором задачника, непременно спросил бы на этом месте: сколько раз в день хозяин дружелюбной громадины оказывается на полу?

Правильный ответ – очень много.

В общем, ситуация такова: Друппи регулярно сбивает меня с ног, ибо сердце его исполнено любви. А я в ответ на это всегда ругаюсь – не то чтобы последними словами, но, скажем так, предпоследними. Штука в том, что Друппи очень нравятся ругательства. Подозреваю, он прекрасно понимает значение всех этих слов, но волевым решением постановил считать их хвалебными и приятными. Поэтому когда я его браню, радостно мотает ушами, а иногда даже хвостом, хотя овчаркам Пустых Земель это вообще-то не свойственно.

Поэтому когда я возвращаюсь домой обычным путем, через дверь, мне всегда заранее известно, что меня там ждет. Это, наверное, и называется «стабильные отношения».

И на сей раз я от всей души костерил Друппи, а сам тем временем оглядывался, оценивая обстановку. В гостиной никого, даже Дримарондо где-то загулял. Не то в чулане спит, не то в Королевский Университет отправился лекцию читать, поди его разбери.

– А где Базилио? – спросил я.

Словами ответить Друппи, конечно, не мог. Зато тут же продемонстрировал готовность отвести меня туда, где грустит наше бедное чудище. Или уже не грустит? Я очень надеялся, что Меламори еще не разучилась врать, и моя байка про удивительный день, когда все подряд превращаются в людей, все-таки возымела терапевтическое действие.

Я кое-как поднялся с пола и последовал за Друппи, который, как это часто случается от чрезмерного желания угодить, сперва запутался и повел меня в направлении кухни, но тут же опомнился и поскакал обратно, к лестнице и вверх, перепрыгивая через четыре ступеньки сразу. Я мчался следом, мстительно бормоча: «А вот как сбегу от тебя во время прогулки Темным Путем, то-то ты тогда наплачешься!»

В общем, если вы ведете малоподвижный образ жизни и страдаете, не имея под рукой постоянного объекта для бессмысленных угроз, овчарка Пустых Земель – идеальная собака для вас. От всего сердца рекомендую.

Однако до нужной двери я все-таки добрался живым. И, как положено герою в финале трудного пути, узнал тайну. Даже целых две. Во-первых, у Базилио гость. А во-вторых, наше благовоспитанное чудовище принимает своих гостей в кабинете. В моем, конечно. Потому что выделить Базилио личный кабинет я пока не догадался. И совершенно зря – в отличие от меня, он знает, как следует использовать подобные помещения.

Впрочем, «мой кабинет» – это громко сказано. Пользовался я им за все время жизни в Мохнатом Доме раз десять от силы. Просто вечно забываю о его существовании. Да и зачем скитаться по коридорам, когда гостиная – вот она, сразу за входной дверью. Очень удобно, и никто не заблудится – так я рассуждал.

Но умница Базилио не привык пасовать перед трудностями. Поэтому сидел в кабинете. Правда, не в кресле, куда вряд ли втиснулись бы его рыбье тело, лисий хвост и неизменно следующие за ним Армстронг и Элла, а на подоконнике. Кресло же занимал седой старик в невзрачном сером лоохи. Умеет наш Король в гости наряжаться, что тут скажешь. Хорошо, что Джуффин меня заранее предупредил, а то в жизни не догадался бы.

Эти двое так увлеклись беседой, что не заметили нашего появления, благо Друппи не ринулся с ними обниматься, а преданно прижался к моей ноге.

– Так кто из драконов проглотил принцессу? – азартно спрашивал Базилио.

– Конечно, Крумби-Бо, – отвечал гость. – Поскольку очевидно, что один из пары Алай-Бар – Марги-Руш говорит правду, остальные, согласно условиям задачи, гарантированно лгут. И если Крумби-Бо прямо заявляет, что не глотал принцессу…

– Правильно! – Базилио на радостях чуть с подоконника не свалился. И одобрительно добавил: – Вы такой же умный, как сэр Мелифаро!

– Это сравнение чрезвычайно мне льстит…

В этот самый момент они меня и заметили. И оба ужасно смутились. Я почувствовал себя строгим отцом, не вовремя вернувшимся со службы и внезапно обнаружившим, что дома ему никто особо не рад.

– Это Старший Помощник Придворного Профессора овеществленных иллюзий, – затараторил Базилио. – Он специально пришел со мной познакомиться, потому что обо мне, оказывается, рассказывают удивительные вещи. Представляете, сэр Макс?!

– Примерно представляю, – вздохнул я. И поспешно добавил: – Я очень рад. И ни за что не стал бы вас беспокоить, если бы не древняя традиция этого дома подавать всем гостям разнообразные волшебные напитки, которые я добываю из другого Мира. Вот так!

Быстренько сунул руку под ближайшее кресло, извлек из Щели между Мирами очередной кувшин клубничного компота и торжественно водрузил его на стол. Тщательно замаскированное Величество наградило меня таким взглядом, что я впервые в жизни ощутил себя спасителем отечества. Очень странное, надо сказать, чувство: как будто все дела на тысячу лет вперед, включая неотложные сегодняшние, уже сделаны, осталось быстренько посетить торжественную церемонию открытия собственного памятника, а потом – только возлежать на лаврах. Можно с книжкой.