Сказки старого Вильнюса VII

– Не отдавай меня Зверю! – взвыл манекен.

– Мяу! – тоненько пискнула Элька. И зачем-то повторила: – Мяу, мяу!

К этому моменту Мила окончательно перестала понимать, что происходит. Но мяуканье младшей дочери оказалось последней каплей, и она закричала:

– Немедленно прекрати мяукать! И без тебя…

Хотела сказать: «И без тебя черт знает что творится», но не успела, потому что Люцина наконец как-то стряхнула с себя манекен, и он с грохотом упал на пол, а Эляна объяснила:

– Он маленький. И испугался.

– Кто маленький?!

– Мама, давай уберем это, – все тем же чужим незнакомым голосом попросила Люцина.

– Пожалуйста, не отдавайте меня Зверю. Мне страшно! – жалобно твердил сиреневый манекен. Но по крайней мере, смирно лежал на полу, не пытаясь снова взгромоздиться на колени Люцине. Уже молодец.

– Котенок, – сказала Элька. – У меня котенок. Он маленький. Очень хороший. Увязался за мной аж на Добужинского, возле Илонки, я его только перед светофором на руки взяла, чтобы машина не сбила. И он сразу так замурлыкал, что я не смогла отпустить. Я хотела сначала спросить разрешения, но не дозвонилась. И… в общем, я его принесла. Он не блохастый, здоровый, чистенький, видно, что домашний, людей совсем не боится, наверное потерялся. Пусть это будет подарок на Новый год и на день рождения вместе, мне больше ничего не надо, даже самокат. Я сама буду за ним убирать, честно! Я хотела все объяснить, но у вас… а что тут у вас? Это такая игрушка?

– Это какой-то ужас, – выдохнула Мила. Сразу про все.

– Мама, помоги мне его убрать, – снова попросила Люцина.

– Не отдавайте меня! Не-е-е-ет! – истошно верещал манекен.

– Он мальчик, – сказала Элька, расстегивая молнию пуховика. – С ним не будет проблем. В смысле когда вырастет, никого нам не родит.

Из-под пуховика наконец выглянула полосатая морда с мохнатыми бакенбардами. И разразилась длинной прочувствованной речью:

– Мяу-мяу-мяу!

– Нет, пожалуйста! Только не это! – воскликнул сиреневый манекен. И вдруг исчез. А на плече Люцины образовалось невесомое черное облачко. И пропищало совсем уж жалобно, куда там котенку: – Не отдавай меня Зверю! Не отдавай!

Стены снова сотряс визг, но теперь уже родной и знакомый. На Милиной памяти Люцина так визжала всего дважды в жизни: когда у нее впервые брали из пальца кровь на анализ, и когда соседский мальчишка бросил в нее паука. И попал.

«Даже хорошо, что она кричит, – подумала Мила. – Значит, не такой уж сильный шок. Интересно, а у меня – сильный? Я вообще это все хоть как-то переживу?»

Пока Милин разум панически метался по черепной коробке, на помощь пришел материнский инстинкт: она крепко обняла дочку, прижала к себе, утешительно забормотала:

– Не бойся, моя девочка, не бойся, ничего страшного не случилось, я с тобой, все будет хорошо.

Визг постепенно перешел в рыдания; по опыту Мила знала, что это неплохой признак: поплачет, устанет, пойдет умоется и успокоится. А уже потом будем думать, как и что.

– Лю, ты чего? – удивилась Элька, никогда прежде не видевшая старшую сестру в слезах. – Ты так сильно не хочешь котенка? Но ты же любишь кошек, ты сама говорила…

– Мяу, – укоризненно вставил котенок. И повторил, видимо, для полной ясности: – Мяу!

– Помолчите пока оба, – строго сказала им Мила. – Дайте человеку успокоиться. Обсудим все потом.

– А что это за сиреневая кукла?.. – спросила Элька. И после некоторой паузы добавила: – …тут только что была. Она что, заводная? И куда она подевалась?

Хороший, черт побери, вопрос.

– Я все объясню, – теперь жалобный тоненький голосок звучал откуда-то чуть ли не из Милиной подмышки. – Я вам честно все-все объясню. Открою все тайны. Только не отдавайте меня ему!

Мила и Люцина вздрогнули и инстинктивно отшатнулись друг от друга. Между ними висело все то же черное облачко. Оно взмыло к потолку, но тут же вернулось и жалобно попросило:

– Возьмите меня на ручки, пожалуйста. Клянусь, я никому ничего плохого не сделаю. Я совсем безвредный. Не опасный ни капельки. И очень его боюсь.

– Кого – «его»? – спросила Мила.

– Зверя!

– Мяу! – снова пискнул котенок.

– А-а-а-а-а! – в ужасе взвыло облачко.

Люцина вдруг рассмеялась, так и не прекратив плакать:

– Слушайте, – сказала она, заикаясь от смеха и слез одновременно: – Слушайте, по-моему, оно боится котенка!

– Я боюсь Зверя! – подтвердило черное облачко. – Зверь имеет законное право меня растерзать. Я вторгся на его территорию. Нарушил договор. Пожалуйста, спрячьте меня от Зверя. Если можно, лучше в карман.

– Ладно, – внезапно решила Мила. – Если так страшно, полезай в карман моей кофты. Но только не брюк, туда даже не вздумай…

Черное облачко метнулось к ней.

– Спасибо! – сказало оно уже из кармана. – Ты моя спасительница, благородное сердце, добрая душа. Хочешь, я теперь буду твоим слугой, а не ее?

– А не чьим? – переспросила Мила.

– Не ее! – повторило облачко.

– Видимо, не моим, – пояснила Люцина. – Оно же сначала ко мне липло. А теперь к тебе. Спасибо, мама. Я знала, что ты у нас храбрая, но что настолько…

Мила только горько вздохнула. Храброй она себя совсем не чувствовала. Но куда деваться, когда ты – самая старшая, и тебе не положено рыдать и орать, по крайней мере, при детях. Поневоле приходится откладывать панику на потом.

– Держи пока своего котенка, – сказала она Эльке. – Не отпускай. А то вдруг действительно захочет растерзать этого… это не пойми что. И порвет мне кофту.

– Он аккуратный! – заверила ее младшая дочка. – И осторожный. И самый ласковый в мире. Всю дорогу мурлыкал. А теперь испугался криков…

– Мяу! – подтвердил котенок.

– Аккуратный он или нет, потом посмотрим, – отмахнулась Мила. – Главное, не вздумай его сейчас отпускать. Сначала давайте разберемся… попробуем разобраться. – И похлопала себя по карману: – Давай, объясняй. По порядку. Ты кто?

– Вообще-то я в другом кармане, – ответило облачко. И поспешно добавило: – Но это совершенно неважно. Не беспокойтесь, я все расскажу. Я… – только не поймите меня неправильно! – как бы немножечко демон…

– Немножечко?! – хором переспросили Мила и Лю. – Это как?