Все сказки старого Вильнюса. Продолжение

Это просто игрушка, думал я, оглушенный грохотом собственного сердца. Дешевая плюшевая игрушка из «Максимы», подарок внуку или внучке, ну что ты, в самом деле, успокойся, пожалуйста, очень тебя прошу.

Старик спрятал дракона в портфель, снова повозился с замком, наконец, встал и неторопливо пошел в сторону улицы Калинауско. Женщина в красном пальто тоже поднялась и стремительно понеслась в том же направлении, широко, по-балетному расставляя носки пестрых резиновых сапожек. Я смотрел им вслед – а что мне еще оставалось.

Через четверть часа, значит, выйдет, вспомнил я. Ладно. Достал из кармана еще одну сигарету, закурил и принялся ждать.

Улица Кармелиту (Karmelitu g.)

Белый кролик Лена

Улицу Кармелиту искал долго и бестолково, зато дом узнал еще издалека – розовый, как и писала Рут. И нужный подъезд в глубине двора нашел сразу, и даже квартиру, хотя неподготовленного человека их нумерация могла бы свести с ума: на первом этаже третья, пятая и семнадцатая, на втором – восемнадцатая и еще одна пятая, помеченная литерой А, без звонка, об этом Рут тоже предупредила. Постучал. И еще раз, и еще, пока не услышал шаги и лязг задвижки.

Открыла дверь заспанная, растрепанная, в детской пижаме с медвежатами, такая маленькая, что чуть было не попросил ее позвать маму. Совсем не похожа на взрослую женщину, с которой разговаривал в скайпе. Только и сходства, что тоже рыжая.

Спросила, глядя снизу вверх, хлопая длинными, слипшимися со сна ресницами:

– Ты кто?

Черт. Неужели все-таки ошибся адресом?

Сказал:

– Я Эдгар, приехал жить с твоим кроликом.

– Ой, конечно! Прости. Всю ночь собиралась, гадала, приедешь ты или нет, нервничала ужасно, заснула только под утро, и теперь вообще ничего не понимаю.

Предложил:

– Давай я оставлю вещи и пойду гулять. А ты спи дальше. Только скажи, когда возвращаться.

Улыбнулась:

– Спасибо! К полудню приходи, ладно?

Бродил по улицам, глазел по сторонам, раздираемый противоречивыми чувствами. С одной стороны, вполне симпатичный город и жить здесь, похоже, приятно. С другой – господи, какую же дурацкую авантюру я затеял! Что я буду тут делать целых два месяца? И ведь не откажешься теперь. Рут улетает прямо сегодня вечером, и кролика ей девать некуда. Мне себя, впрочем, тоже некуда девать. Поэтому хватит ныть. Сделанного не воротишь. Лучше выпей горячего чаю и съешь что-нибудь. Хоть какое-то время будешь при деле, несчастье.

На улицу Кармелиту вернулся ровно в полдень. Поднялся, постучал. Дверь распахнулась почти сразу же и Рут предстала перед ним во всей красе. В смысле все в той же детской пижаме с медвежатами. Зато свежая, причесанная и с прояснившимся взором. Кажется, даже ростом стала повыше, хотя все равно едва доставала ему до плеча.

– Ты мне практически спас жизнь, – сказала она. – А также разум и человеческий облик. Два дополнительных часа сна помогли мне обрести хоть какое-то их подобие. Пошли на кухню, познакомлю тебя с новой подружкой. И кофе напою.

Отказываться не стал. Любители кофе – народ непримиримый и несговорчивый. Услышав, что вы предпочитаете чай, они, во-первых, автоматически занесут вас в список личных врагов. А во-вторых, все равно сварят кофе и, будьте уверены, нальют вам полную чашку, чтобы сполна насладиться вашими страданиями.

Большую часть кухни занимала здоровенная клетка, где среди опилок, веток и кучек сухой травы царственно возлежал белый пуховый шар.

– Это и есть Лена, – сказала Рут. – Вообще-то, сперва я назвала ее Селеной. Потому что большая, круглая и такая белая, что даже мерцает в темноте отраженным светом, как самая настоящая луна. Но имена от частого употребления стираются и укорачиваются, по крайней мере, в моих руках. Я и сама, как несложно догадаться, Рута. Но последняя буква давным-давно отвалилась, закатилась в какую-то щель; если случайно найдешь ее где-нибудь в коридоре, выброси в окно, без нее лучше.

Улыбнулся:

– Только меня в «Эда» не переделывай, пожалуйста. Сколько себя помню, все вокруг только этим и заняты, а я сопротивляюсь. По-моему, очень противно звучит.

– Не беспокойся, не переделаю. Просто не успею. Я же улетаю прямо сегодня вечером.

– В далекую страну Аргентину, где спелые гаучо падают с ветвей араукарий и танцуют танго на просторах засушливой пампы. Ужасно тебе завидую.

– Да я сама себе завидую, – улыбнулась Рут и поставила на стол две красные кружки. Точь-в-точь такие же были у Эдгара дома, давным-давно, почти год назад, в те незапамятные времена, когда слово «дом» еще имело какой-то смысл.

– Поверить не могу, что все получилось, и уже послезавтра утром я буду пить кофе в Буэнос-Айресе, – сказала она. – Между прочим, только благодаря тебе. Лену совсем не с кем оказалось оставить. Просто катастрофа! То есть на неделю-другую ее многие соглашались взять. Но целых два месяца – это слишком долго. У всех свои планы на лето, в которые совершенно не вписывается чужой кролик. А в практическую пользу объявлений на интернет-форумах я совершенно не верила. Сунуться туда – это был жест отчаяния, а не надежды. Еще пару дней и пошла бы сдавать билеты, пока хоть какие-то деньги можно вернуть. И вдруг как по волшебству появляешься ты!

– Хочешь сказать, если бы я не откликнулся на предложение пожить в Вильнюсе, ты бы отменила поездку в Аргентину? К сестре? Из-за кролика?!

– Ну да. А что делать? С собой Лену не потащишь, кролики плохо переносят дальние путешествия, я узнавала. А на улицу ее уже выбрасывали, хватит.

– Как – выбрасывали?

– Да очень просто. Посадили в коробку, поставили посреди тротуара, и привет. То ли дети в дом принесли, а родители не разрешили оставить, то ли взрослые дураки завели, не подумав, а потом клетку чистить надоело. А откуда, ты думаешь, она у меня взялась?

– На улице нашла?

– Ага. Здесь, совсем рядом, в переулке. Я об эту коробку в темноте споткнулась, о чем-то задумавшись. А там – белый кролик. Сидит смирно, никуда не убегает, таращится, дрожит. Пришлось взять. А ведь как я не хотела заводить зверей! Причем именно из тех соображений, что свяжут по рукам и ногам, решишь куда-нибудь поехать, а ничего не выйдет. Хотя нельзя сказать, что я так уж много путешествую. Я, как все настоящие мечтатели, тяжела на подъем, вон даже в Буэнос-Айрес к Данке целых четыре года собиралась – то билеты дороги, то отпуска не дают, то диссертацию срочно дописывать надо, то большой перевод сдавать, потом, все потом…

– Слушай, а как же ты в итоге решилась? Да еще на целых два месяца. Серьезный срок!

– А я и не решилась! Само так вышло. Это, знаешь, совершенно дурацкая история о глупости и удаче. То есть до сегодняшнего утра я думала, что только о глупости, но теперь, когда ты приехал, чтобы присматривать за Леной, картина выглядит более оптимистично. Я собиралась поехать всего на неделю. Ну, дней на десять, никак не больше. Сказала себе: пора! Потому что который год откладываю, а тут наконец-то отпуск, и Данка рыдает в скайпе, да я и сама почти рыдаю от злости на себя. Дело было за малым: найти дешевые билеты. Потому что грабить банки я не умею, а другого способа быстро добыть кучу денег так и не изобрела. И вдруг на билетном сайте, где я, понятно, просиживала часами, появляется дешевое предложение, всего триста евро в оба конца. С кучей дурацких пересадок, но, господи, какая разница. И я, ошалев от счастья, тут же цапнула билет. И только заплатив, внимательно посмотрела на дату возвращения. Чуть в обморок не грохнулась: через два месяца! И билет уже не сдашь. Ну, то есть как, сдать-то можно, но вернут только сорок процентов стоимости. Дешевые билеты всегда с сюрпризом, для невнимательных дурочек вроде меня. Я сперва поплакала, а потом решила: ладно, попробую все организовать. Терять-то уже особо нечего. Думала: кролик – ладно, все подружки ее обожают, кто-нибудь да возьмет. А вот рабооооота! Но вышло наоборот: на работе договорилась сразу же, зато клуб обожательниц Лены меня подвел. Одна собирается замуж, вторая в Берлин, у третьей ремонт, и так далее, у всех уважительные причины, захочешь – не обидишься… Как тебе мой кофе?

Только сейчас обнаружил у себя в руке красную чашку. А во рту, соответственно, горячую горькую жидкость, которая, впрочем, оказалась не особо противной на вкус. Вполне можно жить.

Сказал:

– Если ты едешь в Аргентину, чтобы научиться варить кофе, можешь смело оставаться дома.

– Ого. Вот это комплимент!

Кролик Лена завозилась в клетке. Рут просияла:

– Проснулась! Сейчас я вас познакомлю.

Открыла дверцу, протянула руку. Крольчиха уткнулась розовым носом в ладонь и замерла, блаженно сопя. Рут вытащила ее из клетки, усадила на колени. Сказала, почему-то перейдя на шепот:

– Можешь погладить.

Протянул руку, осторожно коснулся нежного пуха. Осмелев, потрепал мохнатый загривок. Лена сидела смирно, не проявляя ни малейшего желания убежать.

– Надо же, – обрадовалась Рут, – совсем тебя не боится!

Усмехнулся:

– Предчувствует, что нам предстоит жить вместе долго и счастливо, целых два месяца – с точки зрения кролика, почти вечность. Ты не волнуйся, пожалуйста. У меня правда в детстве были кролики, я не наврал. Черный и пестрый, Тим и Балбес, сладкая парочка. Буду рвать твоей Лене свежую траву в парке и покупать морковку с яблоками. И приносить ветки, чтобы зубы точила. И мыть поилку, и менять опилки. Все, что требуется. Я помню.

– И если вдруг что-то случится, визитка ветеринара на холодильнике, – сказала Рут. – Вот эта, синенькая. И еще одна на зеркале в коридоре, на всякий случай. По-моему, это единственный в городе специалист по кроликам, по крайней мере, я больше никого не нашла… Лена, слава богу, ничем не болела и, надеюсь, не собирается, просто мне сначала постоянно мерещилось, будто она слишком мало ест и вообще грустит, так что по докторам я ее, бедняжку, знатно потаскала. Люблю ее очень. Хоть и понимаю, что это довольно глупо – так сильно привязаться к бессмысленному зверьку. Но тут уж ничего не поделаешь. Выпускай ее иногда из клетки, ладно? Ненадолго, просто для разнообразия, чтобы не затосковала. Но только под присмотром. Чтобы ничего не погрызла и не залезла в какую-нибудь щель.