Россия. Наши дни. I. Гипноз

– Оттуда! – повернув голову в сторону болот, обозначил гость. – А где я? – вопрос возник как из ниоткуда и обращался не к доброй старушке, а так, в никуда.

– Шатурский район, дачный поселок Садовод. А как ты здесь?..

– Не знаю… А откуда я пришел?

– Там, – показывая в сторону, откуда появился странный человек. – Владимирская область. А тебе куда надо-то?

– А я не знаю … – отрешенно ответил он. – А куда мне надо?

– Тебе, наверное, в милицию, милок, нужно, а куда ж еще тебе…

– А где это?

– Милиция? Пойдешь дальше по дороге прямо и прямо, пока не упрешься в асфальтовую. Повернешь налево. А там до Шатуры километра три. Ну, а в городе спросишь у кого-нибудь. Иди, сынок, иди. Тебе там помогут.

С этими словами она перекрестила гостя, и еще долго стояла и смотрела вдаль уходящему странному человеку, который обреченно шел навстречу неизвестности.

Дорога расширилась, и на ней отчетливо стали видны следы от когда-то проезжавших автотранспортных средств. Цивилизация накрывала постепенно, по мере углубления в поселок и приближения к автомобильной трассе. Люди встречались чаще, изредка проезжали старенькие машинки, вдали показался поселковый магазин. От него дорога ушла резко вправо, а прямо вела хорошо утрамбованная народная тропа к остановке автобуса.

Все выдавало середину буднего дня – малочисленность прохожих на дорожках поселка Садовод, полупустая остановка городского транспорта. И только стайка мальчишек на озере, прыгающих в воду с моста, смог отвлечь усталого путника от новой полученной цели.

К тому моменту, как он достиг дороги на Шатуру, время уже приближалось к десяти часам. Поэтому, когда взгляд, привыкший к лесному пейзажу, был порадован водными просторами Шатурского водохранилища, простирающегося на многие километры и в редких местах перегороженного дорожными мостами, ноги сами понесли изможденное тело к воде.

Миновав остановку, молодой человек перешел ремонтирующийся мост и спустился с небольшого обрыва к месту купания аборигенов. Он разделся и, не обращая внимания на улюлюкание мальчишек и злобный шепот женщин, буквально упал в воду, испытывая несказанные удовольствие и облегчение.

Тело приняло воду как родную стихию, руки и ноги сами легли в необходимое положение для брасса. Он плыл быстро и мощно, словно хотел доказать себе и всем окружающим, что он настоящий мужчина. Заплыв продолжался минут пятнадцать, и если бы он не заметил, что выходящий из воды мужик лет сорока одет в плавки, то наслаждался бы невесомостью в приятной ему среде и далее. В этот момент появилось незнакомое доселе чувство – ощущение стыда за свою наготу, которое погнало его обратно к берегу. Перед выходом из воды он задержался, осматриваясь и оценивая, как быстро сможет добраться до своей одежды. Стараясь не привлекать к себе внимания, он выскочил из воды и в считаные секунды натянул трусы на освежившееся и отдохнувшее тело. Теперь можно было перевести дух и обсохнуть.

Смотреть в сторону остановки было неприятно и совестно, мнение же пацанов, сигавших с моста, его мало волновало. Он посидел на «пляже» еще пару минут, неспешно оделся, выбрался на трассу и с новыми силами двинулся в сторону города.

Дорога извивалась, как змея на болотах, которые он еще пару часов назад форсировал в ожидании конца леса. Теперь цель была другой, и каждый поворот таил за собой возможность входа в Шатуру – место, от которого он ждал очень многого. Через минут сорок ходьбы по раскаленному от солнца асфальту появился очередной песчаный пляж – пустой и притягательный. Тут уже в трусах, без тени смущения и тревоги, он мог наплаваться вдоволь, с удовольствие нырял, фыркал и брызгался. И это было самой большой наградой за мучения и невзгоды сегодняшнего дня. Жажда прошла, мускулы наливались кровью, синяки под глазами уходили прочь. Теперь он был готов пройти еще столько же – расстояния уже не пугали. И только одна мысль не позволяла получать от жизни полноценное удовольствие: что ему говорить в милиции? Как объяснять, что с ним случилось, и что просить?

Последний отрезок пути был коротким. Вскоре показалась окраина жилого массива. На входе в город стояла огромная, серого цвета, с большими высокими трубами Шатурская электростанция. Хоть она и не смогла не отвлечь путника от его мыслей, но сумела потрясти величиной самого сооружения. Сразу за территорией электростанции начинались городские улицы со старыми двухэтажными домами, похожими на казармы.

Первый же из прохожих был остановлен путником и опрошен с пристрастием по поводу маршрута к милиции. Шесть улиц и пять поворотов привели его к долгожданному зданию.

Теперь наступал самый сложный момент путешествия. В лесу и на просеке у него была одна цель, после встречи с доброй женщиной появилась другая. Ныне они обе были достигнуты. Дальше – пустота, неизвестность и страх, который надо преодолеть. Но для чего – пока не ясно. В таком состоянии он вошел в новенькое, недавно отремонтированное здание Шатурского УВД.

Напротив двери было большое и зарешеченное окно с надписью: «Дежурный». В маленькое окошечко он просунул голову и тихим, уставшим голосом произнес: – Помогите мне, пожалуйста! Я не знаю, кто я и как здесь оказался… И мне очень хочется пить. Помогите!

Здание управления внутренних дел города Шатуры было большим и в крошечном городке смотрелось помпезно. Особенно после недавнего капитального ремонта, о грандиозности и дороговизне которого поговаривали не только в городе, но даже и в области. Красиво выкрашенный в розовый цвет фасад здания, новый шикарный кованый забор со столбами, сделанными из дорогого красного кирпича, проходная с автоматическим шлагбаумом, на внутренней парковке два красавца джипа рядом со старыми, разваливающимися милицейскими УАЗами и парой начавших ржаветь «газелей». БМВ Х5 черного цвета с эксклюзивными литыми дисками и красивой аэрографией принадлежал зам. по тылу, а красавец «Ландровер» синего цвета в полной люксовой комплектации был собственностью самого начальника данного заведения.

На втором этаже в комнате средних размеров располагался розыскной отдел. Три сотрудницы сидели напротив нового посетителя и молчали. Каждая пыталась для себя решить, кто перед ней находится. Девчонки были молодыми, в звании лейтенантов, но уже повидавшие много в своей непростой и отважной работе. У каждой в послужном списке были неоднократные осмотры полуразложившихся трупов в нехитром городском морге, изуродованных природой тел после весенней оттепели, ну а басен от бомжей и алкоголиков они наслушались с лихвой. Но данный немногословный рассказ молодого парня, сидящего перед ними на табуретке, был тем новым и неизведанным событием, которое вводило их в ступор и заставляло задуматься. Переглянувшись, они начали по очереди задавать вопросы.

– В каком лесу ты проснулся-то, помнишь?

– Помню, – спокойно и отрешенно ответил посетитель.

– Показать сможешь… на карте? Хотя на карте вряд ли… Может, на машине если поехать… Тогда сможешь?

– Смогу, – и через мгновение добавил: – Наверное.

– А ты вообще ничего не помнишь? Ну, как тебя зовут-то, знаешь?

– Зовут? – с удивлением спросил он.

– Ну, имя у тебя какое? Вот меня Маша зовут, а это – Оксана и Наташа. А тебя как?

– Имя! – встрепенулся он. – Ну конечно же, имя! – в этот момент загоревшиеся глаза его моментально потухли, взволнованное выражение лица сменилось на озабоченное, появился страх и легкая паника. – Нет! Не помню, вообще ничего не помню.

– Ну а лет-то тебе сколько? – с надеждой спросила Маша.

– Да откуда он знает! – нервно вспылила Оксана. – Он какое число сегодня, не помнит, а ты от него высшей математики добиваешься.

– Ну хоть что-нибудь ты помнишь? – продолжала настаивать Маша.

– Я все помню с момента, как проснулся сегодня утром в лесу, – спокойно ответил безымянный гражданин.

Эта рассудительность передалась молодым сотрудницам, и они, посовещавшись, решили звонить своему начальнику.

– Михаил Степанович, человек взрослый, опытный и рассудительный. Тебе надо с ним поговорить, – подвела черту под неудачным опросом Маша и начала набирать номер руководства.

Оксана и Наташа приступили к подробному изучению одежды безымянного, записывая в протокол опознания детали его туалета. Поскольку черная дорогая футболка на спине была слегка порвана, то сотрудницы полиции попытались обнаружить особые приметы на теле и попросили его раздеться до трусов. Затем, обнаружив пару шрамов, помогли одеться и, захватив протокол, всем скопом отправились в другой корпус, к старшему по званию.

Покинув главное здание отдела внутренних дел, группа из четырех человек пересекла улочку и вошла в четырехэтажный дом, где на первом этаже располагалось несколько кабинетов оперативной службы розыска. В самом дальнем закутке находился кабинет начальника отдела розыска майора милиции Прохорова.

– Михаил Степанович, разрешите войти? – спросила Маша.

Майор их ждал. За это время у него возникло несколько версий произошедшего и, соответственно, несколько возможных вариантов их решения. Прохоров был человеком взрослым и практичным, поэтому эмоциональный рассказ подчиненных воспринимал по-мужски, с явным подозрением. Таких историй в его практике было немало. В памяти сразу всплывали алкаши, которые ничего не помнили после недельных запоев, которые, зарезав своего собутыльника или удушив недовольную жену, ссылались на беспамятство. Или выброшенные из автомобилей водители, которых находили частенько в местных лесах. Ради кражи транспортных средств их оглушали или отравляли. Это мог быть и сумасшедший, сбежавший из дурдома или уголовник, которому нужны новые документы, а рассказанная сказочка должна была послужить прикрытием его преступной деятельности. Опыт подсказывал ему, что разговор будет недолгим. Считая себя хорошим физиономистом и неплохим оперативником, он рассчитывал на два исхода данного дела. Либо в камеру и колоть до полного признания, либо в сумасшедший дом на освидетельствование. А потом – или снова в камеру, или оставлять тамошним коновалам.

– Присаживайтесь, – громко и властно произнес майор и жестом указал место подозреваемому. Младший офицерский состав остался стоять, подпирая спинами стену кабинета.

– Ну! Рассказывай… – сказал Прохоров с улыбкой человека, которому давно уже все известно и который просто хочет услышать очередную небылицу «для посмеяться».

Слушая немногословное повествование, майор изучал сидящего пред ним человека и ловил себя на мысли, что в этой жизни есть вещи, которых он еще не видел и не знает. От предыдущих версий пришлось отказаться. Все нужно будет строить заново. Привыкший анализировать вслух, особенно в присутствие подчиненных, он первым нарушил молчание.

– Где майку-то успел порвать? – спросил он.

– Не знаю… Может быть, когда по лесу ходил? – безразлично ответил молодой парень.

– А очки у тебя откуда? – указывая пальцем на солнечные окуляры на носу у мужчины. – Дай-ка посмотреть!

– Рядом лежали, в лесу. Меня на них чуть не вырвало. Вовремя рукой их нащупал. А как надел, мир сразу четче показался. Без них я совсем ничего не вижу!

Изучив их досконально, Прохоров понял, что они с диоптриями. «Да, это не одна моя месячная зарплата», – подумал он и вернул окуляры владельцу.

– Меня зовут Михаил Степанович, я постараюсь вам помочь.

Девчонки переглянулись и тихо заулыбались. Обращение «вы» они слышали от своего шефа очень редко, даже с руководством ОВД майор был на «ты».